Дикая магия - Энгус Уэллс

В свою очередь командиры рассказали, что пока не встретили сопротивления. Об армиях, выдвигавшихся из Заг-тенга и Фечин-тенга, новостей поступало мало: восставшие, осадившие Анвар-тенг, не предпринимали попыток захватить его, дожидаясь прибытия основных сил. Главной их задачей на данном этапе было отрезать цитадель от страны. И это они делали не только в физическом плане. В эфире стояла такая мгла, что всякое общение с вазирь-нарумасу или оккультное наблюдение за восставшими было просто невозможно.

Каландрилл отдавал себе отчет в том, что среди такого огромного скопления людей отыскать Рхыфамуна, принявшего новое обличье, почти невозможно. Если он в армии, то теперь, конечно, знает, что они здесь, и, без сомнения, попытается себя обезопасить. Либо вновь сменит форму, либо просто ускользнет. И то и другое было возможно. Скорее же всего, он скачет параллельно армии, сторонясь ее, чтобы, обогнав, добраться одному до… Анвар-тенга? А может, прямо до Боррхун-Маджа? Если он выбрал Анвар-тенг, то надо как можно быстрее добраться до цитадели, дабы перехватить там противника. Если же он направляется к Боррхун-Маджу, то, после того, как они доберутся до Анвар-тенга, и при условии, что обгонят Рхыфамуна, им предстоит прибегнуть к мощи вазирь-нарумасу и подготовить врагу достойную встречу. Если же там его перехватить не удастся, то они выйдут за город и устроят ему западню. Каландриллу не верилось, что им удастся распознать его по пути: слишком долго они преследуют Рхыфамуна по пятам, чтобы сейчас можно было рассчитывать на такое простое решение.

Маршируя с войсками макузенов весь световой день, Каландрилл становился все нетерпеливее и нетерпеливее.

Но ему пришлось ждать, пока бледное солнце не спрячется за западным горизонтом и длинные тени не опустятся на заснеженную равнину, а затем — когда огромная масса людей и животных не расположится биваком на ночь. Только после того, как укрепят шатры, выставят часовых, коням зададут корм и будут зажжены костры, командиры и колдуны выслушают полный отчет Чазали и Очена.

Они собрались в шатре, в котором могла бы расположиться целая семья. Штандарты макузенов скрипели под напором сильного ветра. Символы и гербы, коими были расписаны стены и навес, колыхались. Единственным источником света внутри шатра служили жаровни, в коих горели ароматические поленья. Пол устилали ковры. Котуджи поставили посередине длинный стол, вокруг которого расположили табуреты. Принеся трапезу и вино, они удалились. Во главе стола очень прямо восседал Айджан Макузен, верховный главнокомандующий Памур-тенга. Курчавые волосы и борода старика, все еще крепкого и по-солдатски подтянутого, украшала благородная седина. Он был предводителем главного клана, коему остальные поклялись в верности, и олицетворял собой власть. Чазали, Очен и четверо путников сели в конце стола. Никто не произнес ни слова до тех пор, пока Айджан Макузен жестом не позволил им говорить. Киривашен и вазирь представили собравшимся чужеземцев и дополнили короткий отчет Чазали новыми деталями. Каландрилл, которому товарищи доверили говорить от их имени, поведал о путешествии до Кесс-Имбруна. Закончив в полной тишине, он под испытующим взглядом рыжевато-коричневых глаз сделал несколько глотков вина, чтобы смочить пересохший рот. Наконец молчание было нарушено вазирем по имени Ченди.

— Страшные вести, — заявил Ченди. — Если бы Очен Таджен и Чазали Накоти не подтвердили ваш рассказ, я бы не поверил, но…

Он замолчал, задумчиво поглаживая умащенную бороду. Вместо него заговорил другой вазирь, которого звали Даккан:

— Мы все чувствуем волнение эфира, мы все знаем, что эфир загажен. Разве целью нашей не является не допустить Безумного бога к Анвар-тенгу и спасти хана и махзлена?

— Истинно, — согласился вазирь по имени Тазен. — И все мы в той или иной степени видели то, что видел Очен. И война сия, и затемнение в эфире — все указывает на то, что он говорит истину.

— Так вы хотите, чтобы мы осмотрели каждого котуанджа из племени Орати? — спросил вазирь, чье имя Каландрилл забыл. — На это уйдет по меньшей мере два дня.

— Столько, а может, и больше понадобится этой женщине, — скептически пробормотал киривашен по имени Таджур, глядя на Ценнайру, — чтобы осмотреть их всех.

— И без малейшей гарантии успеха, — вставил еще один вазирь, — ибо Рхыфамун, о коем говорят чужеземцы сможет переселиться в другое тело, пока мы осматриваем воинов.

— Придется присматриваться к каждому воину в наших рядах, — сказал другой.

— Хоруль! — воскликнул киривашен, которого, по мнению Каландрилла, звали Мачани. — Сколько же времени займут поиски? А опасность для Анвар-тенга растет день ото дня.

— Колдуна, меняющего свое обличье, нет среди Орати — с вызовом заявил вазирь этого клана. — Я бы его сразу почувствовал.

— Он могущественный колдун, — дипломатично и мягко вставил Очен. — И обладает огромной силой, коя растет по мере приближения его к Фарну.

Один из киривашенов кивнул и перевел взгляд с Очена на Чазали.

— Ты уверен в том, что их цели истинны, Чазали Накоти? — спросил он.

— Да, — подтвердил Чазали, — я верю во все, что они говорят. Ежели мы им не поможем, то не исполним свой долг перед ханом и махзленом и перед самим Хо-рулем.

Тут впервые заговорил Айджан Макузен. Все замолчали.

— Разве не будет Очен Таджен в скором времени объявлен вазирь-нарумасу? Разве кто-нибудь из присутствующих ставит под сомнение преданность Чазали Накоти? Посему не можем мы ставить под сомнение истинность того, что чужеземцы сии ведут войну с самим Фарном и что некоторые из них говорили с нашим богом. Я заявляю: мы должны помочь им, чем можем.

Тут же послышались возражения, что подобная поддержка замедлит продвижение армии, а это будет на руку восставшим. К тому же нельзя быть уверенными, что они отыщут Рхыфамуна среди такого огромного количества воинов макузенов, а чужеземцы могут находиться на Услужении у восставших, целью которых является задержать армию, для чего они околдовали и Очена, и Чазали.

Но разноголосица стихла, едва Айджан Макузен поднял руку.

— С моей стороны, я не верю в то, что можно околдовать Очена Таджена, обладающего бесспорной оккультной силой, — проговорил он. — Я также не сомневаюсь, что если бы Чазали Накоти был околдован, то Очен бы это знал. Посему я выступаю за взаимопонимание и помощь.

Смуглые лица повернулись к старцу, кто-то смотрел на него с одобрением, кто-то нет. Сколько еще продлятся эти дебаты? — с раздражением подумал Каландрилл. Каков будет их исход? Но тут Очен предложил решение проблемы. Он взглянул на Айджана Макузена и, когда тот кивнул, изложил свой план.