Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сгрудившись вокруг адмиральской карты, капитаны живо обсуждали решение флагмана. Сенявин не мешал. Дождавшись, когда те пришли к единству, он пригласил всех к себе отобедать. Там, за хлебосольным адмиральским столом, окончательно все и решили.
В те дни в кают-компаниях кораблей офицеры пели любимую многими поколениями моряков песню «Пче-лочка златая», слегка переделанную на новый лад:
Пчелка златая, что же кружишь, кружишь,Все вокруг летая, прочь не летишь, летишь,Или ты любишь Лизоньку мою, мою?Где прежде расцвела Троянская столица,Там в наши времена посеяна пшеница!Где прежде в Геллиспонте владели византейцы,Теперича бренчат оружием россейцы!Мы будем пить, мы будем плытьВ ту самую страну, где милая живет, где милая так ждет!Ура-Ура! Ура-Ура-Ура!
В течение еще двух дней ветер был противный, потому сблизиться с турками российской эскадре не удавалось.
А далее все случилось, как и предполагал Сенявин. Когда 15 июня русская эскадра, лавируя при слабом ветре, стала огибать остров Имбро, турки без промедления кинулись к Тенедосу. Спустившись к острову, они тут же принялись обстреливать его из всех орудий, а затем попытались высадить десант. Первая попытка сорвалась, а немногие добравшиеся до берега янычары были незамедлительно сброшены в море. Но капудан-паша был упрям и настойчив. Хорошо зная русских, легкого успеха он и не ожидал.
На следующий день после новой всеобщей бомбардировки турки все же сумели высадить на остров янычар. Хекмет-ага, бывший во главе столичной гвардии, имел твердый приказ: взять крепость как можно быстрее до подхода русских кораблей. – Умри, но крепость захвати! – велел Сеид-Али.
– Крепость я захвачу, а умирают пусть гяуры! – оскалился в ответ белыми зубами янычарский ага.
В это самое время Сенявин, обойдя Имбро, расположился на ночь выше Дарданелл. Для наблюдения за турецким флотом он отправил «Венус» и «Шпицберген». Вскоре с вернувшегося «Венуса» капитан-лейтенант Развозов уже кричал в жестяной рупор:
– Ваше превосходительство! Сеид со всею своей силой лежит на якорях у Тенедоса. Свозит десанты и лупит из пушек по крепости! Наши извещают, что припасов мало, всего на два дня! Умоляют поторопиться!
– Ну что ж, – обернулся к стоявшему подле него Малееву вице-адмирал. – Сеид наживку нашу, кажется, заглотнул, теперь пора и нам браться за дело. Поторопимся же!
С первым лучом солнца корабли спешно снялись с якорей и с попутным, наполнявшим паруса хорошим свежаком, взяли курс к сражающемуся Тенедосу. У форштевней вскипала соленая пена. Капитаны делали все, что было возможно. Но Сеид-Али тем временем тоже не дремал. Едва с дозорных судов принялись палить из пушек, извещая о появлении на горизонте московитов, он, бросив и остров и десант, немедленно снялся с якорей и повел свой флот от Тенедоса.
– Я задал Сенявину трудную загадку! – смеялся капудан-паша, подметая полами своего золоченого халата шканцы «Мессудие». – Посмотрим, как он ее разгадает!
Задача, ставшая перед Сенявиным, и впрямь была не из простых. Российскому командующему предстояло решить дилемму: преследовать капудан-пашу или же, бросив его, идти на помощь своему осажденному гарнизону. Сенявин раздумывал недолго, развернув корабли, он повел их к острову.
– Дмитрий Николаевич! – подошел каперанг Малеев. – Может, лучше все же попытаться догнать Сеида? Победа над ним разрубит сразу и тенедосский узел!
– Нет, – мотнул головой Сенявин. – Я не могу рисковать и жертвовать даже десятой частью своих сил. Сеида, по моим расчетам, мы еще успеем нагнать прежде, чем он заберется в свою дарданелльскую нору! Вначале сгрузим припасы для крепости!
По острову в эти минуты метались испуганные янычары.
– О горе нам, преданным и брошенным! – потрясали они в ярости кривыми ятаганами. – Проклятый Сеид бросил нас здесь на поживу гяурам! Но подожди, нечестивец, мы сдерем твою кожу на барабан!
С российских кораблей уже свозили в крепость порох и ядра. – Помогите перебить турок! – просили гарнизонные.
– Простите, братцы, но нам пока недосуг! – отвечали матросы-гребцы. – Вдогон за Сеидкой торопимся, аж мочи нет! Надаем ему быстренько по сусалам и сразу же к вам возвернемся. Вы уж потерпите маленько!
– Мы-то потерпим! Нам не привыкать! – отвечали гарнизонные. – Но и вы поторапливайтесь! Долго нам одним не выстоять!
– Уж не сумлевайтесь, братцы, в самый раз поспеем! Пошто Митрий Николаич кого в беде бросал?
