Золотой мираж - Джудит Майкл

— Знаешь, моя дорогая, — сказала Ханна, — теперь ты должна представлять его себе немного яснее. И в конце концов, ты должна уже знать, что он от тебя хочет и что ты хочешь от него.

— Что ему нужно от меня. — Клер задумалась. — Некое украшение компании. Хозяйку дома на время вечеринок. Умного, понимающего слушателя, который может обсуждать дела, политику и искусство. Женщину, которой нравится секс. Верного и преданного сотрудника. Кого-то, кто не стремится выйти замуж.

— И все это — ты.

— Кажется, он так думает.

— А чего ты от него хочешь?

— Сейчас? Не знаю. Что я хотела вначале, так это его мир — другие люди, разные жизни, незнакомые мысли о людях и вещах. Я не знаю как жить жизнью Квентина. Он меня учил. Он меня ввел в этот мир.

— А сейчас?

— Сейчас я все это повидала, это очень приятно, но не слишком.

Ханна хихикнула.

— Я все об этом знаю. Я однажды порвала с мужчиной, потому что единственное, к чему он стремился — это превратить свою компанию в самую крупную в городе, и тогда бы он всласть попользовался своим авторитетом, не отвлекаясь на всякие мелочи. Он был богат и хорош собой, знал все рестораны, и в каких ночных клубах есть маленькие комнатки наверху, но поэзии в его сердце не было, и никакой в душе музыки. Я ему так и сказала. — Она кивнула, уловив заинтересованный взгляд Клер. — Я думаю, ты готова к поэзии и музыке.

— Ханна, — спросила Клер, — сколько в твоих историях правды?

— Ох, дорогая, — Ханна покачала головой. — Что это ты вздумала сомневаться? Это легче, чем подумать о том, как бы порвать с Квентином?

— Конечно, нет, — начала Клер недовольно, но потом задумалась. У нее и раньше возникали подозрения по поводу рассказов Ханны, но почему вдруг она решила их высказать именно теперь? Может быть, Ханна права — она, наверное, завела речь об этом только потому, что Ханна привела ей прекрасные доводы за то, чтобы разойтись с Квентином, а она боится посмотреть правде в лицо. Поэзия и музыка, подумала она уныло. Она пробыла с Квентином шесть месяцев. Он все еще возбуждал ее одним прикосновением или словом, но какая-то ее часть, она понимала это, заводилась от его власти: ей нравилось то, что она рядом с таким могуществом, и это, тоже, конечно, возбуждало. Квентин Эйгер приносил в жизнь легкость и роскошь и то, что казалось иногда естественным порядком вещей. — Это очень удобный образ жизни, — пробормотала она.

— А почему он будет неудобным без него?

— Ты хочешь спросить, буду ли я по нему тосковать? Не слишком, мне кажется. Но это не означает, что я собираюсь лишиться его особенного рода возбуждения.

— Клер села на ручку кресла рядом с Ханной. — Довольно занятно быть по его сторону ограды, вместо того, чтобы наблюдать за радостями с другой.

Ханна вздохнула.

— Я скажу тебе, что думаю о Квентине Эйгере. Я уверена, что он необходим для лучшего функционирования нашей экономики, и я благодарна ему и всем людям, таким как он, всем этим миллионам бизнесменов, которые озабочены деланьем денег и своим авторитетом, потому что, безусловно, они ответственны за то, что еда поступает в наши магазины так быстро, а машины и самолеты строятся именно так, чтобы мы могли легко ездить по стране, а одежда приходит со всего мира, и все остальное. Я позволю ему и ему подобным все это. Но мне кажется, что в нем так мало радости.

Клер сидела прямо, невидящими глазами уставившись в черные квадратики окон и маленькие горки снега на внешней стороне подоконника. В нем мало радости. И никогда не было, прибавила она про себя. Она мысленно проглядела все те месяцы своей жизни, что они пробыли вместе. Он был решителен и агрессивен, силен и уверен в себе, и умело справлялся со всем, за что брался, но все, что Квентин делал, даже занятия любовью, проходило без особой жизнерадостности, такого он просто не допускал. Вся его кипучая энергия и страстность употреблялись лишь на то, чтобы достичь успеха в одной области, затем переносились на следующую, пошире и поважнее, а затем на что-то третье, дальше. Его друзья это знали — они ей неоднократно говорили. Все знали, и Клер тоже, что Квентину скорее интересен уровень моря и горизонт, чем люди, которые собрались вокруг него.

Он знал, в каких ночных клубах есть маленькие комнатки наверху. Да, он знает о самых потаенных уголках мира и о том, что в них делать. Он очарователен, волнующ и сексуально силен. Но в нем нет радости.

— Спасибо, Ханна, — сказала Клер, вставая. — Ты умеешь представить все в перспективе. — Она нагнулась к Ханне и поцеловала ее в обе щеки. — В этом ты молодец. Я должна переодеться — мы собирались на ужин.

— Собирались?

— Не думаю, что мы пойдем. Мне кажется даже, что вернусь очень рано. Так что, если будешь готовить ужин для себя, оставь немного и мне.

Одним воскресным днем, в середине декабря, здание! «Эйгер Лэбс» погрузилось в молчание и полумрак под! низкими угрюмыми облаками. Кое-где в кабинетах и лабораториях зажигали свет, и слышалась некая жизнедеятельность — щелканье компьютерных клавиш, звяканье кофейных чашек, шипение воды, рвущейся из крана у лабораторного стола. Джина заглянула в боковую дверь, которую держали открытой весь день, тогда как все остальные в здании запирались, и через мрачноватый коридор прошла к испытательной лаборатории. Там никого не было. Столы и маленькие конторы вдоль одной стороны зала были тихи и не освещены; все выглядело покинутым, как будто люди больше сюда не вернутся уже никогда. Сбежали, или умерли, подумала Джина, потому что в тишине было что-то призрачное.

Она тут же себя одернула. Хватит — она пришла сюда, чтобы отыскать… что-нибудь. Что найдется. Это ее последний шанс перед увольнением. Отчеты об испытаниях, сказала она себе. Их всегда держат в одной пачке, но, вероятно, где-то есть и другой комплект. Если бы я подправила отчеты, то стала бы хранить подлинник? Конечно нет, я бы его уничтожила. Но люди так не делают, по причинам, которые я не могу понять, они их хранят. Все администраторы в дюжине компаний, таких, как «Доу», «Форд», «Джи Эм», «Монсанто» — даже президент Соединенных Штатов — они берегут все, даже самые опасные документы и записи. Так что стоит осмотреться.

Она заслышала шаги и окаменела, пока они не затихли. Нужно спешить, подумала она, и при бледном свете из коридора шагнула в кабинет с папками, из которого Курт доставал отчеты, которые ей демонстрировал. Она направила луч фонаря на верхнюю полку. Отчеты все еще были здесь. Она порыскала по остальным папкам на полке, в каждой были материалы о разных продуктах ПК-20, но больше ничего о восстановительном глазном креме. Она выдвинула другой ящичек, а потом два нижних и обнаружила отчеты о других продуктах «Эйгер Лэбс», документы, интервью, анализы. Но о ПК-20 ничего другого не нашлось.