Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... - Ханс Фаллада

— Он поджег! — крикнул Каня. — Глянь, фрамуга открыта!

— Все-таки сделал, как грозил, — произнес бухгалтер.

— Что вы болтаете? — крикнул сторож. — Бегите к пожарному сигналу. Звоните в полицию. Каня, беги в котельную, закрой заслонку в элеватор. А то вся фабрика сгорит.

— Поздно! — произнес Каня. — Смотри!

На третьем этаже вдруг стало светло как днем, они слышали рев и свист огня, за стеной фабрики раздались громкие крики…

— Капут! Все, капут! — произнес Каня. — Пропала фабрика. Опять мне жить на пособие, гад проклятый!

— Фамилия?!

— Куфальт.

— Имя и фамилию полностью!

— Вилли Куфальт.

— Вильгельм! Следуйте за мной! — старая песня, знакомая музыка.

Куфальт идет впереди вахмистра, а камере буянит бродяга, клянча водку:

— Стаканчик водки! Стаканчик!

Лязгают железные ворота, они идут по двору, в ратуше полно людей, все они с любопытством или смущением смотрят на Куфальта.

Дело происходит на следующий день, но в обед. Зная порядок, Куфальт удивлен, что его снова вызывают на допрос. Или все-таки они решили провести еще одну очную ставку?

Теперь он спокоен, зло, язвительно спокоен. Пусть делают что хотят. Доказательств у них никаких нет, им придется меня отпустить. А тогда!.. А тогда!..

Господин Брёдхен сидит в кабинете начальника, высокого широкоплечего полицейского офицера, который, стоя за письменным столом, читает какие-то дела. Он делает вид, будто совершенно не прислушивается к допросу, который его подчиненный снимает с Куфальта, но, поймав брошенный искоса взгляд, Куфальт понимает, что тот только делает вид.

— Садитесь, господин Куфальт, — на удивление мирно произносит Брёдхен.

Куфальт здоровается и садится.

Брёдхен наклоняет голову и испытующе смотрит на Куфальта.

— Ну, вы подумали, господин Куфальт? — спрашивает он.

— Мне нечего думать, — произносит Куфальт. — Вы меня незаконно посадили: женщина меня не узнала.

— Фрау Цвитуш, конечно же, вас узнала, — возражает тот. — Ее сбило с толку освещение.

— Я никогда не был у нее в квартире, — говорит Куфальт.

— Да нет, вы были в ее квартире!

— Это еще нужно доказать!

— Фрау Цвитуш даст показания под присягой.

— Она? А шляпа разве была зеленая, господин комиссар, а разве тот не был повыше ростом? Вы ведь и сами в это не верите.

— Зачем вы так глупо врете, господин Куфальт? Вы ведь были в квартире.

— Не был я в квартире!

— А это что такое?

Куфальт взглянул и обмер, обмер…

Это была квитанция на подписку «Вестника», выданная фрау Цвитуш, Тёпферштрассе, 97, в январе. «Получил одну марку двадцать пять пф. Куфальт».

Глянул и обмер.

И сразу в памяти всплыла комната, вспомнилось, как вчера толстая женщина плаксиво сказала ему: «А вы меня еще уговаривали приглядеть за плитой. Вы, дескать, подождете…»

Она сказала это или что-то похожее.

Тогда в нем что-то шевельнулось, он был близок к разгадке, но вмешался каменщик, и он снова забыл… Значит, все-таки он был там, это лицо затерялось среди сотен других, виденных за последние недели…

Голова его свесилась на грудь, он ни на кого не смотрит. «Уложили. Наповал, как Роберта Блюма», — подумал он.

Ему дают время поразмыслить.

Спустя некоторое время господин Брёдхен совершенно мирным тоном спрашивает:

— Ну, господин Куфальт…

Куфальт берет себя в руки. Ладно, он влип. Так быстро, как он думал, его не выпустят. Придется смириться с этим. Кто сидел, тот рано или поздно влипнет в какую-нибудь историю.

Значит, он признается, даст прекрасные показания.

Если он это сделает еще в полиции, может быть, ему это зачтут. На сколько потянет это дело?.. Простая кража, но он сидел — год? Полтора года? Хорошо, что ему не придется досиживать условный срок. Хоть это радует…

Мысли так и крутятся у него в голове, тут уж не до этих двух легавых. Он снова чувствует на себе их взгляды, слышит, как Брёдхен еще нетерпеливее спрашивает:

— Итак, господин Куфальт?

(А почему он, собственно, продолжает называть меня господином!)

— Ну, ладно, — собирается с духом Куфальт. — Да, я был в квартире.

— Почему вы сразу не сказали?

— Решил, что как-нибудь выкручусь.

— Вы думали, мы вас отпустим, и вы сбежите?

— И это тоже.

