О геополитике. Работы разных лет - Карл Хаусхофер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Упрямый факт в том, что все услуги на бумаге по защите Эфиопии с помощью санкций[959] окончились плачевным провалом; ведь нападавший располагал достоверными сведениями, что британский флот не был готов к сражению, которое могло бы с большим размахом осуществить «перепашку» по меньшей мере Средиземного моря. Так подтвердилось, что сохранение прежнего положения и поддержание мира любой ценой, также на длительный срок невозможных состояний, привело именно к тому, чего желали избежать, – к «вспашке»!
Что особенно осложняет положение старых колониальных держав и их особых оборонительных альянсов (за исключением идущей с ними в ногу, но собственным путем Советской державы) в осуществлении ими роли «присягнувших на положение вечного стража», так это живое воспоминание об их разностороннем прошлом, когда они сами в стремлении к расширению пространства не страшились собственной «вспашки» и пользовались совершенной другими.
Достаточно того, что руководители Британской империи недавно вспомнили о незабвенной практике Каннинга[960] и лорда Пальмерстона, об игре с самоопределением малых народов, на которых соответственно пытались распространить самоопределение, предоставлявшееся становящимся более крупными, как арабы, и совсем крупным, как китайцы, немцы и индийцы, – пока влиятельная, известная всему миру газета в отчаянии не воскликнула: все послевоенные бедствия происходят от злополучной фразы, которой не позволили достаточно быстро и незаметно исчезнуть за кулисами.
Франция всегда, если «священные» договоры наносили ущерб ее чувству собственного достоинства или ее интересам, действовала против них всеми средствами культурной, силовой и экономической политики, как в 1814–1859 гг. против Парижского мира[961] или в 1871–1919 гг. против несомненно не вредившего ее жизни Франкфуртского мира[962], усиливая свои происки против всех каким-либо образом связанных с ней договорами о партнерстве союзных держав. Если ей ничего не удавалось в этом отношении, то знаменитая книга Андре Шерадама «L’Europe et la question d’Autriche» («Европа и австрийский вопрос») (Париж, 1901!) тут же предложила рецепт разрушения Габсбургской монархии при как можно большем расчленении населявших ее немцев (существуют и другие подобные многочисленные попытки), в таком случае этот прецедент был бы достаточным, чтобы оправдать все, что предпринималось до сих пор «Третьим рейхом» для восстановления сближения примерно 30 млн немцев за его пределами и могло бы быть предпринято еще более далекоидущее. Не было также недостатка в предупреждениях, слетавших с уст британцев (Сетон-Уотсон[963], Остин Чемберлен[964]) в адрес Праги, столь дружественной Парижу.
Бодрствуют нечистая совесть держав, упорствующих любой ценой, их собственное подспудное чувство, что они стоят на пути, который как раз может привести к тому, чего они трусливо хотели бы избежать: пересмотра несправедливого распределения земного пространства в пользу всемерного развития и имеющихся для этого жизнеспособных сил, но нет также недостатка в голосах, которые пробудили бы это, когда возникла угроза заснуть вечным сном.
Письмена на стене, начертанные предостерегающим перстом[965], – это для Франции и ее колоний, с одной стороны, упадок жизненной воли вообще и малодушие рантье, а с другой – Народный фронт[966], забастовки в жизненно важных отраслях производства, ослабление служебной дисциплины; однако для метрополии Британской мировой империи это более чем внезапное, как, впрочем, и на Севере Германии, падение рождаемости, поддерживаемая ею повсюду на Земле болезнь урбанизации. В отличие от германской, где на слишком тесном пространстве сгрудилось многочисленное население, она является добровольным заболеванием, точно обозначенным Картхиллом в формуле «lost dominion»[967], а именно ослабевший дух господства, размягчение национальной воли. Ибо урбанизация обнаруживается и в девственных областях, как Австралия и Новая Зеландия, где она при наличии обширных, пустующих, слабозаселенных пространств поднимает рост населения более чем на 50 %, или же в молодых образованиях, как Соединенные Штаты, где почти половина населения Калифорнии сосредоточена в двух городах.
Попытка, невзирая ни на что, закрасить на карте обширные пространства Земли в соответствующие цвета, а на деле оставить их пустующими, в чем преуспевают Франция, Англия и их ближайшие сателлиты, а теперь примкнувший к ним Советский Союз (самый большой обладатель земельных пространств в качестве наследника царской империи), должна побудить живущих в тесноте, обреченных на голод и упадок при наличии достаточных земельных пространств к взрывам, прорывам и «вспашкам» вслед за Японией и Италией: обе с привлекательным успехом для потомков. По этой же причине в 1938 г. произошло слияние Великой Германии с природной силой[968].
При вопиющей несправедливости вследствие устаревших грабительских прав собственности (потому что ведь по-иному не возникали, за немногими исключениями, притязания старых колониальных держав на заморские владения) возрождается как раз естественное право на существование в пространстве, обеспечивающем приложение рук каждого родившегося на Земле человека; прежде всего он старается путем уговоров и убеждения, изображения несправедливости добиться лучшего права на свое существование и жизнь, в противном случае он укоротит ее, прежде чем почувствует в мировой истории благоприятные повороты, чтобы на невозделанной земле проложить новые борозды.
Таково нынешнее состояние стомиллионного немецкого народа, от которого начиная с первых десятилетий XX в. отрешились японцы и итальянцы[969].
Не каждому народу свойственно, как в Советском Союзе, избавиться от грядущего перенаселения с помощью ВЧК, а затем ГПУ (которым мы благодарны за приводимые цифры), в результате умерщвления 6 млн человек, смерти от голода за два года (1922 и 1931 гг.) 4 млн, изгнания приблизительно 22 млн из их домов и подворий, и все же численность населения снова поднимается до 160–170 млн; или же иноземным народам, как в Китае, где численность населения посредством «выбраковки» в коммунистическом семейном доме сократилась в отдельных провинциях (Гуанси) до 6–10 млн.
Небольшие пространства с высокой культурой, как Япония, Италия или Германия, исключают подобное лечение кровопусканием; они питают к тому же слишком большое уважение к культурным достижениям отдельной человеческой жизни, чтобы обращаться с людской массой образом, который, собственно, должен был еще больше отдалять демократии европейского Запада и по ту сторону Атлантического океана от совместных действий с носителями таких принципов политики народонаселения, как часто критикуемые их прессой за произвол диктатуры или вождистские государства. Следует, например, вспомнить о великих монголах и Людовике XIV[970], чтобы увидеть, как планомерно в качестве средства облегчения политики народонаселения использовались массовые убийства и опустошение земель в огромных масштабах.
Когда совсем недавно одна уважаемая британская газета сослалась на крупные территориальные потери России на Западе и превозносила ее добропорядочность за сдержанность в вопросах территориальных захватов, то следовало бы сказать, что как раз пространственные расширения царской империи на Запад
