Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка

На хвастуна не нужен нож,

Ему немножко подпоёшь

И делай с ним, что хошь.

— Воистину, как легко управлять тщеславными глупцами, — буркнул он. — Девка хочет славы и готова сложить ради этого свою тупую башку. Да пожалуйста! А вдруг у нее получится! Кстати… Может, все-таки попробовать? Нет! Я столько не выпью!

* * *

Марш легиона — штука непростая, и учат этому не один год. Впереди идет разведка, а позади — отряды прикрытия. Потому что растягивается такое войско на целую милю, а если с обозами, то и больше. И даже в таких случаях бывают эпические провалы, как например, битва в Тевтобургском лесу, где римляне потеряли три полных легиона со вспомогательными войсками. Этот случай проходят на командирских курсах, и Мстиша, который дураком отнюдь не был, знал о нем прекрасно. Именно поэтому разведчики тщательно проверяли все кусты, осматривали деревья, не надрублены ли, чтобы завалить дорогу, а щиты у воинов могли быть переброшены на руку в мгновение ока. Легион шел с опаской. Он прощупывал путь, выбрасывая вперед щупальца конных разъездов.

Вот они и на месте. Впереди клубилось огромное войско. Тысяч восемь, а то и все десять словен. Не сказать, что легат Мстиша испугался, но в такую толпу словене до сих пор никогда не собирались. Полуголое воинство, где доспех носил едва лишь один из пятидесяти, сильным противником не было. И воевали словене одинаково. Сначала бросаются вперед, оглушая жуткими воплями, засыпают тучей стрел и дротиков, а после нескольких неудачных натисков обращаются в бегство. В притворное бегство, как правило. Могли и добычу бросить, чтобы в тот момент, когда настигающий враг, обуянный жадностью, начнет грабеж, снова напасть на него. Словене не любили затяжных полевых боев и никогда не ввязывались в них. Они гарантированно проигрывали в них германской пехоте, намертво спаянной строем и дисциплиной. Но что толку от дисциплины, если армия может зайти в лес и не выйти оттуда, перебитая из засад. Вот к такому сражению Мстиша и готовился. Он увидел князя Кия, который в пурпурном плаще проскакал вдоль войска, подняв руку. А потом мятежник подъехал и к ним.

— Воины! Я Кий Самославич, князь из Золотого рода! Я воюю за правое дело! За наследство, что мне от отца положено! Переходи ко мне, и тогда, после моей победы я каждому выдам по пятьдесят рублей награды!

Воины сжали зубы, но молчали! Пятьдесят рублей! Сдуреть можно!

— Проваливай, изменник! — выехал вперед Мстиша. — Мы присягу не рушим!

— Сразись со мной, если не трус! — глумливо крикнул Кий.

— По уставу не положено, а то сам не знаешь, — сплюнул Мстиша и занял место позади войска, окруженный трубачами, барабанщиками, вестовыми и охраной. Легат скомандовал. — Лучники! Бей!

Это последние слова, которые обычно слышны на поле боя. После этого команды подаются ревом труб и грохотом барабанов. Ничего другого не услыхать в криках и звоне оружия. И даже десятнику порой непросто достучаться до своего бойца, залитого до бровей яростью и воинским куражом.

Все пошло именно так, как и ожидал легат Мстиша. Туда дротиков и стрел, а потом первый натиск. Ударили — отбежали. Ударили-отбежали. Снова залп дротиков, а в ответ — туча стрел и плюмбат, которые скосили сотню врагов в первые же минуты. Словене собрались и ударили снова, а легион увяз в плотной сече, не ожидая беды. А она уже набирала ход, не спеша горячить коней. Тяжелые всадники! Они прятались неподалеку, ожидая своего часа. А как только получили сигнал, то вышли на простор. Поначалу они шли шагом, потом рысью, и лишь затем, подойдя на бросок копья, перешли в галоп. Три сотни мораванских клибанариев, краса и гордость Словении, ударили в правый фланг легиона и смяли его. А Мстиша, который уже ничего не успевал сделать, заорал трубачам.

— Каре! Каре!

Хриплый рев раздался над полем, и легион, отбиваясь от наседающих словен и всадников, начал пятиться назад, чтобы собрать квадрат, ощетинившийся в стороны копьями. Раненых тащили в центр, а строй, как и бывает при внезапных перестроениях, потерял свою монолитность и зазиял прорехами. Это же не учения, это настоящий бой.

— Гудрун! — заорал Кий. — Твой выход!

Отряды данов с ревом бросились вперед, разрывая проход между сотнями, что еще не успели сомкнуть строй. Не делали так германцы, глупость это и ребячество. Они никогда не бегали, они шли плотными шеренгами, сомкнув чешую щитов и выставив копья. Но сегодня все получилось. Солдаты оторопели, увидев, как на них несется воющая, словно дикий зверь, девка исполинского роста, которая сходу отрубила наконечники выставленных в ее сторону копий и ударила ближнего воина огромным сапогом прямо в грудь. Тот упал, а она разбила ему голову и заревела торжествующе. Жидкий строй, который пытался в этом месте собрать угол каре, развалился, а в прорыв ринулась свежая пехота данов, которая пробивалась прямо к центру.

— Да что это за тварь? — удивился Мстиша, который потащил меч из ножен. Он заорал. — Сомкнуть строй!

Легион худо-бедно собирался в непроходимый для тяжелой конницы квадрат, да только из-за леса показалась аварские лучники во главе с ханом Юруком. Всадники закружили, заливая тучей стрел пехотный строй, и воинам из легиона стало туго. Одно дело пересидеть такую атаку, укрывшись щитом, а совсем другое — биться под градом острых жал. Воины начали валиться наземь десятками…

А в центре каре бились даны. Гудрун Сигурддоттер отбросила сломанный меч и изрубленный в щепки щит, подхватила с земли двуручную секиру и кинулась туда, где увидела всадника в алом плаще и в шлеме с высоким плюмажем. Два десятка самых знатных воинов, закованных в доспех, шли рядом с ней, прорубая широкую просеку. Уже пали все трубачи и барабанщики, а знаменосец воткнул в землю древко легионного знамени и бился рядом, не подпуская к нему врага. Гудрун сделала финт топором, пропустила удар в закованную железом грудь и незатейливо ткнула лезвием в лицо, словно копьем. Знаменосец упал, обливаясь кровью, а следующий удар развалил напополам его плечо.

— Есть! — заорала Гудрун, схватив древко. — Их знамя у нас! Держи его! — сказала она дану, стоявшему рядом, перехватила топор поудобнее и ринулась на воина в алом плаще.

Мстиша бился с тремя сразу, и одного убил. Пока его спасал только добрый доспех, который принял на себя десяток ударов. Знамя! —