Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - Марк Хаузер

До какой степени наши эмоции — гарантия против обмана, лжи, предательства и нарушения обязательств? Такие чувства, как вина, сострадание, смущение, лояльность, зависть, гнев и отвращение, — обеспечивают ли они профилактику эгоизма? Роберт Франк однозначно утверждает, что чувства побуждают нас к действию, обеспечивая силу мотивации. Не составляет труда уйти из ресторана, не оставив официанту чаевых. Но такое действие могло бы вызвать чувство смущения, вины и даже стыда. Эти чувства могут нанести ущерб вашей честности, ведя к дальнейщим корыстным действиям. Давайте рассмотрим психологию и нейробиологию эмоций, которые включены в стратегические действия, обеспечивающие материальную прибыль.

Когда мы вступаем в совместное предприятие с другим человеком, то, прежде чем начать и поддерживать деловые отношения с ним, оцениваем степень своего доверия к партнеру. Если есть информация о его прошлой работе, она может служить для оценки шансов возможного сотрудничества. Если вы играете в игру «Ультиматум» и ваш партнер отклонил все предложения, в соответствии с которыми начальный капитал составляет менее 30%, в ваших интересах предложить больший процент. Если вы недооценили этого игрока, шансы на отклонение высоки. А что если нет никакой информации о предшествовавшей работе партнера, но вы имеете возможность увидеть его лицо?[278]

Есть ли в этом лице что-то знакомое и вызывающее доверие? Если экспериментатор сформирует изображение человека, лицо которого будет напоминать ваше, вы с большей вероятностью станете ему доверять. Так как внутрисемейный альтруизм служил предметом эволюционного отбора, есть основание полагать, что отбор также благоприятствовал закреплению механизмов, которые позволяют родственникам опознавать друг друга. Факт, что люди, более вероятно, будут доверять тем, кто напоминает им их самих, предполагает, что доверие и родство связаны между собой. Мы можем чувствовать себя более уверенно и готовы рисковать вместе с теми, кто имеет с нами общие гены.

Действия могут возникать в результате эмоций или сами могут способствовать их возникновению. Когда мы совершаем поступок, который впоследствии, после размышлений, кажется неправильным, мы обычно переживаем стыд, вину, отвращение или смущение. Иногда эти эмоции поучительны и помогают нам измениться. Иногда они могут заставить нас делать правильные вещи.

Рассмотрим такое переживание, как вина. Это эмоция, которую мы испытываем, когда причиняем вред кому-либо в нашем социальном окружении. Чувство вины нередко возникает, когда мы обманываем и признаем последствия такого поступка. Но переживание вины может также играть стабилизирующую роль, полностью преобразуя неустойчивость, вызванную обманом.

Когда люди повторно заключают сделки в игре типа «Ультиматум», те, кто по общему признанию чувствует себя виновным, с большей вероятностью будут сотрудничать в будущих раундах. Вина — эмоция, которая возникает для контроля ущерба, — предположение, сделанное Робертом Триверсом почти тридцать лет назад[279].

Что происходит в нашем мозге, когда мы сотрудничаем или дезертируем, бросая партнеров? Нейроэкономика — недавно появившаяся область науки, которая объединяет технологии картирования активности мозга с теориями и методами классической экспериментальной экономики. Именно эта новая область знания начала давать частичные ответы на данный вопрос[280].

Антрополог Джеймс Райлинг наблюдал, как изменяется мозговая активация испытуемых в ходе повторных раундов игры «Дилемма узника». В этой игре вознаграждение за отступничество оказывается самым высоким, когда партнер, наоборот, сотрудничает. Такой стимул создает искушение предать сотрудничающего, несмотря на то что, если предают оба партнера, оба они получают вознаграждения значительно ниже, чем в случае сохранения сотрудничества. Каждый испытуемый, чередуя раунды, играл против двух партнеров: анонимного актера и компьютера. Причем актер получал секретную инструкцию: после трех раундов сотрудничества предать своего партнера. Компьютер играл согласно стратегии, образно именуемой «зуб за зуб»: хорошее кооперативное начало, затем действия в соответствии с шагами противника (нападение при неудачах), т. е. плата за все той же монетой.

У испытуемых, когда они играли против человека (актера), наблюдалось усиление активации в полосатом теле и орбитофронтальной коре. В предыдущей главе говорилось, что обе эти области участвуют в обработке информации о вознаграждении. Наряду с этим, только взаимовыгодное сотрудничество с компьютерным партнером активизировало орбитофронтальную коруНа предыдущем этапе взаимное сотрудничество с партнером увеличивало активацию в областях, вовлеченных в оценку награды, так же как и в разрешение конфликта.