Отогнав картечью турок от крепости, эскадра тут же повернула в море. У острова остались на некоторое время для поддержки «Венус» со «Шпицбергеном» да только что подошедший с Корфу бриг «Богоявленск» с парой корсарских фелюг. Кроме этого, в крепостной гавани находился трофейный бриг «Гектор» лейтенанта Броне-вского. К его страшному огорчению, он так и не успел ввести в строй свое судно до генерального сражения с турками. «Гектору», несмотря на все хлопоты, так и не выделили самого главного – пушек, которые сейчас куда нужнее были линейным кораблям и крепости, а потому готовый к плаванию бриг совершенно бесполезно торчал в дальнем углу гавани.
– Теперь вот будем куковать, пока наши с турками драться станут! Ну не обидно ли? – жаловался Броневский командиру «Богоявленска» капитан-лейтенанту Додту.
– Обидно, конечно! – отвечал тот, сам с завистью посматривая на исчезающие за горизонтом паруса. – Но ведь на этом война не кончается, думаю, хватит пальбы и на наш век.
Не теряя времени, у берега «Венус» со «Шпицбергеном» потопили несколько турецких фелюг, отрезав янычар от помощи с анатолийского берега, а затем разошлись по разные стороны острова для наблюдения. Старшим морским начальником на Тенедосе остался капитан-лейтенант Додт.
Поглядывая на удалявшиеся тенедосские скалы, Се-нявин теперь мог быть спокоен за его гарнизон хотя бы несколько ближайших дней. Все пока шло по намеченному плану. Какое-то время Тенедос продержится, а там видно будет! На кораблях гадали, куда двинулись турки. Общее мнение было таково, что Сеид-Ал и повернул на остров Метелино.
– Надо двигать за ним следом неотступно! – горячились нетерпеливые.
– Догоним! Куда денется! – успокаивали их более рассудительные.
Но Сенявин вовсе не собирался гоняться за турками, слишком долго и кропотливо разыгрывал он сложнейшую комбинацию с маневрами у Имбро и броском к Те-недосу. Все ходы Сеид-Али были им давным-давно просчитаны.
– Эскадре курс норд-ост! – объявил он вахтенному лейтенанту «Твердого». Над флагманом взлетели репетичные флаги.
– Есть курс норд-ост! – грудью навалились на тяжеленные рули-штуры матросы.
Стрелки на картушках компасов сдвинулись и плавно пересекли букву «N». Под буквой «N» изображение цветка лилии. Флоты всего мира в своих привычках консервативны, а потому и на русских кораблях упорно рисовали в картушках стародавнюю бурбонскую лилию, как когда-то много веков впервые нарисовал ее изобретатель морского компаса неаполитанец Флавио Джонс в честь своего покровителя Карла Анжу…
– Куда это мы двинули? Сделайте прокладку! – торопили своих штурманов командиры.
Те, бодро орудуя грушевыми параллельными линейками, размашисто чертили на зеекартах.
– А прямо-таки в самую дырку дарданелльскую! – докладывали, закончив работу.
– Ну значит, тогда и драка близка! – качали головами седые каперанги. – Недолго ждать праздничка светлого осталось!
Расчет Сенявина был верен. Не таскаясь следом за ка-пудан-пашой, подстеречь беглеца у входа в пролив, ведь деваться Сеид-Али было просто некуда! К вечеру эскадра подошла к западной оконечности острова Имбро, где и держалась под малыми парусами в течение всей ночи.
Флаг-офицеры шлюпкой объезжали корабли. Взбираясь по крутым шторм-трапам, они объявляли вахтенным начальникам:
– Пакет от их превосходительства! Ведите к капитану!
Командиры корабельные, срывая с конвертов еще теплый сургуч, читали при свете свечей последние указания флагмана.
Утром следующего дня эскадра начала спускаться двумя кильватерными колоннами к Лемносу. С восходом солнца по норду открылся скалистый островок Таос. Под ним на ветре держался турецкий 84-пушечный «Ке-лит-Бахри». На российских кораблях барабанщики пробили тревогу. Орудия зарядили в два ядра, чтобы бить наверняка.
Турки в свою очередь принялись палить, как сумасшедшие.
– Никак сигналы подают! – поняли на российской эскадре. – Значит, вся свора где-то рядом!
– На вест флот неприятельский! – раздалось с салингов почти сразу. – Два десятка вымпелов!
Над «Твердым» взлетели флаги сигнала: «Флоту приготовиться к бою!»
– Только бы не сорвалось! Только бы сойтись на выстрел, а там мы свое завсегда возьмем! – переживали на палубах.
Слово мичману «Рафаила» Павлу Панафидину: «…Общаярадость была на всем флоте. Никогда не забуду, как Д. А. Лукин поздравлял меня, когда я вышел на шканцы, что турецкий флот открылся. Думал ли он, что через несколько часов он не будет уже существовать для его детей, почтенной супруги и для всех, кто его знал и любил…»