Ампирный пасьянс - Вальдемар Лысяк

– Это имеет существенное значение. Видишь ли, когда я там жил, мне надоело ходить в сад через комнаты, вечно заполненные дворцовыми служащими просителями. Я люби прогуливаться по этому саду утром, а бывало, что и поздно ночью, поэтому приказал пробить тайные двери, выходящие на секретную лестницу. Все это сделал не придворный архитектор, а офицер из моих инженерных войск. Эти двери он поместил в моей уборной. Если нажать на кнопку, скрытую в оправе зеркала, оно все отодвигалось и открывало дверной проем, а лестница вела в нечто, похожее на оранжерею. Ты уже понял? Мой сын, пускай даже охраняемый на каждом шагу, мог бы сбежать оттуда и соединиться с теми, кто будет ожидать его в парке.

– Я понял, Ваше Величество".

Действительно ли Наполеон оставил после себя в Шёнбрунн тайный проход в сад – мы не знаем. Но этот дворец, как и всякий другой крупный дворец, в котором нарождались главы малой и крупной истории, имел свои тайные укрытия и проходы. На один из них и рассчитывал мой джокер, высылая своего агента под Вену. Таким образом, мы добрались до предпоследнего вопроса: кем был этот агент?

Количество вопросов, относящихся к джокеру и его людям, подавляет. И больше ничего, одни только спекуляции, никаких ответов, которые бы основывались на достоверные источники.

Является ли Ревард и человек, застреленный в Шёнбрунн, одним и тем же лицом? Наверняка, да. Тогда, в связи с этим, является ли Робо и Ревард одним и тем же лицом? Возможно. В свою очередь – если отбросить гипотезу, что это именно Наполеон Бонапарт отдал жизнь в садах дворца – почему для выполнения миссии в Шёнбрунн воспользовались двойником? Возможность того, что это была авантюра какого-то двойника-маньяка, предпринятая на собственный счет – я категорически отрицаю. Возникает другой ответ: наверняка бонапартисты, зная недоверчивость князя Рейхштадтского и его сопротивление относительно предпринимаемых к его освобождению инициативам, намеревались воспользоваться психологическим эффектом: видом "отца".

Каким из двойников воспользовались? Робо, а может тем самым "отцом Илларионом" или же Феликсом, а может, и де Туше, о котором я вспоминал вначале? Но, возможно, еще каким-то, о котором нам ничего не известно, за исключением обстоятельств смерти?

И остается вопрос последний, наиважнейший: кто послал двойника, по чьему приказанию тот действовал, кто был "мозгом"? Уже "мозгом" не только данной аферы, но и "мозгом" огромной, скорее всего, бонапартистской или карбонарской организации, о существовании которой в то время знали, но о которой до нынешнего времени нам ничего конкретного не известно. Глава этой организации, без имени и без лица – это и есть мой джокер, мой Великий Джокер.

В то время в Европе действовали многочисленные тайные организации, отпочковавшиеся от более ранних антинаполеоновских движений, как, например, итальянская "Карбонария ["Угольщики", организованные в 1806 году и частично принявшие масонские ритуалы]" или же прусский "Тугенбунд" ["Союз Добродетели", образовавшийся в 1808 году в Кенигсберге, чтобы отомстить за поражение под Йеной, и который, несмотря на все наполеоновские репрессии, выжил. Здесь же стоит сказать, что в тот момент, когда вся Германия объединилась против Наполеона (1813 – 1815 гг.), один лишь Гете, который обожал Наполеона, сказал: "Это не мое дело!". Другой великий романтик, Байрон, также пошел наперекор собственному народу, и в то время, как англичане сражались с Наполеоном, написал "Оду Наполеону", а потом еще и подписывался как Ноэль Байрон, только лишь затем, чтобы иметь одинаковые с Наполеоном Бонапарте инициалы. Великие поэты Романтизма первыми поняли, что поражение Наполеона – это поражение народов Европы. Молодежные антинаполеоновские организации поняли это значительно позднее, когда реакция уже успела надеть на Европу тяжелый намордник деспотизма]. В тот момент, когда Наполеона свергли, поведение и действия всех подобных организаций претерпели своеобразное "сальто": до сих пор они боролись с "тираном Бонапарте", когда же цель, наконец, была достигнута, им стало ясно, что всех их ловко обманули, что в сравнении с ультрареакционным Священным Перемирием Наполеон был либералом, сеятелем свободы и демократии. Контраст был просто шокирующим, после чего и карбонарии и члены "Тугенбунда", поняв свою ошибку, приступили к подпольной войне за… реставрацию Бонапарте! При этом они вошли в контакт с многочисленными революционными секретными организациями всей Европы.

