Прогулка по Порталам (СИ) - Машевская Анастасия

В нем не осталось ни капли самообладания — только бешенство бессилия раненного и загнанного зверя. Он потратил века, чтобы подобраться к этой цели! Он был действительно близко! Он держал Эгнир за руку! Он уже вкладывал в ее ладонь Аль-Ладрис, когда… когда явилась эта! Она отняла посох! Она отняла Эгнир! Она виновата! Виновата!! Виновата!!!

Хольфстенн смотрел, как Данан, несуетливо орудует темным духовным кинжалом, рассекая направленное в нее колдовство, и приходил в ужас. Чародейка действовала с леностью льва, разморенного на разгоряченном солнцем камне после плотного обеда. Она управлялась с магической субстанцией, словно с физически ощутимым предметом, и это пугало больше, чем все остальное.

До Фирина, проклинающего командора, тоже дошло, что магия не причиняет ей никакого вреда. Могла бы причинить, но точно не Дом Чар. Он, конечно, мог бы призвать мертвых — чай, форт, где он засел — бывшая ставка Кладбищенских Псов. Где сыщется уйма погибших, как не во владениях убийц? Но что толку, если тут есть те, кто без проблем возьмет призванную нечисть на себя? Фирин только силы зря потратит.

А ему не надо тратить силы.

Ему надо убить Данан.

Данан, которая все-все-все испортила!

И если ее не берет магия…

Фирин огляделся. Ему нужно всего лишь мгновение. Не больше.

Собрав в кулак волшебную силу, он сотворил какое-то сияющее заклинание — настолько ослепительное, что у остальных закружилась голова от тошноты. Глаза болезненно резало, пришлось сильно жмурится. Этого Фирину хватило, чтобы броситься к Жалу, вытащить у него с пояса кинжал и повесить в комнату защитный телемантский купол, отделяющий его с Данан ото всех остальных. Ей никто не поможет. Никто не сможет спасти ее, разгоряченно воодушевился Фирин и кинулся вперед с рыком идущего на смерть.

«Надеюсь, ты не станешь дергаться или кривляться» — как ни в чем не бывало проговорил внутри Данан Темный.

«Он даже не смог вытащить Эгнир. Куда ему справится с нами?» — в той же манере отозвалась чародейка.

— Данан! — одновременно крикнули и Стенн, и Жал.

Она и в самом деле не шелохнулась, если не считать тьмы, ударившей в глаза, и улыбки, растянувшей уголок губ.

И этого хватило.

— Ах ты! — крикнул Фирин, занося оружие в близости удара. — Умри!!!

Эльф замер. Внезапно. Касаясь кончиком лезвия груди Данан, — прямо на уровне сердца! — застыл. Его рука дрожала, и Фирин смотрел на нее, словно она принадлежала не ему. Часть туловища отказывалась подчиняться хозяину. Маг обхватил руку с кинжалом второй рукой, сосредоточился, стараясь заставить себя протолкнуть его дальше, пронзить, уничтожить ненавистную чародейку!

Наблюдая за его терзаниями, Данан тихо рассмеялась.

Фирин скрипнул зубами. Заорал в воздух. Отшвырнул кинжал и поймал сучку за грудки. Встряхнул изо всех сил. Ему не нужны ни магия, ни оружие! Он убьет ее так! Голыми руками! Удушит! Забьет до смерти! Он отомстит! Отомстит!! Отомстит!!!

За себя и за Эгнир.

Однако он встряхнул чародейку раз, другой. Раз и другой занес для удара руку. И снова — не вышло. Вцепился обеими кистями в горло женщины! Вот сейчас точно получится! Он сдавит! Сдавит! Маг уже даже вообразил, как она, корчась, задыхается и синеет. О-о-о! Это будет лучшее, что он еще может увидеть!

Фирин сжал пальцы изо всех сил, с больным наслаждением вперясь в лицо чародейки. И обнаружил, как его руки расползаются в сторону, оглаживают эту шею, чуть приподнимаются и охватывают голову женщины, как если бы он собирался поцеловать Данан. Он чувствовал, как сведены напряжением его конечности, и не мог ни расслабить, ни закончить начатое.

Фирин зарычал. Вперемешку со слезами. Кое-как отпустил голову чародейки, вцепился ей в плечи и затряс. И это — наибольшая месть, на какую его хватило. Хныча, сотрясаясь, эльф, обессиленный сполз на пол, елозя щекой по туловищу Данан. Потому что — как от нее отлепиться?