— А что еще?

— Подумал, что смогу запутать старуху.

— Так. Значит, вы взяли триста марок?

— Да. Само собой.

— Вы их взяли?! Украли?..

— Конечно.

К своему удивлению, Куфальт замечает, что Брёдхен очень недоволен им. Господин Брёдхен задумчиво смотрит на него и жует нижнюю губу.

И полицейский офицер тоже перестал шелестеть бумажками и уставился на сознавшегося преступника.

— Украл. — Куфальт чувствует, что показания нужно дополнить. — Нужны были деньги, хотел жениться.

— Но вы же зарабатывали очень много денег?

— Значит, не хватало.

Становится тихо.

Теперь уже переглядываются начальник и подчиненный. Куфальт снова разглядывает их. Что-то не клеится, это ясно. Вот начальник полиции наклоняет голову к полицейскому чиновнику и что-то шепчет ему на ухо.

Брёдхен снова задумчиво смотрит на Куфальта и медленно качает головой.

— Господин Куфальт, — произносит он. — Итак, вы уверены, что именно вы украли деньги?

— Ну конечно!

— А что вы еще натворили?!!

Вопрос острым ножом вонзается в Куфальта. На мгновение сердце его сжимается, а затем он, глупо улыбаясь, произносит:

— Да вроде ничего, господин секретарь, это было моей первой попыткой.

— Ну нет! Не отрицайте! Мы навели справки. Вы…

Брёдхен наклоняется вперед, пронизывая Куфальта взглядом.

Разные мысли мелькают в мозгу у Куфальта: «Неужели они сцапали Бацке? Навели справки, с каких пор легавые говорят: навели справки?.. Берет на понт, нужно притвориться, погляжу-ка на него и я. Эх ты, бычья башка, бычья башка с рогами, герб мекленбургский».

И он храбро смотрит на него.

И надо же, господин Брёдхен не договаривает своего предложения, так лихо начатого словами «Вы…».

— Если вам хочется подольше посидеть в изоляторе, Куфальт, — вместо этого произносит он.

— Ну что стоит мне провести ночь-другую в тюрьме? — зло спрашивает Куфальт.

Господин Брёдхен не обращает на это внимания, вероятно, он не может понять злости Куфальта.

— А из какого ящика вы взяли деньги?

— Из ящика комода.

— Из первого, второго или третьего?

— Из самого верхнего, нет, я точно уже не помню, я очень волновался.

— Где же они лежали?

— Кажется, под бельем.

— А как вы догадались? Вам кто-то сказал, что деньги там?

— Откуда. Я просто попробовал, потому что она долго возилась у плиты.

— Так-так. — Господин Брёдхен задумчиво потирает свои плохо выбритые щеки. — Так-так. Значит, мы можем составить протокол?

— Да.

— Вы подпишете?

— Да.

— И сядете за это в тюрьму?

— Да.

— Я думаю, годика на два.

— И я так думаю, господин инспектор, — дерзко произносит Куфальт и с притворной покорностью глядит на Брёдхена, Он понял, что они только морочат голову, что протокол никогда не будет составлен.

— Гоните его в шею, Брёдхен, — внезапно срывается офицер. — Я не могу его больше слышать, этого завравшегося сукиного сына.

— Слушаюсь, господин майор.

Брёдхен вытягивается по стойке смирно, Куфальт тоже вскакивает во время этой вспышки гнева.

Брёдхен вполголоса спрашивает:

— А другое дело?

— Гоните его! Гоните, вы же видите! Сам когда-нибудь влипнет, зачем нам мучиться?! Только попадись нам, субчик! — кричит офицер Куфальту прямо в лицо, грозя ему кулаком.

— Всего наилучшего, — вежливо произносит Куфальт и в сопровождении Брёдхена выходит из бюро.

— Это что же получается, господин инспектор! — спрашивает он за дверью. — Что это он разошелся? Разве не я украл деньги?

— Проваливайте, приятель. Вам выдадут ваши вещички, и мотайте отсюда. Я сейчас позвоню.

— Разве я вам что-то напортил? Ничего не понимаю. Вы мне скажите…

— Ну только попадись ты мне, подлюка. Уж я тебе покажу!..

Куфальт смотрит на пожелтевшее, искаженное злостью лицо.

«Ну, теперь не остановишь», — думает он.

— Что стоит мне провести одну ночь в тюрьме, господин инспектор, — произносит он, и на сей раз господин Брёдхен понял.

— Послушайте, вы! — кричит он.

Но Куфальт уже бежит в каптерку, чтобы получить там свои вещи.

Через два часа Куфальт сидит в гамбургском поезде.

Все как в тот майский день, когда его выпустили: опять придется все начинать сначала, все в тумане!

Но все не так, как в мае. Он знает, действовать, как тогда, он не будет.