Именно на этой почве в Великобритании прошла тайная объединительная конференция подпольных обществ. В ней приняли участие эмиссары многих организаций, а также… агенты британской полиции, потому-то нам известны имена участников: неаполитанский священник Миничино (карбонарии), испанский священник Монтейро (гвельфы), граф де Ф. И барон де М. ("Тугенбунд"), полковник Эллен (литовцы), сицилиец Ромео, силезец Валторф, уроженец Рагузы Бельтера и поляк Станиславский [Кем был этот Станиславский? А может это всего лишь тайное, конспиративное имя, вот только чье? Понятное дело, что на конференции находились и провокаторы]. Произошло ли объединение, нам не известно. Лишь в одном мы можем быть уверены: на повестке дня стояла реставрация Бонапарте.

Необычно активную деятельность проводили в этих организациях бонапартисты. В Ферней, неподалеку от Женевы, какое-то время существовал бонапартистский центр, разрабатывавшей похищение Наполеона II и освобождение его отца. Из полицейских рапортов известно, что в Ферней постоянно работали генералы: Дюпас, Бошото и Шастелард, а наездами там бывали: Арно, Ласкарен, Барагуэ д'Нильерс, Брауме, Моран, Морлан, Жанин, Мюнье и Гро. Уже на самой ранней фазе считалось, что во главе заговора стоят бывшие высшие чины Империи: Даву, Коленкур и Себастьяни, а также Браунау и генерал Тесте. Одну из деятельниц Ферней, Сесилию Монти д'Арно в результате измены арестовала ломбардско-венецианская полиция.

Вопрос звучит следующим образом: кто был предводителем? О верховном жреце бонапартистского подполья, поставившего перед собой цель освободить Наполеона, а после его смерти – Орленка, в эпоху Реставрации шептались на улицах и правительственных кабинетах. В народе ходили легенды, которые затем использовали литераторы. Дюма не без причины дал своему Доминику Сарранти говорящий псевдоним Сальватор (Спаситель). Но наиболее интересный образ Великого Джокера создал Поль Фёваль в романе "Жан-Дьявол" (Jean Diable). Здесь выступает демоническая фигура Жана-Дьявола или же Анри де Белькампа, главы грандиозного заговора, цель которого состояла в освобождении Наполеона с помощью фултоновского парохода.

Великий Джокер растаял в безбрежных пространствах истории, и нам, видимо, никогда не удастся открыть его лица. Но, по-моему, это не был англичанин, сэр Роберт Вилсон, тот самый ярый либерал, который пытался спасти Нея и организовал бегство Лавалетта. Хотя, кто знает? В течение множества лет сражавшийся с Наполеоном солдат (превосходный) и шпион (отборный), а в самом конце – "enfant terrible" английской политики, который после Ватерлоо сделался горячим защитником императора, Вилсон был отрицанием типичного англичанина. Это был человек с душой мальчишки, которому вечно снятся поединки на револьверах и азартная игра с опасностью. Его считали одним из опаснейших людей своего времени. Не было ни одного бонапартистского заговора в Европе и Америке, с которым бы не связывали имя генерала Вилсона. Родился он в 1777 году, а умер в 1849.

Только уверенности у меня нет. Да и откуда мне ее иметь? Точно так же Великим Джокером мог бы быть Шульмайстер, кто-то из Фернеев, какой-нибудь карбонарий или кто-то из офицеров-фанатиков Великой Армии. Фёваль правильно написал в завершении "Жана-Дьявола", что история человека, которого я назвал Великим Джокером, является "странной легендой XIX века, которая началась во мраке, и которую завершает мрак тайны".

ОКОНЧАНИЕ

Имеется один момент, такой камушек на полу моей ампирной равнины, который для меня остается как бы символом. Касается он смерти Жозефа Фуше трефового туза, которым я начал эту игру и которым ее закончу.

"Князь полиции" догорал в изгнании, в Триесте, там, где море и небо сплавляются в столь интенсивную лазурь, что в ней могут утонуть самые докучливые кошмары совести. Забытый, потому что удаленный от власти, презираемый, потому что прогнали пинком, везде ненавидимый, поскольку всем уже было известно, сколько раз и за какие суммы он предавал. Более всего его ненавидели бонапартисты, поскольку именно он обманул и продал Священному Примирению их идола.

И все же…

Совсем уже старый, без тени надежды, он просеял свершения всей своей жизни, и тут до него дошло, что все прекраснейшее, что стоит забрать с собой в могилу, у него имелось, когда сам он был рядом с императором. И вот тогда он возжелал, чтобы его простили, побежал к брату полубога, Иерониму Бонапарте, и начал оправдываться.