Хроники Горана. Прознатчик - Александр Башибузук

— Ты наконец пришел… — Из-за дерева вышел высокий, очень худой человек в черном плаще с глубоким капюшоном, не позволяющим рассмотреть его лицо. Человек сильно сутулился; мне показалось что он очень стар, но молодой звонкий голос свидетельствовал об обратном.

— Пришел.

— Для того, чтобы убить меня и освободить этих прекрасных дев? — длинная рука, скрытая широким рукавом, показала на каменные ложа. В голосе незнакомца послышалась откровенная насмешка.

— Ты угадал… — Я сделал быстрый шаг вперед и в полуобороте хлестанул черного мечом. Но клинок, не встретив плоти, бесполезно распорол воздух — неизвестного уже не было на этом месте.

— Все как всегда, — голос раздался уже за моей спиной. — Ты хоть знаешь, кто я?

— И кто? — Я рывком развернулся и увидел, что чернокнижник стоит рядом с одной из девушек.

— Это начинает напоминать финал дурного романа… — словно пожаловался человек в плаще. — Главный злодей, вместо того чтобы быстро убить благородного спасителя прекрасных дев, начинает с ним разговаривать и прояснять свой коварный и злодейский замысел.

— Классика жанра. Ничего не поделаешь, — зло буркнул я, прикидывая, как прижать черного к краю площадки.

— Это точно, — притворно тяжело вздохнул чернокнижник. — Не будем изменять традициям. Я все расскажу. Но ты перестанешь махать своей бесполезной железякой и внимательно послушаешь. — Он сделал небрежное движение рукой, и из нее в меня выстрелила узенькая черная лента, очень похожая на живую змею.

Я успел среагировать, призрачный щит рванулся навстречу заклинанию колдуна, но поздно: змейка ударила меня в грудь, звякнул о камень меч, выпав из бессильно опустившейся руки, а я перестал ощущать свое тело. Попробовал дернуться, крикнуть, но все бесполезно: горло тоже оказалось парализованным. Бессильно бился на груди амулет, но ничего не мог сделать.

— Вот так лучше будет… — удовлетворенно кивнул колдун. — Значит, приступим. И да, можешь не беспокоиться: твои собратья не придут тебе на помощь. Их сейчас быстро убьют мои последователи… — он прервал фразу на полуслове и весело хмыкнул. — Нет, ты понимаешь — мерзкие глупые людишки, не щадя своих никчемных жизней, вот прямо сейчас защищают меня от таких же людей как они! Они думают, что я приведу их к истине. Я, Абель Сур Кхам, главный враг человечества! Нет, ты представляешь? Воистину, глупость является отличительной чертой вашего мерзкого племени.

Колдун рассмеялся и взял со столика длинный тонкий кинжал. Попробовал его острие пальцем, глянул в небо и положил на место.

— Пока не время… — буркнул он и опять посмотрел на меня. — Так вот. Очень скоро я все исправлю, и ты будешь лицезреть это. Но давай по порядку. Ты не выглядишь идиотом, поэтому тебе наверное известно, кто такие друманы? Ах да, ты не можешь говорить, но по глазам я вижу, что знаешь. Смотри…

Колдун сбросил плащ и остался совсем без одежды. Он оказался очень похож на человека… скажем так, на очень уродливого человека, но все же им не был. Тщедушное безволосое тельце синеватого цвета с острой птичьей грудью и массивным горбом на спине. Узкие плечи и очень длинные гибкие руки, доходящие почти до колен. Лицо как раз больше всего походило на человечье, но вместе с этим в нем угадывалось что-то чуждое, больше присущее рептилии.

— Я последний из друманов! — голос чародея плеснул гордостью. — Сотни лет я ждал этого дня, жил только ненавистью к вашему ничтожному племени и вашим мерзким повелительницам. Как там их… Стой… — он вдруг осекся. — Так ты же не знаешь всей истории! Это плохо… ты должен знать, но времени все меньше, поэтому ограничимся краткой версией. И совместим ее с некими действиями…

Я рванулся, увидев, как он взял кинжал и подошел к одной из девушек, черноволосой смуглой красавице с восточными чертами лица… но так и не смог пошевелиться. Тело все еще отказывалось повиноваться.

— Вы забрали наши земли и полностью истребили наш народ, — продолжил чародей, поигрывая кинжалом и посматривая на верхнюю ветку дерева в центре площадки. Она отбрасывала тень на каменные плиты, разградуированные подобно какой-то сложной шкале. — Мало того, ваши повелительницы исказили суть нашего мира, уравновесив природные силы, которые вы почему-то называете добром и злом. Глупцы! Но они не учли того, что в живых остался всего один друман, скромный помощник главного жреца Храма Полночного Древа. Я! Понимаешь, я едва не сошел с ума, гадая, как так могло получиться. Вы же ничтожны! Но со временем начал понимать, что глупость не постижима. Я просто ждал и копил силы. Мне даже ничего не надо было делать, только немного подправлять ваши действия. Ты думаешь, это я сотворил Топи, ставшие мне надежным прибежищем? Нет, вы их сделали сами. Но уже неважно…

Чародей неожиданно склонился над девушкой и одним движением перерезал ей горло. Брызнула кровь, багровые капельки, постепенно ускоряясь и сливаясь в один поток, побежали по желобу в чашу с деревом. Как только алая струйка достигла высохшего ствола, раздался громовой раскат, а само дерево вздохнуло, словно человек.

— Скоро, — друман указал кончиком окровавленного клинка на чашу, — источник наших сил опять расцветет, и тогда для вас все закончится. Я оказываю тебе великую честь, давая возможность присутствовать при возрождении народа друманов.

Увидев, как он шагнул ко второй девушке, я поледенел от ужаса, потому что опознал в ней Петунью. Амулет на груди плеснул яростным жаром, прожигая доспех, одежду и плоть, боль выплеснула поток дикой злобы, а я неожиданно почувствовал, как невидимые путы, сковывающие тело, постепенно исчезают. Сила опять закрутилась вокруг тела. Сейчас…

Чародей мельком глянул на меня, его лицо исказилось негодованием, он вскинул руку…

Стремительная стрела, скрученная из чистой Силы, столкнулась с пепельно-серым облаком, выпущенным колдуном, и с диким грохотом взорвалась. Куски гранитного ложа мертвой девушки со свистом пронзили воздух, меня что-то ударило в плечо и грудь, а потом швырнуло на пол. Рот наполнился кровью, по всему телу стала разливаться пронзительная боль. Не в силах удержать рвущийся из груди крик, я перекатился, стал на четвереньки и уставился на лужу крови подо мной.

А потом друман закричал. В его крике было столько боли, горя и ненависти, что я невольно крутнул головой в поисках причины — и неожиданно ее увидел. Куски гранита разбили в щепки дерево в центре площадки, и теперь из чаши торчал только измочаленный кусок ствола.

Удовлетворенно хмыкнув, я собрал все оставшиеся силы и прыгнул на колдуна, на лету выхватывая чекан из-за пояса. Сбил тщедушное тело на пол, оседлал его, ударил клевцом, но друман дернулся, и вместо затылка граненое острие вонзилось ему чуть повыше лопатки.