Светорада Янтарная - Симона Вилар

– Когда мне бывало совсем плохо, Светка, я вспоминал все это. И утешал себя мыслью, что самая лучшая девушка в подлунном мире была моей!

– Она и сейчас твоя.

Он зарылся лицом в ее волосы, но тут же приподнялся, взглянул серьезно.

– А кесарь твой? Говорят, он писаный красавец.

– Он сейчас далеко.

– А когда вернется?

Но Светорада уже думала о другом.

– Меня Богородица услышала, – сказала она. – Смотрела, понимала мою тоску и вернула мне тебя.

– Ах да, ваша богиня пресветлая! Да не она меня тебе вернула, а я сам вернулся.

– Да, вернулся бы ты сам, если бы я не переступила через твои слова: «наши жизни разные», «нас доля развела»…

И Светорада весьма ощутимо щелкнула его по лбу.

– Больно же, Светка!

Потом опять спросил:

– Но ты ведь невеста кесаря…

Княжна смотрела на Стему и думала: как ей хоть на миг могло показаться, что она любит кого– то иного, кроме него?

– Кто он мне, Стемушка? И что мне весь Константинополь с его Святой Софией, роскошным Палатием и волей базилевса, когда я с тобой?

Да, она была все той же дерзкой девчонкой, Светорадой Смоленской, которая переступала через все ради свободы и любви.

И Стема едва не застонал, прижимая ее к себе.

– Я так люблю тебя, Светка! Так люблю, что… что… мне и моя «Хищница» не так дорога, как ты!

Она могла считать себя польщенной.

Но в дверь опять постучали. На этот раз Фока.

– Госпожа Ксантия, уже вечереет. Не хватятся ли вас в Палатии?

– Вон поди, Фока! – крикнул ему по– русски Стема. И к Светораде: – Тебя и впрямь могут начать искать?

– Могут, – вздохнула она.

Он задумался. Но взглянул на нее – и вновь принялся целовать. При мысли, что ее заберут у него, что они не могут вот так все бросить и остаться вместе, что придется расстаться, его охватило такое жгучее желание, словно он испытывал вековой голод. И Стемид опять и опять ласкал и целовал свою жену, сам отдавался ее рукам и поцелуям, ибо это было… больше того, о чем он мог мечтать. Светорада же поняла, что он все помнит, не забыл, какие ласки ей милы, на что она охоче отзывается… И когда он довел ее до криков… Если кто и подслушивал под дверью, то уже давно понял, чем занимается тут с неизвестным наемником невеста кесаря. Но Светораде было все равно.

Однако они осознавали, что были не просто мужем и женой, нашедшими друг друга после долгой разлуки. И княжна, и Стемид понимали, что они живут в разных мирах и что им следует опомниться. И когда они обнялись напоследок, когда обменялись долгим прощальным поцелуем… у них, казалось, не было сил разнять руки.

– Когда мы увидимся снова? – спросил Стема тихим голосом.

– Я пришлю тебе весточку сюда. Мой древлянин передаст Фоке этот перстень… как знак.

И она показала ему свой янтарь с мушкой в светящейся глубине.

Когда Светорада вышла, она увидела, что Дорофея, совсем осоловев от выпитого меда, не может даже идти.

– Надо же нам было как– то отвлечь ее? – пожимал плечами Фока.

Древлянину Силе пришлось поддерживать Дорофею всю обратную дорогу – идти самой у почтенной матроны не очень хорошо получалось. В конце концов Сила просто перекинул ее через плечо и понес. По пути они со Светорадой решили, что им лучше отправиться не в Палатий, а в дом Ипатия, откуда они сообщат, где заночевала госпожа Ксантия.

Варда прибыл за знатной севастой, едва рассвело. Смотрел на нее с подозрением, чем рассердил. И она представила ему доказательство своей задержки, указав на стонавшую на ложе Дорофею.

– Видишь, нездорова она. Не могла же я оставить ее в таком состоянии?

И поскольку вид у почтенной матроны был такой, что, казалось, краше с креста снимают, Варда в итоге поверил.

«Ну и как мне удастся улизнуть от столь назойливого охранника?» – размышляла Светорада, с раздражением поглядывая на суровое лицо Варды.

Ее выручило то, что Александр оставил за ней право проживать не только в Палатии, но и во Влахернском дворце, который был расположен неподалеку от предместья Святого Маманта. Собравшись с духом, Светорада заявила во время трапезы, что хочет поехать туда, ибо ей надлежит почаще молиться чудотворной иконе во Влахернском храме. А так как во Влахернах все еще обитал пленный Константин Дука, встреча с которым была отнюдь не желательна для Варды, то Светорада была избавлена от присутствия там строго несущего свою службу комита.

Правда, встреча с Константином не обрадовала и саму Светораду.

– Никогда не ожидал, что вы так скоро соскучитесь по мне, – осклабился Константин Дука при ее появлении.

Светорада едва удостоила его взглядом. Но Константин уже понял, что ситуация изменилась, и сам стал сторониться севасты. Когда же ночью она покинула дворец и отправилась в сторону храма, Константин только и сказал, обратившись к одному из охранявших дворец эскувиторов:

– Выходит, благочестивой женщине можно отправиться ночью в город, а мне, верному базилевсу патрикию, нет.

На что охранник ответил равнодушным молчанием.

Уже в церкви Дорофея, знавшая о намерениях госпожи, осторожно произнесла:

– Я ведь все понимаю, Ксантия. Но сейчас Пост… Это такой грех. Да и опасно.

– Сама Богородица свела меня с этим человеком, Дорофея, так что оставайся и молись за меня. К заутрене я буду здесь. Если что– то не заладится, пошли за мной Силу. Сейчас он проводит меня, а потом вернется к Влахернской церкви.

Сила уже поджидал княжну, и они направились в сторону предместья Святого Маманта. Здесь было темно, слышалась перекличка обходчиков, так что пробираться пришлось со всеми предосторожностями, дабы никого не встретить по пути. Но Стемка, как оказалось, не в силах долго ждать, вышел навстречу, едва завидев их на подходе к эргастерию. И тут же обнял Светораду, стал целовать, словно Силы и не было рядом. Древлянин только хмыкнул, отступая назад, сообразил, что теперь о госпоже есть кому позаботиться.

– Стемка, – задохнулась от поцелуев княжна. – Еле дождалась часа встречи!..

– А я как ждал! Словно в силки ожидания угодил. Эх, Светка, давно я так о свидании с милой не мечтал. Как будто вновь отроком из– под Смоленска сделался. Кажется, лет этих и не было вовсе.

Они прошли в корчму. Фока даже не появился. Небось испугался, что сама севаста назначает свидания в его заведении. Но, поразмыслив, княжна решила, что Фока знал куда больше, чем положено обычному владельцу питейного заведения.

– Он не интересуется, что вы делаете в Царьграде? – спросила она, когда первый любовный пыл угас и они лежали, обнявшись, расслабленные и счастливые. – Что– то ни ты, ни твои люди на торговцев не больно– то похожи, а русских купцов после прошлогодних событий сюда вряд ли пустили бы.