Он, наконец, осел. Руки, ослабленные, безвольно свисли. Из глаз обессилившего эльфа потекли слезы неизбывной, непреходящей боли. Купол, возведенный им недавно, треснул и раскололся. У мужчины не осталось энергии не то, чтобы поддерживать колдовство — он не мог даже просто сидеть, ни за что не держась.

Остальные осторожничали, сначала стараясь убедиться, что действительно безопасно. Ведь оставался шанс, что теперь гибель сулит не чародей, а чародейка.

Данан все так же стояла. Улыбка сошла, глаза закрылись.

Она очень устала. А вот монстр внутри, похоже, ни капельки.

«Аха-ха-ха-ха! — веселился архонт, как ни разу прежде. — Аха-ха! Даже… даже ее ученик, даже он — и тот на коленях! Аха-ха-ха-ха! Так почему мы в Консорциуме не должны были считать остальных рабами, а, Данан?»

Но Данан не ответила, ибо Темный смеялся и над ней тоже.

Потребовалось время, чтобы всем прийти в себя. Фирин растеряно глядел перед собой. По его лицу по-прежнему катились слезы, но он больше не предавался истерике, не драл на себе одежду, не пытался что-нибудь сделать с зеркалом, зачарованным как портал, не пытался убить Данан. Реальность, как она есть, предстала перед ним: он потерял единственный шанс, который годами готовил для их с Эгнир воссоединения. У него не будет возможности начать все с начала. И он даже не смог убить Данан, виновную в его горе.

Все, что ему еще осталось — принять поражение с последними крохами достоинства, что у него еще остались. Если они еще остались.

Хольфстенн вертелся так и эдак, разглядывая свои руки, ноги, хлопая себя по туловищу.

— Я чувствую себя… как-то странно. Что… что это было?

— Последняя часть ритуала, — проговорил Рангзиб. — Жал с самого начала не был мертв. Думаю, его засосало внутрь порталом так же, как нас, верно? — Те’альдинец посмотрел на Фирина. Последний никак не отозвался, и Рангзибу пришлось продолжать самому. — А вот Эгнир давно почила. В отличие от тебя, Жал, пребывавшего за Разломом в амниритовом обличии, она давно уже просто дух, и даже теоретически не имела больше никакого собственного тела. Чтобы воплотиться, ей нужна была жизнь, самая обычная жизненная энергия. Но в мире магии так заведено, что ничего нельзя взять просто так, не отдав что-то взамен. Полагаю, твоя подружка, колдующая Увядание направо-налево, многое об этом знает.

Данан — именно она — улыбнулась: справедливо. И Стенн тоже знает, она когда-то рассказывала им, как это все устроено.

— И поэтому я — светящийся шар? — уточнил Хольфстенн. — Я ничего не понял, если что.

— Ваш старый друг, Стенн, подготовил для Эгнир средоточие из человеческих жизней, отнятых у населения в Кадфаэле.

Хольфстенн нахмурился. Он все еще не мог сделать единственный возможный вывод.

— Это заразно? — уточнил гном на всякий случай. Фирин вздохнул, включившись в беседу:

— Ты бессмертен, Стенн, — пробормотал эльф-маг. — Или, во всяком случае, очень к этому близок. — Фирин закашлялся, перехватив себя поперек туловища и согнувшись. Все напряжение долгого пути, который вел колдуна через невероятные тернии от убийства Эгнир до сегодняшнего ритуала, начало одолевать его, обнажая теперь не только непроглядное отчаяние, но и банальную изможденность.

— Что с Вальдром? — опомнилась Данан, перебивая полные недоумения вопросы Хольфстенна о том, что он теперь такое. Услышав вопрос чародейки, гном переключился на нее:

— Дан… Я правда не думал, что так выйдет. Честно. Я… — он имел вид растерянного нашкодившего котенка, который прижимает уши от нагоняя злой поварихи на замковой кухне. — Ты… ты наверное понимала это, да? И рассчитывала… ох! Данан! Прости…

— Что с Вальдром? — твердо перебила чародейка.

— Я оставил с ним одного из духов, и, судя по тому, что меня не зовут срочно назад, пока все в порядке.

— Все-таки нужно вернуться. Скорей.

— Слушай, я, конечно, может, стал покрепче, — подбоченился Хольфстенн, — но наружу совсем не хочу. Там эти… исчадия.

— Но ведь они сидят смирно? — осведомилась Данан. И, не дожидаясь ответа, попросила: — Пожалуйста, оставьте нас наедине.