Стихотворения. Портрет Дориана Грея. Тюремная исповедь; Стихотворения. Рассказы - Оскар Уайльд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
БАЛЛАДА О «БОЛИВАРЕ»201
Семеро парней бывалых — в экипаже нашем.Мы идем в кабак. Горланим песни. Ералашим,Пей, гуляй сегодня вволю, на ногах нетверд:«Боливар» благополучно возвратился в порт.
Мы грузились в Сандерленде, взяли рельсы, шпалы.Груз уложен был так плохо: только отошли —И назад. Опять отплыли. Зимний ветер шалыйГнал обратно наше судно, чуть не до земли.
Расшатались все заклепки. В дьявольском безумьеПерекатывались рельсы, все крушили в трюме.Прохудившееся днище. Крен на левый борт.Туго нам пришлось — и все же мы вернулись в порт.
Затрещала от удара, слышим, переборка.Подлатать бы, да нет мочи — все наперечет.Шли да шли мы, а однажды было: вся семеркаПомахала дружно «Волку»: дескать, тихоход!
«Боливар» наш полз, качаясь валко, точно утка.Гром на нем стоял, что в кузне, — слышать было жутко.Но пускай с истошным воем бесновался норд,Мы прошли залив Бискайский — и вернулись в порт.
На весу, кряхтя натужно, прогибался корпус.Спорила братва, как долго выдержит каркас.И когда над нами волны нависали, взгорбясь,«Боже, вал гребной помилуй!» — мы молились враз.
Ноги — в ссадинах, ушибах, на руках — мозоли.До костей мы все продрогли, наглотались соли.Думал, верно, заполучит наши души черт, —Дал промашку он, однако, — мы вернулись в порт.
Задирался нос — и в пропасть рушился с налету.Так весь день без передышки. Дело было дрянь.Лишь деньжонки страховые, плаченные Ллойду,На плаву держали нашу старую лохань.
Как собачий хвост, вертелась компасная стрелка.Скрип закрепок все слышнее. Ну и переделка!День и ночь над нами черный небосвод простерт.И хлебнули же мы горя, возвращаясь в порт!
Как-то ночью, видим, белый пароход-красавецВесь в огнях, при полном штиле, шпарит прямикомНам навстречу. Близко-близко он прошел — и завистьСтиснула клещами сердце. Нам бы на таком!
Вышел шкипер их из рубки да как гаркнет басом:«Прикрутите руль, ребята, оторвется часом!»Он куражился над нами, сам собою горд.Только зря он скалил зубы — мы вернулись в порт.
Разошлись листы обшивки — конопать все щели.Проскочили мы Бильбао, сзади рифы, мели.Слава богу, не достались рыбам на подкорм.Ловко мы надули море в этот чертов шторм!
Семеро парней бывалых — в экипаже нашем.Мы идем в кабак. Горланим песни. Ералашим.Рад хозяин — он лакает виски первый сорт:«Боливар» благополучно возвратился в порт.
САМАЯ СТАРАЯ ПЕСНЯ202
Потому что прежде Евы была Лилит.
Предание«Этих глаз не любил ты и лжешь,Что любишь теперь и что сноваТы в разлете бровей узнаешьВсе восторги и муки былого!
Ты и голоса не любил,Что ж пугают тебя эти звуки?Разве ты до конца не убилЧар его в роковой разлуке?
Не любил ты и этих волос,Хоть сердце твое забывалоСтыд и долг и в бессилье рвалосьИз-под черного их покрывала!»
«Знаю все! Потому-то моеСердце бьется так глухо и странно!»«Но зачем же притворство твое?»«Счастлив я, — ноет старая рана».
СТОРОЖЕВОЙ ДОЗОР НА МОСТУ В КАРРУ203
«…и будут дополнительные детали по охране моста через Кровавую Реку».
Южноафриканская война. Приказ по округу: линии коммуникаций.Стремительно над пустынейСмягчается резкий свет,И вихрем изломанных линийВозникает горный хребет.
Вдоль горизонта построясь,Разрезает кряж-исполинНебес берилловый поясИ черный мускат долин.
В небе зажгло светилоКрасок закатных гроздь —Охра, лазурь, белила,Умбра, жженая кость.
Там, над обрывом гранитным,Звезды глядят в темноту —Резкий свисток велит намСменить караул на мосту.
(Стой до седьмого потаУ подножия гор —Не армия, нет — всего-тоСторожевой дозор.)
Скользя на кухонных отбросах,На банках из-под жратвы,На выгоревших откосах,На жалких пучках травы —
Выбрав путь покороче,Мы занимаем пост —И это начало ночиДля стерегущих мост.
Мы слышим — овец в коралиГонит бушмен-пастух,И звон остывающей сталиЛовит наш чуткий слух,
Воет шакалья стая;Шуршат в песчаной пыли,С рыхлых откосов слетая,Комья сухой земли.
Звезды в холодных безднахМерцают ночь напролет,И на сводах арок железныхПочиет небесный свод.
Покуда меж дальних склоновНе послышится перестук,Не вспыхнут окна вагонов,Связующих север и юг.
Нет, не зря ты глаза мозолишьБурам, что пялятся с гор, —Не армия, нет — всего лишьСторожевой дозор.
О радость короткой встречи!И тянемся мы на свет,За глотком человечьей речи,За охапкой старых газет.
Радость пройдет так скоро —Но дарят нам небесаОбрывки чужого спора,Женские голоса.
Когда же огней вереницаПогаснет за склоном холма —Тьма ложится на лицаИ в сердце вступает тьма.
Одиночество и забота —Вот и весь разговор.Не армия, нет — всего-тоСторожевой дозор.
ЮЖНАЯ АФРИКА204
Что за женщина жила(Бог ее помилуй!) —Не добра и не верна,Жуткой прелести полна,Но мужчин влекла онаСатанинской силой.
Да, мужчин влекла онаДаже от Сен-Джаста,Ибо Африкой была,Южной Африкой была,Нашей Африкой была,Африкой — и баста!
В реках девственных водаНапрочь пересохла,От огня и от мечаСтала почва горяча,И жирела саранча,И скотина дохла.
Много страсти сбереглаДля энтузиаста,Ибо Африкой была,Южной Африкой была,Нашей Африкой была,Африкой — и баста!
Хоть любовники ееНе бывали робки,Уделяла за трудыКрохи краденой еды,Да мочу взамен воды,Да кизяк для топки.
Забивала в глотки пыль,Чтоб смирнее стали,Пронимала до костиЛихорадками в пути,И клялись они уйтиПрочь, куда подале.
Отплывали, но опять,Как ослы, упрямы,Под собой рубили сук,Вновь держали путь на юг,Возвращались под каблукЭтой дикой дамы.
Все безумней лик ееЧтили год от года, —В упоенье, в забытьиОтрекались от семьи,Звали кладбища своиАлтарем народа.
Кровью куплена твоей,Слаще сна и крова,Стала больше, чем судьбой,И нежней жены любой —Женщина перед тобойВ полном смысле слова!
Встань! Подобная женаВстретится нечасто —Южной Африке салют,Нашей Африке салют,Нашей собственной салютАфрике — и баста!
САССЕКС205
Мы любим землю, но сердцаУ нас не беспредельны,И каждому рукой ТворцаДан уголок отдельный,Чтоб он, как милосердный бог,Трудясь над мирозданьем,Свой добрый мир построить могС божественным стараньем.
Балтийских сосен ароматНам дорог или звуки,Что в пальмах пробудил пассат,Летящий из Левуки?Свой рай по сердцу выбирай,А я, с судьбой не споря,Люблю мой край, мой дивный край, —Да, Сассекс мой, у моря!
Не украшают ни сады,Ни ласковые рощиКитообразные гряды —Один терновник тощий!Зато — какая благодать! —Просвет в нагой теснинеНам позволяет увидатьУильд лесистый, синий.
Здесь полудик, небоязлив,Дерн мудрый — нелюдимоПрилег на меловой обрыв,Как при солдатах Рима.Где бившихся и павших след,Превратной славы знаки?Остались травы, солнца свет,Курганы, бивуаки.
Тяжелый, крылья просолив,Зюйд-вест летит вдоль пляжа.Свинцовой линией проливПрочерчен против кряжа.О том, что отмель скрыла мгла,Здесь, на своем наречье,Гремят судов колокола,Бубенчики овечьи.
Здесь нет ключей — долин красы,И только на вершине,Без вод подспудных, пруд росыВсегда есть в котловине.Пророча летних дней конец,Трава у нас не чахнет.Ощипан овцами, чебрецВосходом райским пахнет!
Безмолвием звенящим весьПронизан день прелестный!Творца холмов мы славим здесь,В забытой церкви местной.Но есть иные божества.Свой круг блюдет их ревность,И, в тайнике его, живаЯзыческая древность.
Достанься мне земель-сестерПрекрасных наших сорок,Я разрешил бы равных спор:Мне старый Сассекс дорог!Меж Темзою и Твидом крайВозьми любой зеленый.Холмы мне дай, и Рейк, и Рай,И берег укрепленный.
К изгибу горного хребтаНаправлюсь против солнца.На графства смотрит наготаВерзилы Уильмингтонца.Здесь Ротер, сделав крюк, притих.Он ищет, оробелый,Прилива подле дамб сухихГордыни обмелелой!
Пущусь на север, в тишь дубрав,В ущелья, к древним се́нямДубов, хоть ниже сорных травМы в Сассексе их ценим!Иль в Пиддингхо пойду, на юг:Дельфином золоченымИграет ветер, и на лугВолы бредут по склонам.
Привычка, память и любовьТвердят нам: «До кончиныСвой край всем сердцем славословь!Ты и земля — едины!»Не пробуй это побороть!В тупик твой разум станет:Из глины созданную плотьК родимой глине тянет!
Мы любим землю, но сердцаУ нас не беспредельны,И каждому, рукой Творца,Дан уголок отдельный.Свой рай по сердцу выбирай,А я, с судьбой не споря,Люблю мой край, мой дивный край, —Да, Сассекс мой, у моря!
ДУРАК206
