Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

– Ты как? В порядке? Идти можешь?

Крутов пошевелил занемевшими губами. Ираклий понял.

– Все в норме, полковник, мы предупредили твоих «витязей», все живы-здоровы, ждут у дороги.

– Что?! – Егор не поверил своим ушам. Перехватило дыхание. – Что ты сказал?!

– Пошли, нас ждут. Мы следили за вами и слышали, как этот твой бывший учитель вещал о будущей революции. Ну, и предупредили твоих парней. Кстати, твоя Елизавета ждет тебя в деревне…

Крутов посмотрел на Ираклия зачарованно-недоверчиво и вдруг бросился бежать.

– Да постой ты!.. – Федотов попытался его остановить, но ухватил только воздух, отрицательно покачал головой Корнееву, готовому броситься наперерез полковнику. – Пусть бежит. Мы найдем его в Ковалях.

Кусты зашевелились. Контрразведчики схватились за оружие и увидели человека в черной рубашке и таких же брюках, смуглого, с усиками и бородкой. Длинные блестящие волосы цвета воронова крыла были перехвачены на затылке красной лентой, образовывая хвост. Не обращая внимания на Федотова и Корнеева, он подбежал к лежащему ничком Джехангиру и склонился над ним.

Ираклий и майор переглянулись.

– Отправить его туда же?.. – вполголоса сказал Корнеев.

Черный человек оглянулся, и взгляд его был так угрожающе плотен и физически ощутим, что контрразведчики вздрогнули.

– Пусть живет, – пробормотал Ираклий. – Пора уходить. Скоро здесь будет весь Российский легион…

Крутов задержался у зоны лишь на мгновение: тряхнул руку легко раненному Саше Зубко, помахал остальным «витязям», глянул на отсутствующего психически Панкрата (ничего, главное – он жив, а из ступора мы его выведем) и помчался дальше, не отвечая на удивленные взгляды бывших подчиненных – объяснять, куда он спешит, не хотелось, – лишь крикнул на бегу:

– Жду в деревне…

До Ковалей он добрался напрямую через лес за полчаса. Сил хватило только на то, чтобы открыть калитку к дому Качалиных. Чувствуя, что легкие вот-вот разорвутся, пытаясь не упасть, он вцепился в штакетину забора и остановился. В тот же миг распахнулась дверь дома и на пороге показалась босоногая, бледная, с огромными, сияющими, полными неистовой радости и слез глазами Елизавета…

Господи, не только ли ради этого света в глазах любимой женщины и стоит жить?.. – мелькнула мимолетная мысль, а потом Крутов уже ни о чем не думал, прижимая Лизу к груди…

Поле боя

МОСКВА

МОРОЗОВ – ЗУБКО

Капитан спецподразделения «Витязь» антитеррористического управления ФСБ Константин Морозов получил кличку Кока за своеобразный чубчик, напоминавший казацкий оселедец времен Запорожской Сечи. Шел капитану всего двадцать восьмой год, однако успел он к этому рубежу закончить Рязанскую воздушно-десантную академию, полтора курса юрфака Высшей школы милиции, пройти четыре войны – в Абхазии, в Карабахе, Таджикистане и Чечне и приобрести опыт, далеко превышающий средневозрастной.

Жизнь антитеррористического отряда была настолько сурова и плотно забита событиями, что редко кто из «витязей» имел семьи. Не составлял исключения в этом плане и Кока Морозов. Иногда он, конечно, знакомился с девушками и некоторым из них даже нравился, но дальше знакомств дело не шло: девушки не жаловали кавалера, способного исчезнуть без предупреждения не на день-два, а на три-четыре недели и больше. Любимым же видом развлечения Кости в свободное время было вырезание из дерева различных фигурок. Практически все его коллеги из группы «Витязь» имели такие фигурки – медведей, волков, лосей, бегемотов, крокодилов и прочих представителей животного мира.

О том, что произошло в Брянских лесах под Жуковкой в начале августа, Костя начал задумываться сразу же по прибытии в Москву. Командир группы подполковник Зубко, раненный в ходе операции («тренинга на натуре», как было доложено начальству), приказал всем молчать, но желания докопаться до сути от этого у Кости не убавилось. Дождавшись возвращения Александра из госпиталя, озабоченный Кока заявился к подполковнику домой – жили все члены группы на территории военного городка в Митине. К этому времени главных вопросов у Морозова набралось семь:

Что за контора пряталась в лесах под вывеской секретной воинской части?

Чем она занималась на самом деле?

Каким боком оказался втянутым в ее дела бывший командир «Витязя» полковник Крутов?

Кто и почему взорвал весь комплекс с центральным зданием лаборатории, так что от него ничего не осталось?

