Мир в подарок - Оксана Демченко

— У меня не так много иллюзий, как ты считаешь. Полагаю, использовать хозяйку ради получения пищи или убаюкивания бдительности ты мог, не задумываясь. И опыт соответствующий имел. Мнение… На тебя возле этих гнусных «радостей» разок глянуть — и готово мнение. Сам говорил: «Буду псом верным до конца дней», — Я усмехнулась, он согласно кивнул. — До конца моих дней, ведь так? Клятва без обмана, но насквозь фальшивая.

— Да.

— Дотянулся бы до кинжала… — Да.

— Опять за старое?

— Да. — Он поднял голову, светлые глаза смеялись. — Я очень рад, что не дотянулся. И что ты меня понимаешь. И что не держишь зла.

— Вот и ты не сердись. Как степь?

— Паршиво. — Ссутулился разом, устало стер с лица пыль, словно снова очутился там, в полуденном загорном безводье. — Иногда не проходим и по тридцать верст в день. Трещины, ямы, жара, смерчи. Вчера влипли в дымное облако, земля внутри выгорает, бывшее болото. Местами корка висит — на вид прочна, а внутри пропасть. Кони еле живы.

— Далеко еще?

— Пару дней, думаю, промучаемся. Плохо, если больше. Воды почти не осталось.

— Ты уж постарайся не заставлять меня так вот метаться по твоей пустыне, ладно? И будь повнимательнее, мир тебе шепчет, не отмахивайся.

— Тебя саму доброжелатели не раздражают?

— Сильно.

— Так какого хрена, как ты любишь говорить?

— Переживаю, — виновато развела я руками. — Ты уж поаккуратнее.

Он кивнул и молча ушел. Я вздохнула и села, надувшись. Поди пойми — то не скажи, этого не скрой. Не я же его убить пыталась, а сижу опять кругом виноватая. Между прочим, зря он думает, что я его понимаю. Мне очень интересно, убил бы он меня или пощадил, зайди все дальше. Может, я сама его только что чуть не прибила. Прежних хозяек небось обихаживал не с такой кислой рожей. Что я, уродина какая? А на лице было написано крупными буквами, как далеко от моей спины ему хотелось оказаться той ночью.

Нахал! Вдвойне, поскольку умеет быть замечательно милым.

Я пристроилась подремать и снова вскочила. То он одергивает — не лезь с советами, то чует невесть откуда, то злится на каждое слово. Траву мою до пыли вытоптал! У озера покоя не видать, это понятно. Пришлось идти к вишням, устраивать весну и тихо любоваться цветением. Помогло.

Утро началось с очередной порции визгливых и цветастых стонов Зимира. Страшно нудный мальчишка, невыносимо. Полагаю, надо быть лошадью хороших кровей, чтобы поладить с ним. А я не лошадь — я подлая мучительница бесподобного Борзэ… ага, еще и неспособная оценить своего безмерного счастья каждодневного общения с рыжим.

Пришлось вздохнуть и поискать в маленьком зануде что-то хорошее. Это не так уж сложно — он расторопный и деловитый. Кони уже заседланы, вещи собраны.

От головы орла мы двинулись к косой колонне, далее — в узкую щель, вдоль ручья, тропой светлых камней. Удивительно памятливых людей держит гонцами князь! Я уже начала путаться в порядке примет, когда из-за очередной скалы нам неласково посоветовали «стоять и не дергаться». Моя радость от встречи их сильно удивила. Впрочем, в лагерь нас проводили с характерными каменными лицами.

Фирменный стиль у них такой: капитан гвардейцев оказался смугл, сух, почти стар и словно выточен из монолита спокойствия. Мягким движением он пригласил меня сесть, внимательно глянул на мальчика.

— Молодой воин может отдохнуть, — монотонно предложил-приказал, указав взглядом в сторону дальней палатки. — После обеда я позволю ему включиться в дозор, обходящий верхние посты.

— Благодарю, — гордо поклонился Зимир и покинул нас. На меня он даже не взглянул.

— Вы шли по нашим знакам, госпожа, — так же утвердительно продолжил воин, в котором я с полным основанием подозревала кровь илла. — Мои люди следили с полудня. Кто указал?

— Я нуждаюсь в помощи, — не ответила я, протягивая перстень. — Хочу взглянуть на ров вблизи, а затем мы с мальчиком двинемся в степь, провожу его домой.

— Перстень первого капитана, — кивнул воин. — Он отдавать такие вещи зря не умел. Вопросы не предполагаются, но все же: вы, возможно, знаете уже, кто теперь вместо него первый?

— Лемар. Только не спрашивайте, как он выжил. Знаю, но не скажу, он и сам теперь в столице невесть что твердит.

— Приятная неожиданность. — Он даже улыбнулся уголками губ. — Мне всегда казалось, он слишком любит жизнь, чтобы уйти так рано. Могу я узнать другие новости?

— Приятные? Пожалуйста. Катан-Го казнен по решению наместника Ирнасстэа Сэя Вальмита. — Я все отчетливее замечала в лице капитана слишком знакомые черты. Не может мир быть так тесен! Хотя этот — может.

— Вас смущает мой вид? — усмехнулся он, замечая назойливое рассматривание. — Не любите илла?

— Просто невозможное сходство… вам знакомо имя Го-дэй?

— Мне знакомо мое родовое имя. — Он стал сух и насторожен. — Вот откуда оно известно вам, госпожа? Я обязан задать этот вопрос и имею основания требовать ответа.

— Тиннара, или Тин, зовите меня так. Если в прежней жизни у вас были жена, бруса из селения Серебряные ивы, сын и репутация лучшего мастера седел и сбруи, то я просто не знаю, что и сказать.

— Все было, — сухо усмехнулся он. — Ничего не осталось. Ни жены, ни сына, ни дома, ни людей, знавших о них.

Я поднялась, извинилась и покинула палатку. Свистнула Борза, он тотчас прискакал, с явным удовольствием и без видимых усилий таща на узде одного из гвардейцев. Здоров, забавник мой! Узду я сняла, а рыжего напутствовала поощрительным шлепком по шее. Мол, прав, чужих кусать и таскать не запрещено. Видели бы вы «обломки» каменного спокойствия гвардейца — сами бы пришли в восторг!

Я насладилась зрелищем — увы, мимолетно. Быстро вернулась в палатку, села и молча положила на войлок рядом с капитаном гвардейцев подарок Дари. Сперва он не понял, потом поднял, присмотрелся, дрогнувшие пальцы пристально ощупали кожу, рельеф серебряных бляшек, уверенно пробежали по швам. В положенном месте нашарили клеймо. Я довольно кивнула.

— Ваш сын, славный Годэй, счастлив более чем многие другие. Ему удалось сбежать, недалеко от Дарса, едва не погубив случайного селянина. Был продан тому дешево, что оправдывалось правом мести.

— В чем же счастье? — хрипло спросил капитан, теряя остатки спокойствия. — Его рабство пришлось на одно время с гибелью жены. Тогда я и остался один. Пошел мстить, а оказался нежданно тут.

— Я не говорила никому названия, но вам скажу. Агрис. Это единственное селение в Карне, где бесполезно искать рабов. Дари выплатил полностью свою стоимость, как у них принято: бывший раб по первой осени устраивает праздник и кормит все село. У вашего сына большой дом, пять десятков голов только крупного скота и отличные кони. Жена — местная, из Агриса. Детки, трое, две девочки и младший, сын. Пожалуйста, не бойтесь верить в мои слова. Ваш Дари не сделал бы такой узды в рабском ошейнике. Тем более — не мог бы отдать дорогую вещь мне в подарок.