Когда взаимность терпела неудачу или предложение оказывалось несправедливым, то, по данным нейровизуализации, имела место значительная активация в передней части островка. Это центр мозга, известный своей важной ролью в порождении отрицательных эмоций типа боли, горя, гнева и особенно отвращения. Интересно, что мошенников можно было определить через чувство отвращения, которое они вызывают. Еще один интересный факт заключался в том, что, когда испытуемые участвовали в альтруистическом наказании по форме, описанной в главе 2 (выплачивая личные средства, чтобы наложить больший штраф на кого-то другого), наказывающий испытывал облегчение и удовлетворение, доказанное активацией хвостатого ядра — центра, играющего решающую роль в обработке опыта, связанного с вознаграждением[281].

По-видимому, когда мы наказываем, наш мозг тайно «смакует» этот процесс. Таким образом, эмоции играют решающую роль в наших стратегических решениях, которые предусматривают необходимость сотрудничать и наказывать тех, кто обманывает.

В последней главе книги «Страсти в пределах разумного» (1988) Франк заключает, что люди «часто ведут себя не так, как предсказано моделью личного интереса. Мы голосуем, мы возвращаем потерянные бумажники, мы предоставляем костный мозг, мы жертвуем деньги на благотворительность, мы несем затраты во имя справедливости, мы действуем самоотверженно ради тех, кого любим; некоторые из нас даже рискуют жизнями, чтобы спасти совершенно незнакомых людей». Все это верно, но посмотрите, какова доля людей, совершающих бескорыстные, эмоционально опосредованные поступки, и картина будет выглядеть уже по-другому. Некоторые люди действительно рискуют своими жизнями, чтобы спасти незнакомцев. Это случается и на войне, и в мирное время. Но когда кто-то прыгает в озеро, чтобы вытащить тонущего ребенка, или под орудийным огнем спасает жизнь генерала, эти события освещаются в «Новостях» не только потому, что они свидетельствуют о героизме, но и потому, что они редки. Возможности помогать другим возникают часто, и гораздо чаще они игнорируются, чем вызывают альтруистичные поступки.

Пожертвования из милосердия представляют столь же мрачную картину с точки зрения эмоционального отвержения и жестокости материального мира. Франк подчеркивает тот факт, что страны типа Соединенных Штатов вносят приблизительно 100 миллиардов $ в год на нужды благотворительности. Однако, если пристальнее взглянуть на эту проблему, то картины великодушия будут далеко не равноценными. В некоторых странах, наиболее заметно это явление в Великобритании, есть обратная корреляция между объемом пожертвований и уровнем богатства: наиболее богатые дают относительно мало. В Великобритании приблизительно 30% семейств вносят вклады в благотворительность, и большинство этих пожертвований — весьма незначительны. В Соединенных Штатах почти 50% всех благотворительных пожертвований поступает церкви, причем именно той ее ветви, к которой принадлежит даритель. Такой вклад можно считать эгоистичным, потому что прихожане получают возмещение за свои подарки.

Донорство костного мозга обнаруживает сходную тенденцию. Мировой обзор доноров костного мозга 2003 года представляет широкий диапазон людей, жертвовавших свой костный мозг нуждающимся, причем среди доноров только 3 австрийца, но 3 миллиона американцев. Хотя я не мог найти никакой статистики о количестве людей, которые сначала выражали желание помочь больным, а затем отказывались, ясно, что сайты, призывающие людей стать донорами костного мозга и составляющие их списки, не могут решить эту проблему; то же касается и доноров органов. Хотя люди испытывают удовлетворение, пожертвовав некоторую сумму из милосердия или вернув бумажник потерявшему его, и чувствуют себя плохо, не сделав этого, большинство игнорируют напоминания или объявления с просьбой о благотворительных вкладах, а многие возьмут себе деньги из кошелька, найденного на улице. Результаты сравнительного исследования ответов, касающихся обнаружения собственности другого человека, показали, что японцы — жители Токио, намного более вероятно, возвратят собственность, чем американцы, живущие в Нью-Йорке[282]. Японская юридическая система предусматривает денежные поощрения тем, кто возвратит потерянные вещи, и карательные меры для тех, кто их присваивает.