Что за люди помогли «витязям» выбраться из этой мясорубки живыми и невредимыми?

Что такое «глушак», которого Крутов посоветовал бояться как огня и стрелять в любого, кто применит этот самый «глушак» в бою?

И, наконец, куда после всех разборок делся Крутов?

Зубко выслушал подчиненного по службе и друга по жизни внешне спокойно, предложил глотнуть водочки, а когда Костя отказался, кивнул и заговорил:

– Ты не первый, кого это заинтересовало. Но самое удивительное в том, что ни один из этих вопросов мне почему-то не задало начальство! Это вот как понимать?

– Да хрен с ним, с начальством, – пожал плечами Морозов. – Хотя, конечно, странно. Что же, ни директор, ни Рюмин, ни Воскобойников не поинтересовались, где мы «тренировались»?

– В том-то все и дело, Кока. Складывается впечатление, что они знают, что произошло на самом деле, но получили приказ дело замять, а нас не трогать. Что это означает, я не знаю, но хорошего ничего не жду. Лукич действительно втянул нас в грязную историю.

Костя кругами походил по комнате подполковника, обставленной по-спартански: кровать, стол, два стула, тумбочка и телевизор, – сел на кровать.

– А если бы ты знал все заранее, что, отказался бы помочь?

Александр усмехнулся.

– Я – нет, я слишком многим ему обязан, но вас попытался бы отговорить. Впрочем, дело сделано, теперь-то уж чего? Поживем – увидим, как будут развиваться события. Но предчувствие у меня скверное.

– Могут снять?

– Если бы только снять – это еще полбеды, не расформировали бы всю команду. Водку почему не пьешь?

– Завязал, потребляю теперь только пиво, да и то по праздникам. Ты не темни, не увиливай от ответов.

Зубко глотнул водки, поднес к носу соленый огурец, понюхал и с хрустом откусил.

– Я не увиливаю, просто не знаю всего. Знаю только, что в лесах пряталась секретная лаборатория третьего управления ФУМБЭП, баловавшаяся психотронными игрушками. «Глушак», о котором предупреждал Лукич, это их последняя разработка – генератор подавления воли или что-то в этом роде. Об НЛП – нейролингвистическом программировании – что-либо слышал?

– Ну это же… медицинский термин, – Костя пошевелил пальцами, – методы психологической обработки…

– Вот лаборатория этим и занималась, создавала технические системы НЛП, а как далеко забралась, можно только догадываться, если ее не пожалели взорвать к чертям со всеми работниками и оборудованием.

– Зачем?

– А ты не догадываешься? Чтобы не произошло утечки информации.

– Тогда я вообще ничего не понимаю! Нас-то почему выпустили оттуда живыми?

– Благодаря коллегам из военной контрразведки. Если бы не полковник Федотов, остались бы от нас в Брянских лесах только рожки да ножки.

– Так это контрразведчикам спасибо надо сказать за то, что мы живы? – Константин почесал затылок. – Ну и компот! Они-то как там оказались?

– Работали по профилю, – невнятно сказал Зубко, хрустя огурцом.

Морозов внимательно посмотрел на его лицо, подсел к нему, положил локти на стол и, придвинувшись ближе, тихо произнес:

– С кем же мы воевали, Сашка?

Взгляд Александра стал угрюмым.

– А вот этот вопрос ты больше никому не задавай… если не хочешь лишиться языка… а то и головы.

– Так серьезно?! – Морозов присвистнул. – А все-таки?

Зубко помолчал, налил себе еще водки, выпил залпом.

– Лаборатория охранялась подразделением Российского легиона. А кому пришла в голову идея создать Легион и для каких целей, – можно только гадать. Но это птица очень высокого полета, судя по вложенным средствам.

Костя подумал, подвинул к хозяину рюмку.

– Налей и мне.

Выпил, закусил огурцом, пожевал хлеба.

– Ты всерьез говорил о расформировании группы? Это слухи или реальные разработки?

– Чистого расформирования не будет, грядет, как говорится, «структурная реорганизация» подразделения. Марата переводят в управление разведки, Серегу вообще в МЧС, Воху в опергруппу «Альфа». Вместо них нам добавили трех бывших пограничников.

– Зачем?

Зубко посмотрел на Костю исподлобья, покривил губы.

– Для усиления.

Морозов кивнул, понимая чувства командира. Ни одно элитное подразделение силовых структур и спецслужб в стране по мобильности, мощи, тренированности и опыту не могло сравниться с «Витязем», не нуждающимся ни в какой «структурной реорганизации». Идея начальства «усилить» группу говорила больше о каких-то планах ее развала или медленного переподчинения. В начале девяностых годов такое уже случалось с аналогичным соединением КГБ «Альфа», не восстановленным в полной мере до сих пор.