Seven Crashes - Harold James
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крах Greensill является дорогостоящим предупреждением: от экстравагантных заявлений о финансовых инновациях, или лоббировании, или отсутствии прозрачности, или недостаточной диверсификации рисков. Это все очевидные уроки о наименее привлекательных чертах взаимодействия капитализма и правительства, и все же их постоянно нужно заучивать и подчеркивать - потому что о них постоянно забывают.
Возьмем только лоббирование. Гринсил пытался использовать бывшего премьер-министра-консерватора Дэвида Кэмерона (который стал его сотрудником), чтобы убедить правительство Саудовской Аравии оказать давление на инвесторов, чтобы те вложили больше средств в SoftBank, который, в свою очередь, мог бы увеличить поддержку Гринсила. Затем, с помощью Ковида, Кэмерон пытался получить доступ Greensill к схеме экстренного кредитования, а заодно и авансировать зарплаты отчаявшимся работникам Национальной службы здравоохранения. Бывший политик неоднократно лоббировал интересы как Казначейства, лично обращаясь к канцлеру казначейства, так и Банка Англии. Со смартфона Кэмерона было отправлено не менее шестидесяти все более настойчивых текстовых сообщений. Почему понадобился посредник, чтобы помочь британскому правительству выдать авансы своим собственным сотрудникам? Кэмерону отказали, потому что Министерство по делам бизнеса с подозрением отнеслось к связям между различными компаниями Greensill и опасалось, что государственное финансирование не останется в Великобритании. В преддверии выборов 2010 года Кэмерон обрушился на премьер-министра-лейбориста за его действия в связи со скандалом с расходами и заявил, что «лоббирование слишком долго портило нашу политику. Мы все знаем, как это работает. Обеды, гостеприимство, тихое слово на ухо, бывшие министры и бывшие советники по найму, помогающие крупному бизнесу найти правильный путь, чтобы добиться своего. В этой партии мы верим в конкуренцию, а не в кумовство». Теперь он жил благодаря сети влияния, которую раньше порицал.
Другой урок касается природы инноваций. Что привнесла компания Greensill? Почему правительства - от саудовцев до Уайтхолла - захотели довериться компании, основная часть финансовой деятельности которой ограничивалась узконаправленным сталелитейным бизнесом - GFG Alliance Санджива Гупты? Поверхностный ответ заключается в том, что в основе обещаний подхода Гринзилла лежала привлекательная бизнес-модель, которая могла бы модернизировать организацию паломничества в Мекку в Саудовской Аравии и Национальную службу здравоохранения Великобритании. Но так ли уж это ново?
Когда финансы являются инновационными? В конце двадцатого века, когда произошел мощный толчок к финансиализации, особое внимание уделялось новым, на первый взгляд, продуктам, предоставляемым посредством секьюритизации. Целый ряд разнообразных активов можно было сделать очевидно более безопасными или прозрачными, объединив их вместе, а затем разделив продукт в соответствии с определенными критериями, чтобы его можно было перепродать. Таким образом, различные элементы риска могут быть разделены и проданы тем, кто готов их держать. После 2007 года эйфория прошла, и процесс стали обвинять в том, что он скорее увеличил, чем уменьшил риск. Но он все равно продолжался.
Гринсиллу, а особенно его доверчивым кредиторам (прежде всего SoftBank и Credit Suisse), не помешало бы изучить историю некоторых из этих средневековых банков, самые известные и задокументированные из которых находились во Флоренции. Действительно, Медичи настолько знамениты - и как меценаты, и как политики, и даже как римские папы, - что некоторые современные мошеннические учреждения позаимствовали их название, чтобы произвести впечатление.
О банке Медичи написана, пожалуй, лучшая монография о банке всех времен, написанная великим фламандским историком двадцатого века Раймондом де Рувером. Флорентийский банк имел филиалы в Риме, Венеции, Неаполе и Милане, а также в Авиньоне, Женеве, Брюгге и Лондоне, которые управлялись на основе партнерских соглашений. Наиболее удаленные филиалы, в Брюгге и Лондоне, были самыми проблемными, отчасти из-за географической удаленности, но также и потому, что им приходилось работать в условиях постоянного взаимодействия с сильными и непредсказуемыми государствами. Следовательно, местные агенты Медичи должны были интенсивно лоббировать и идти на уступки правителям, чтобы получить благосклонность правительств, например, разрешение на экспорт товаров (шерсти), торговлю которыми они финансировали. Поэтому они давали все больше и больше кредитов правительствам, которые использовали эти деньги в своих собственных целях.
Участие банка Медичи в финансировании английской Войны Роз привело к критическому финансовому ослаблению. Лондонский филиал должен был выдавать все большие и большие кредиты йоркистскому монарху Эдуарду IV на войны и приданое для обеспечения политических союзов. Первый агент филиала с отвращением сдался, а за ним последовал Герардо Каниджани, который превратился в преданного приверженца короля вместо своего банка, и все партнерство пришлось ликвидировать в результате банкротства.
Этот банк, который через несколько лет потерпел полный крах, послужил для Макиавелли образцовым уроком предостережения. В своей "Истории Флоренции" он приписал крах банка управляющим отделениями, которые сами стали вести себя как князья. Адам Смит переработал эту историю, чтобы показать, как коррумпированные и расточительные предприятия, каковым стал банк Медичи: Лоренцо Великолепный использовал "доходы государства, которым он распоряжался". Государства в итоге взяли верх, и это привело к тому, что если инновационные финансисты действительно хотели преуспеть в своих трансформационных мечтах, им нужно было захватить (или "захватить", на языке политологов) государство. Сначала могло показаться, что британское или немецкое государство более уязвимо для захвата, чем китайское. Но мы знаем больше об их операциях, и мы знаем это быстрее. Китайское государство может быть более устойчивым к захвату, но, повышая свою устойчивость, оно может также отрезать себя от динамики изменений и трансформационных технологий.
Рассказ о двух способах анализа
Положительный шок предложения в 1870-х годах заставил задуматься об относительных ценах, что подтолкнуло маржиналистскую революцию, переход к микроэкономике. В 1970-х годах отрицательный шок предложения поставил вопрос о макроэкономических монетарных и фискальных реакциях, а также о противодействии макроэкономическим диагнозам и рецептам, кейнсианским или монетаристским, Фридриха фон Хайека. Начавшаяся в 2020 году пандемия - шок предложения - также поставила вопрос о том, какие инструменты анализа лучше всего использовать для осмысления кризиса и оценки наиболее эффективных стратегий исправления ситуации. Данные, особенно высоко детализированные данные, как представляется, являются ключом как к медицинским, так и к макроэкономическим ответным мерам, однако, по общему мнению, эти данные обрабатываются крайне неэффективно. Особенно проблемными выглядели крупнейшие и наиболее влиятельные страны: Китай и Россия держат свою информацию о глобальной угрозе в строжайшем секрете, в то время как Соединенные Штаты вынуждены полагаться на данные, поступающие в режиме реального времени
