Предчувствие весны - Виктор Исьемини

Меняла решил, что остроумцам он непременно напомнит при случае их веселые шутки, но сейчас постарался засунуть обидчивость поглубже, и даже соорудил на лице улыбку.

— Я, мои добрые господа, компаньон мастера Трота. А девочек мы вам непременно привезем, едва благословит нас на то Гунгилла Прекрасная, послав добрую погоду. Нынче же не сезон розам цвести, снег валит такой, будто у ангелов понос.

— Ах, мои добрые господа, — подхватил Томен, — вы ведь дозволите переночевать под сим благородным кровом? Мы уж и лошадок распрягли…

— Да ночуйте, — махнул рукой один из юнцов, выглядящий побойчее прочих, тот самый остряк, которого взял на заметку Хромой. — Томен, держи!

Трот поймал брошенный мешочек, звякнули монеты.

Бойкий юноша обернулся к приятелям:

— Ну что, друзья, не совершить ли нам возлияния в честь Матушки Гунгиллы? Попросим у Прекрасной, чтобы скорей пришла весна, и зацвели розы?

Молодые дворяне одобрительно забубнили. Их предводитель кликнул вассалов, велел катить бочонок в зал.

Когда компания удалилась, радостно галдя в предвкушении выпивки, Томен Трот обернулся к Хромому:

— Видите, мастер, каково с ними?

Потом, понизив голос, добавил:

— Этот ок-Рейсель — самый паскудный из всех. Гонору на троих достанет, а денег в кошельке в самый раз за бочонок. Небось, трижды пересчитывал… Ну что, вернемся к нашим? Сейчас сеньоры налакаются, к нам солдаты пожалуют — вина просить.

Мнимые купцы возвратились в помещение, где сложили груз. Там, в пристройке, прилепившейся между паласом и крепостной стеной, приезжим дозволили заночевать. Отведенный им сарай являлся, по сути дела, складом, там и печи не было, пришлось разводить костер, будто в чистом поле… Дым поднимался к дырявой кровле и медленно вытекал сквозь прорехи.

Сперва к гостям явился пожилой мужчина в кольчуге, исполняющий при молодых сорванцах должность кастеляна. Этот, многократно пересчитывая медяки и ругаясь из-за каждого гроша, уплатил за соленую и свежую рыбу. Не забыл и попенять купчишкам, которые бессовестно спаивают молодых господ. Вот ужо пожалуется он, кастелян, родителям юношей. Хромой налил ворчуну кувшин вина из бочки, предназначенной солдатам. Старик ругаться не перестал, но, заполучив кувшин, убрался.

Потом пришли, гремя кольчугами, солдаты — те самые, что встречали в воротах форбурга. У этих тоже было плохо с наличными, Хромой, принимая медяки, только качал головой. Между монет, которые сыскались у солдат, оказались даже эльфийские, очень старые, с красивыми чеканными профилями. Тоненькие отверстия у обреза монет свидетельствовали: кругляшки давно используют не как средство платежа, а в качестве украшений — их подвешивали к цепочке или тесьме. Похоже, солдаты поживились где-то в замке имуществом, оставшимся от леверкойских дам. Возможно, прежде монеты принадлежали Лериане. Эти монетки меняла сложил в тайник на поясе, он подумал, что юной кузине Эрствина будет приятно получить такой подарок… Хотя невероятно трудно догадаться, как примет странная девица монетки. Вдруг разревется? Малыш Эрствин за глаза зовет ее плаксой.

Замок стих, Хромой с Хигом отправились проверить, как дела у золотой молодежи. Осторожно проскользнули в палас — и тут же, у самой двери, наткнулись на латника, задремавшего сидя в обнимку с алебардой. Хиг, не задумываясь, врезал спящему сапогом под ребра, тот, гремя кольчугой, съехал на пол. Задребезжало древко.

— Зачем? — осведомился Хромой.

— Летом такого не стукнешь, ногу отбить можно о железяки, которые на него навешаны. А зимой, в сапогах — так, вроде, ничего, — пояснил Коротышка, приподнимая ногу и демонстрируя тяжелую обувку, позволяющую лупить солдат в доспехах.

— Я говорю, зачем так громко?

— А чего, они же спят, — пожал плечами разбойник. — Вот и проверили. Если твое средство сработало, он от пинка не проснется. А если бы проснулся, мы с тобой вдвоем его бы спокойно утихомирили. Ну и уж дальше шли бы осторожно. А так — видишь, никто не бежит на звон. Значит — порядок… А этот верзила на меня смотрел косо, я все замечаю. Ну что, дальше идем?

— Идем.

И приятели двинулись по спящему замку. Вскоре они попали в совершенно темную галерею. Насколько помнил Хромой — юнцы встретили их с Тротом здесь, то есть можно предположить, что большой зал — в противоположном конце этого перехода. Хромой мог воспользоваться амулетом ночного зрения, но у Хига такого не было, поэтому меняла решил дальше идти в одиночку. Он пересек коридор, где отовсюду тянуло холодом, и оказался перед массивными дверями, которые размерами походили на крепостные ворота. Богато жили бароны Леверкойские! В щель между створок пробивался слабый свет. Хромой тихонько потянул ручку и заглянул — за длинным столом в живописнейших позах спали юные рыцари, цвет знати, отважные Гвениадоры и неистовые Авейны…

Следующий день Хромой посвятил изучению замка. Обошел палас, проглядывая комнату за комнатой — повсюду пыль, голые стены… ненадолго спустился в подвал. Ненадолго — потому что огромные подземелья старинной крепости были пусты. Победители вывезли все подчистую. Как и большинство столь древних сооружений в здешнем краю, Леверкой был возведен на месте эльфийского поселения, так что можно было предположить, что нижние этажи замка (как обычно бывает с замками, построенными на эльфийском фундаменте) окажутся обширны и благоустроены, но терять время на осмотр Хромому не хотелось. Поднявшись из подземелья, он обошел двор, прошел по заснеженному брустверу, даже взбирался на верхушку донжона — оглядеть окрестности.

Снег перестал, и, насколько хватало глаз, повсюду сиял невероятно свежей и чистой белизной зимний пейзаж. Ни движения, ни звука, ни единого цветного пятнышка. Хромой поглядел вниз — ровные, геометрически выверенные контуры стен и башен, также занесенные снегом, укрытые пушистыми мягкими подушками… на другой башне, пониже, но такой же массивной, как и донжон, виднелись следы пожара, над бойницами тянулись смолистые черные языки копоти, въевшейся в камень.

А вон другая башня — возможно, там ок-Рейсель держал в заложниках Лериану… Немало крови пролилось ради обладания этим замком, и вот он захвачен без единого выстрела, без удара, без звука. Захвачен в одну ночь. Перепились все, даже стражники в караульной башенке над наружными воротами. В самом деле, очень просто.

Хромой затопал вниз, держась рукой за холодные камни стены, ступени были покатыми и скользкими. Возвратился в палас, там шла работа — спящих солдат люди Трота перетаскивали в большой зал, где заснули мальчишки. Из соображений безопасности пленников заковали в цепи, которые обнаружились в подвале Леверкоя — едва ли не единственное имущество баронов, оставленное захватчиками на месте. Помимо цепей, надумали использовать еще одну уловку — пленников раздели донага. Голый человек не опасен, это общеизвестно. Чтобы пленники не простудились, в камине развели жаркое пламя, да еще натаскали соломы — укрыть.