Москва и Московия - Сергей Александрович Калашников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Проси мало, Пётр Алексеевич, – молвил я Сонькиными устами. – Ингерманландию с восточной Карелией и Неву с берегами Финского залива от Невского устья до Нарвы. А ещё мира крепкого и сердечной дружбы со взаимной беспошлинной и беспрепятственной торговлей. И кондиции сии лучше поскорее отправить, чтобы Карл не отвлекался на хлопоты о столице своего королевства, а получил подкрепления из Нотебурга и иных крепостей, которым мы больше не угрожаем, потому что они стали нашими. Лучше, чтобы он поляками занимался.
– Подлая ты, англичанка. Но я на Августа за действия людишек его во время Карловицких переговоров обижен крепко. Опять же, если замиримся со шведами, то выходим из этой войны. – Пётр отложил вилку. – А Карла мы тоже переторгуем? – спросил он, вспоминая аргументацию, применявшуюся при обсуждении джунгарского вопроса.
– Доброй стали нам много надобно, – кивнул я головой своей хозяйки. – И ещё потребен незамерзающий порт на Балтике – Кёнигсберг. Рига бы тоже сгодилась, но Карл за неё удавится, а он силён и при армии, а ещё молод, решителен и амбициозен. Как бы так договориться, чтобы отдать ему под руку Польшу с Вислой? Пусть он развлекается перекраиванием европейских границ. А самим проглотить Восточную Пруссию. Там хорошо – тепло и сыро. Гавань удобная для зимовки флота. Да, придётся прокладывать дорогу посуху, так это для тебя не диковинка. К той же Ладоге через озёра Онежское и Белое водный путь благоустраивать понадобится, а то там на реках много сложных участков.
Петру тоже нравится двигать границы на картах:
– Если в Вислу войдёт шведский флот, – забормотал он, – то Бранденбург окажется отсечён. Гогенцоллерны утрутся, и Фридрих останется без Пруссии. А мы её десантом с моря возьмём.
– Только чтобы университет в горячке боя не снесли, – спохватилась Софи.
– Потом Вильно возьмём и уйдём на Смоленск, – продолжил мечтать государь. – Или от Вильно принять на юг? А Карл тем временем, действительно, пускай поляков нагибает.
– С ним ещё договориться надо. А то с него станется собственную столицу штурмовать, – остудила государя Софи.
– Тебя бы с посольством на Ригу послать, – вернулся в реальность Пётр. – Но невместно: ты баба.
– Толстой Пётр Андреевич с нами нынче, – неожиданно молвила до сей поры молчавшая Лиза. – Полно уже ему на поле брани служить. Пусть потрудится на посольском поприще.
Государь прояснившимся взглядом посмотрел на супругу – ум её он тоже ценил. Особенно за то, что выказывала его она редко.
– Пожалуй, – ухмыльнулся он в свои кошачьи усики. – Этот сообразит, где настоять, а где уступить. Главное, чтобы Неву выторговал. А то мы ведь можем и сами взять.
Опрятно промокнув рот салфеткой, царь встал из-за стола и направился к трудам своим. А я был несколько озадачен: сам не ожидал столь великой успешности этого похода. В принципе, подгребать всю Прибалтику не хотелось: памятны были центробежные настроения среди её населения три века спустя. Невольно опасался, что и в новой реальности повторится нечто подобное. С другой стороны, не хотелось допускать образования Пруссии на столь малой дистанции от российских пределов – пусть Германия объединяется подальше от нас. Да и Польша с её шляхетством и могущественными землевладельцами-магнатами тоже как-то не привлекала, не вызывала желания обладать столь беспокойной территорией.
Это у монархов заведено хватать всё подряд и обкладывать данью, но я-то знаю, сколько головной боли доставили некоторые территориальные приобретения. Пока же нам необходим водный путь с Волги на Балтику и незамерзающий порт на этой самой Балтике. В одном пункте эта задача не решается: такая уж здесь география. Но со временем, подтянув к Кёнигсбергу настоящую, а не игрушечную железную дорогу, мы получим удобный путь на Запад. А столицу я предложу устроить в Сверловске. Помню, сколь напряжённый транспортный узел там образовался.
Что же до Питера с его болотами и наводнениями… Нынешний Пётр более уравновешен, чем давешний. Знаю, что одно время он болел мыслью устроить брусовку от Вологды до самого Мурмана, но, получив отчёт о местах, через которые её предстоит тянуть, уселся за расчёты и пришёл к правильному выводу. То есть зимний путь по снегу себя оправдывает, а капитальное строительство полутора тысяч вёрст дороги, которая почти всю свою пропускную способность затратит на собственное поддержание – бред сивой кобылы. От кого я про это знаю? От одной очень высокопоставленной дамы, помогавшей супругу с расчётами.
Странное чувство нереальности происходящего вызвало взятие Стокгольма. Местная знать уже сговаривается насчёт бала для дорогих гостей – милых и обходительных русских дикарей. При этом неизвестно, посчитает ли Карл войну проигранной в связи с потерей столицы: он об этой потере пока не знает.
Пётр Алексеевич не созвал совет, чтобы поделиться заботами с ближниками, и не устроил пирушки по случаю одержанной виктории, а уединился с Толстым. Он тоже не считает войну выигранной. Как-то всё неопределённо и зыбко. В городе то и дело происходят стычки с мордобоем, но без применения оружия, улицы патрулируются, во все стороны высланы дозоры, а на дорогах выставлены заставы. Введён комендантский час, который весьма дурно исполняется в связи с краткостью летних ночей. А в кабаках бражничают наши. Шведские солдаты встречаются без ружей, но иные при саблях или шпагах. Мародёрства не отмечается. У причала стоит «Медуза», ожидая посадки на неё шведских вестников и нашей дипломатической миссии.
В Стокгольме всё спокойно.
Глава 44. Стокгольм
Оккупация столицы сильного государства не такое уж простое дело. Нам с Софи пришлось разослать корабли в крейсирование по Балтике как вдоль обоих побережий, так и в места, где пролегали наиболее популярные маршруты: разведка – наше всё. Подходы к гавани были срочно пересняты и положены на наши карты, а на фарватерах промерены глубины.
Основной путь, ведущий из моря к гавани, весьма замысловат и извилист. Его легко контролировать артиллерией, поставленной на каменистых островах. А в каждом полку имеется по четыре четырёхфунтовки – 85-миллиметровки. Поставленные на двухколёсные лафеты, снабжённые передками – колёсными же ящиками для боеприпасов – они составляют основу современной полевой артиллерии русской армии. Вообще-то, в эту эпоху ничего подобного нет ни у кого:
