Вагнер - Мария Залесская

ВОЗНЕСЕНИЕ ПАРСИФАЛЯ (март 1877 года — 1883 год)

Грубая действительность вернула Вагнера из «страны Святого Грааля» на грешную землю. Он больше не мог продолжать работу, не обеспечив себя и свою семью материально. Несмотря на самонадеянное заявление о том, что он не покинет «Ванфрид», пока не завершит «Парсифаля», Вагнер был вынужден отправиться в новое концертное турне, иначе угроза банкротства (даже учитывая полученный за поэму гонорар) становилась всё реальнее.

В мае 1877 года Вагнер выехал в Лондон. Ему казалось, что несколько блестящих концертов в Альберт-холле, прошедших при полном аншлаге, позволят покрыть долги фестиваля, которые, напомним, составляли 148 тысяч марок. Однако довольно значительное количество репетиций (учитывая сложность исполняемой музыки) и увеличение состава оркестра до 170 музыкантов, которым нужно было платить жалованье, вновь оставили композитора практически без прибыли. Доход от лондонских концертов составил всего 700 фунтов (82 600 евро) — чуть меньше десяти процентов от общей суммы дефицита бюджета фестиваля. Единственным удовлетворением от поездки стал прием в Виндзорском замке, устроенный в честь Вагнера английской королевой Викторией.

Вернувшись 28 июля в Байройт фактически ни с чем, Вагнер в отчаянии даже начал, по дневниковому свидетельству Козимы, задумываться об эмиграции в Америку. Уже было совершенно ясно, что фестиваль 1877 года не состоится. Однако решиться на столь экстраординарный поступок, как бегство за океан, было нелегко, и Вагнер предпринял новую решительную попытку найти необходимые средства для выхода из беспросветного финансового кризиса. Он решил основать при Фестшпильхаусе школу, где смогли бы обучаться певцы, оркестранты и дирижеры. При этом предполагалось, что ее ученики получат всестороннее музыкальное образование и по окончании обучения смогут не только достойно исполнять произведения современных им композиторов, таких как Вагнер или Лист, но также понимать и доносить до слушателей всю глубину сочинений классиков, в том числе Баха, Моцарта и Бетховена. Доходы от учебного заведения Вагнер предполагал пустить на покрытие издержек фестиваля; он даже разработал учебный план и рассчитывал начать занятия с 1878 года.

Свою концепцию создания учебного заведения, призванного повысить престиж и значимость Байройта в национальном масштабе, Вагнер представил 15 сентября делегатам основных «Вагнер-ферейнов», собравшимся по этому случаю в зале Фестшпильхауса. Для осуществления своего плана композитор предложил объединить все общества в единый «Союз патроната для попечения и поддержки торжественных представлений в Байройте». Ежегодный членский взнос должен был составлять всего 15 марок (120 современных евро). В качестве информационной поддержки новой организации Вагнер предполагал начать выпуск собственного печатного издания, вскоре получившего название «Байройтские листки» (Bayreuther Blätter). Пожалуй, в тот период это было единственное из всех начинаний Вагнера, которое воплотилось в жизнь. Поступлений от «Союза» ждать было еще слишком рано, а от идеи школы вскоре вообще пришлось отказаться ввиду слишком малого количества поданных заявок на прием в нее…

Второго февраля 1878 года вышел первый номер «Байройтских листков». Вагнер хотел, чтобы издание выпускалось регулярно, сам писал основные статьи в эту «домашнюю газету», но основное руководство печатным органом Байройта было возложено на барона Ганса Пауля фон Вольцогена (Wolzogen), опытного журналиста и поклонника творчества Вагнера. Среди вагнеровских статей для «Байройтских листков» заслуживают внимания «Публика и популярность» (1878), «Хотим ли мы надеяться?» и «О применении музыки к драме» (1879), «Религия и искусство», «Познай самого себя» и «В чем польза интеллектуального познания» (все — 1881). В последней публикации Вагнер выступает самым непримиримым врагом войны, нещадно осуждая ввязывание в любые военные конфликты, так как «одна война неизменно повлечет за собой другие войны». Он провозглашает мирный договор единственно возможным средством улаживания любых разногласий между странами и единственной гарантией всеобщей безопасности в мире. Именно эту статью Вагнера неплохо было бы прочитать всем, кто считает его «идеологом Третьего рейха».

Вагнер всё больше времени старался уделять творчеству. Он «болел» «Парсифалем», и любые неурядицы, отвлекавшие от работы, выводили его из себя. Козима отмечала, что муж стал слишком раздражительным и вспыльчивым, временами домашние его «буквально боялись». С другой стороны, такое состояние Вагнера было понятно при столь интенсивной работе.

