Четвертый кодекс - Павел Владимирович Виноградов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неожиданно фигура писателя Кромлеха получила огромное значение — Ацтлан не ударит, пока не извлечет из него всю информацию. Но и союзники должны были хотя бы попытаться забрать у противника эту подкинутую им наживку, теперь наверняка обладавшую ценнейшими сведениями.
Во всем этом было лишь одно светлое пятно — Евгений пока жив.
Что касается ее роли в этой истории, она понимала, что Столяров попал в ловушку логики тайной войны. Илоной пожертвовали на Фортунах, но она выжила. Значит, достаточно подготовлена для более серьезной акции. И, конечно же, ее надо было включить в диверсионную группу, идущую на спасение Кромлеха. Ибо чем меньше людей, даже секретных агентов, посвящены в это дело, тем безопаснее.
В глубине души она знала, что на месте Столярова поступила бы точно так же. Но утешало это мало.
Столяров, впрочем, сам отправлялся вместе с группой — он ее возглавлял.
Однако все эти соображения отступали перед перспективой спасения человека, которого она знала всего несколько часов, но ставшего уже для нее настолько важным. Сейчас, перед броском в бой и, скорее всего, смертью, девушка могла себе в этом признаться.
Ужасно было, что она никому не могла рассказать о том, куда идет и зачем — даже сестре. Галю просто уведомят, что она пала при защите Империи, и, быть может, передадут награду, которую она все равно никому не сможет показать.
Неподалеку раздался благовест. Илона подняла голову, увидела купола православного храма и сотворила крестное знамение. Сейчас начнется служба, и девушка поняла, что ее место там.
Пока один батюшка служил всенощную, второй в темном левом приделе исповедовал народ. Конечно же, Илона не могла присоединиться к очереди кающихся. Она обязательно исповедуется и примет Причастие перед операцией, но лишь у капеллана ГРУ — даже священнику, если он посторонний, нельзя было слышать ее исповедь.
Девушка слушала пение, молилась, крестилась и постепенно ее тоска и тревога уходили. Все равно будет то, что будет, а она исполнит свой долг. И спасет Евгения.
Если Бог даст.
— Как вас зовут? — раздался над ней старчески дребезжащий голос.
Илона, вырванная из потока мыслей, перемешанных с молитвами, удивленно вскинула голову.
Закончивший исповедь священник стоял рядом с ней.
— Назовите ваше имя, — еще раз попросил он.
— Елена, — она почему-то назвала свое крестильное имя.
Батюшка был совсем ветхим, с морщинистой коричневой кожей и жидкой седой бородой. Азиат или, возможно, инуит с севера. Удивительным это не было — среди прихожан виднелись не только славяне и атланты, но и китайцы, японцы, корейцы, жители великоокеанских островов, даже малайцы и индусы. Это же Русская Атлантида...
Со сплошь состоящего из острых углов, словно портрет, написанный кубистом, лица на Илону смотрели пронзительные узкие черные глаза — пристально, но как-то отрешенно.
— Ничего не бойтесь, — с истинным убеждением сказал вдруг батюшка. — Я буду молиться.
Ошеломленная Илона склонила голову под благословение, а когда подняла ее, старый священник уже скрылся в ризнице. Все произошло так быстро, что девушка была не уверена, что это не галлюцинация, вызванная страшным душевным напряжением.
Всенощную служили два батюшки, но того, который подошел к ней, она так и не увидела.
Выходя после службы, Илона прочитала на доске в притворе: «Храм во имя Святого Преподобного Германа Аляскинского. Настоятель — отец Федор Копенкин».
Евгений Кромлех. Великий Ацтлан, Теночтитлан. 18 августа 1980 года (12.18.7.3.5, и 6 Чик-чан, и 8 Йакшин)
Кромлех не знал, сколько времени провел в тюрьме дворца уэй-тлатоани. Несколько дней, неделю, может, две — часов и календаря у него не было. Хотя тюрьмой эту большую комнату с удобствами назвать было трудно — несмотря на отсутствие окон.
Его хорошо кормили, убирались в комнате, давали книги, раз в день выводили на прогулку в небольшой атриум на одной из крыш этого грандиозного причудливого здания, почти города, насчитывающего много веков и неоднократно перестаивавшегося. Каждое утро приходила служительница жрецов-медиков, тиситль, и уводила его в сопровождении стражи на всесторонние медицинские обследования, которые продолжались обычно пару часов.
И тиситль, и стражи ограничивались короткими словами и не отвечали на его вопросы. В комнате не было телевизора, а газет ему не давали, так что Евгений понятия не имел о последних событиях. Даже не знал, возмутило ли информационное пространство известие о таинственном похищении всемирно известного писателя и убийстве его жены, и предпринимает ли что-нибудь Российская Империя для его поисков.
Но когда он попросил печатную машинку и бумагу, совершенно не рассчитывая, что просьбу исполнят, к его великому удивлению их доставили уже к вечеру. Кромлех понял надежду уэй-тлатоани на то, что он напишет нечто важное. Однако, помимо уже им рассказанного, ничего больше он поведать не мог. Поэтому взялся за давно сложившийся в уме рассказ из мира «Человека с кошкой». В начале XVII века посольство народа тупинамба из Южной Атлантиды, которая в том мире называется Америкой, прибывает во Францию. Один юноша из посольства остается там и становится приближенным короля.
Для мира его романа эта ситуация была весьма экзотичной, а для реального мира, где Франция исчезла в XV веке, раздавленная Восточным Ацтланом, британскими владениями на континенте и Бургундией — просто невероятна. Евгению доставляло удовольствие и заглушало изматывающую его острую тревогу придумывать реалии никогда не бывшего мира, переиначивать исторические события, на выходе получая нечто удивительно связное и логичное. Впрочем, теперь его это еще и слегка пугало. С тех пор как он почти уверился, что его придуманный мир существовал — или существует — на самом деле.
Впрочем, когда он несколько дней назад прочитал рукопись неведомого инока Иоанна, перевод которой дал ему уэй-тлатоани, интерес его был довольно умерен.
— Поверьте, это не фальшивка, сфабрикованная моими людьми, чтобы воздействовать на вас, — произнес Монтесума, угадав первую мысль Кромлеха.
— Значит, просто интересное совпадение имен и обстоятельств, — пожал тот плечами.
Император покачал головой.
— Вы сами в это верите? — спросил он.
— Бывали в моей жизни совпадения и похлеще...
— Тогда пойдемте, — пригласил император и поднялся.
Кромлех последовал за ним в соседний зал, вход в который был скрыт роскошной драпировкой. Охранники и человек в маске