Поэтому Козиме, чтобы хоть как-то облегчить жизнь мужа, ничего не оставалось, как взять на себя рутинные переговоры с Мюнхенским придворным театром относительно авторских отчислений за готовящиеся постановки «Кольца нибелунга». К тому времени Вагнер дал разрешение ставить тетралогию и в других театрах. Разумеется, первым заявил о своем желании видеть «Кольцо нибелунга» на своей сцене Мюнхенский придворный театр, где уже были представлены и «Золото Рейна», и «Валькирия» (правда, тогда спектакли прошли вопреки воле композитора). На этот раз Вагнер выдвинул непременное условие, что «Кольцо» ставится только целиком или не ставится вовсе, и оно было принято.

В это тяжелое в финансовом отношении время «спонсором» Вагнера вновь выступил Людвиг II. Он заранее выкупил у композитора право поставить «Парсифаля» в Мюнхене, а в ожидании этого счастливого события заплатил ему довольно солидное вознаграждение. Таким образом, доходы, полученные от мюнхенских представлений «Кольца», и аванс за «Парсифаля» от баварского короля помогли если не покрыть долги, то, по крайней мере, благополучно просуществовать до лета 1878 года. Вагнер занимался исключительно «Парсифалем». Если 1847 год был в его жизни «годом Лоэнгрина», то 1878-й поистине стал «годом Парсифаля».

К лету стало ясно, что и в 1878 году фестиваль не состоится. Вагнер был вынужден признать, что любые «патронатные общества» или «союзы» не в состоянии обеспечивать финансирование «байройтского дела». Он с горечью констатировал, что у его великого начинания фактически никогда «не было „патронов“, а были только зрители, весьма любезно оплачивающие свои места». Судьба сыграла с композитором злую шутку: идея создания идеального театра, задуманного в качестве средства борьбы с коммерциализацией искусства, погибла в этой неравной битве — деньги победили…

Забегая вперед скажем, что целых пять лет потребовалось преобразованному в 1877 году «Союзу патроната» на то, чтобы собрать необходимые средства для постановки «Парсифаля», премьера которого восстановила традицию проведения Байройтских фестивалей. Второй Байройтский фестиваль не только покрыл все финансовые издержки, но и принес значительную прибыль. Однако после смерти Вагнера Фестшпильхаус стал таким же платным театром, как и любой другой.

На очередном собрании делегатов от «Союза патроната» в сентябре 1878 года Вагнер подвел печальный итог всего предприятия: «Мы находимся в ужасном состоянии. О помощи со стороны Рейхстага не стоит и думать. В Рейхстаге заседает не тот человек, который в состоянии понять и поддержать наше дело. Бисмарк, вероятно, сказал бы в ответ на нашу просьбу о поддержке: „Вагнер достаточно получил; многие князья, даже сам кайзер приезжали к нему, чтобы посмотреть его спектакли; к чему еще стремится этот человек?“»[532] Ответ на этот вопрос даст сам композитор в 1882 году своим «Парсифалем».

В декабре 1878 года Вагнер написал полное горечи письмо Людвигу 11 (в конце концов, без его помощи и первый фестиваль не состоялся бы): «Я больше не надеюсь на „немецкий дух“, на который раньше уповал, выражая доверие к нему еще в посвящении к „Нибелунгам“; у меня есть мой опыт, и я молчу. Я не надеюсь ни на Померанию, ни на маркграфство Бранденбург, ни на какую-либо еще провинцию этого странного германского Рейха; я даже не надеюсь на маркграфство Байройт. Но — я заключаю мир с этим Миром, и первый пункт моего договора с ним гласит: пусть Мир оставит меня в покое!»[533]

После такого признания кажется, что, кроме творчества, композитора в «этом Мире» удерживала лишь его семья, его любимая жена и дети. К дню рождения Козимы, 24 декабря, Вагнер, несмотря на свое угнетенное состояние, фактически повторил волшебство «Идиллии „Зигфрид“», только на этот раз для Козимы прозвучало вступление к «Парсифалю» в исполнении специально приглашенного оркестра и со специально сочиненной для этого случая концовкой.

Нет, пока не окончен «Парсифаль», Вагнер не может уйти из «этого Мира»!

Наступивший 1879 год, по его мнению, непременно должен был стать годом завершения «Парсифаля». Он считал, что дольше просто не выдержит такого напряжения душевных и физических сил, и непрерывно работал над партитурой, никуда не выезжая вплоть до начала лета.