Земля белых облаков - Сара Ларк

Гвин больше всего на свете хотелось закончить этот разговор. Она больше не могла смотреть в умоляющие глаза МакКензи.

— Я ведь спросила тебя, Джеймс, — мягко произнесла она. — Ты согласился. Со всеми моими условиями. И речь здесь идет вовсе не о том, чего я хочу. А о том, что правильно. Я одна из Силкхэмов, Джеймс. Я не могу просто так сбежать от своих обязательств. Ты можешь понимать это или нет, но тут уже ничего не изменить. С этой минуты...

— Гвинейра? Что случилось? Разве ты не должна была прийти ко мне еще четверть часа назад?

Гвин и Джеймс отпрянули друг от друга, услышав голос появившегося в дверях конюшни Лукаса. Он редко приходил сюда, но вчера Гвин пообещала ему, что наконец-то начнет позировать для его картины. Собственно говоря, Гвин согласилась лишь потому, что ей стало жаль молодого супруга, когда Джеральд снова начал его распекать, тем более что она могла закончить все эти мучения одним словом. Однако Гвинейре не хотелось объявлять о своей беременности, не поговорив перед этим с Джеймсом.

Поэтому она нашла другой способ утешить Лукаса. К тому же следующие несколько месяцев у нее будет вдоволь свободного племени, чтобы часами неподвижно сидеть на стуле.

— Я иду, Лукас... У меня просто... возникло небольшое затруднение, но мистер МакКензи мне уже помог. Спасибо, мистер Джеймс.

Гвинейра надеялась, что ее волнение не слишком заметно. Но всяком случае, ей удалось сказать последнюю фразу совершенно спокойно, а затем почти непринужденно улыбнуться Джеймсу. Если бы только он мог держать свои чувства под контролем так же хорошо, как Гвин! Но, глядя на его искаженное мукой лицо, она чувствовала, что ее сердце разрывается от боли.

К счастью, Лукас ничего не заметил. Перед его глазами стоял лишь портрет жены, который он сейчас начнет писать с нее.

За ужином Гвинейра сообщила Лукасу и Джеральду о том, что беременна.

Джеральд Уорден был вне себя от счастья. Что касается Лукаса, то он выполнил свой долг джентльмена, заверив Гвинейру, что несказанно рад, и торжественно поцеловал ее в щеку. Спустя несколько дней из Крайстчерча пришло роскошное жемчужное колье, которое молодой человек вручил жене в знак уважения и признательности. Джеральд поехал в Холдон, чтобы отметить долгожданную новость о том, что он скоро станет дедушкой, и целую ночь угощал выпивкой всех посетителей паба — за исключением Говарда О’Кифа, который, к счастью, был достаточно трезв, чтобы сразу же уехать домой. От него Хелен и узнала о беременности подруги, открытое празднование которой показалось ей совсем неуместным.

— Думаешь, мне это нравится? — спросила Гвинейра, когда через два дня заехала к Хелен и выяснила, что она уже обо всем знает. — Но что тут поделаешь? Джеральд — полная противоположность Лукаса! Даже не верится, что он его родной отец... — Гвинейра запнулась.

— Главное, что они оба уверены в этом, — многозначительно улыбнулась Хелен.

Гвин улыбнулась в ответ.

— Как бы там ни было, я наконец-то беременна. Теперь ты должна во всех подробностях рассказать, что я должна чувствовать и как мне вести себя следующие несколько месяцев, чтобы все прошло правильно. А еще мне, наверное, нужно связать одежду для ребенка. Думаешь, этому можно научиться за девять месяцев?

11

Беременность Гвинейры протекала без каких-либо осложнений. Даже пресловутая утренняя тошнота первых трех месяцев почти не мучила ее. Кроме того, молодая женщина не принимала всерьез увещеваний матери, которая практически с первого дня замужества дочери умоляла ее «ради всего святого» прекратить ездить на лошади. Напротив, Гвин использовала каждый погожий день, чтобы навестить Хелен или миссис Кендлер и тем самым исключить возможность видеться с Джеймсом. Поначалу каждый брошенный им взгляд отдавался в сердце девушки тупой болью, и молодые люди старались по возможности не пересекаться. Когда же им приходилось встречаться, каждый из них отворачивался, чтобы не видеть глубокой грусти в глазах другого.

Таким образом, Гвин проводила много времени с Хелен и маленьким Рубеном, учась пеленать его и петь колыбельные, пока Хелен вязала для подруги детские вещички.

— Только не розовые! — с ужасом воскликнула Гвин, когда Хелен приступила к вязанию пестрых ползунков, чтобы использовать остатки ниток. — У меня же будет мальчик!

— Откуда ты знаешь? — спросила Хелен. — Девочка — это ведь тоже чудесно.

Гвинейра похолодела при мысли, что может не родить Джеральду долгожданного наследника. Сама она до этого почти никогда не думала о ребенке. И лишь теперь, заботясь о Рубене и наблюдая, что этот крошечный человечек уже имеет довольно четкие представления о том, чего он хочет и не хочет, Гвинейра поняла: она носит в себе не просто наследника Киворд-Стейшн. То, что росло в ее лоне, было маленьким существом со своей неповторимой индивидуальностью, которая, между прочим, вполне могла оказаться женской и которую Гвин уже сейчас обрекала на жизнь с ложью. Углубляясь в размышления об этом, она начинала испытывать угрызения совести по отношению к ребенку, который никогда не сможет узнать, кто его настоящий отец. Поэтому Гвин предпочитала не думать, а помогать Хелен справляться с ее бесконечными обязанностями по дому. К примеру, Гвинейра умела доить корову и помогала в школе для детей-маори. К слову, школа эта становилась все больше. Теперь Хелен учила два класса, и, к своему огромному удивлению, Гвин увидела в одном из них троих голышей, которые в остальное время плескались в озере у Киворд-Стейшн.

— Это сыновья вождя и его брата, — объяснила Хелен. — Их отцы хотят, чтобы они чему-нибудь научились, поэтому послали мальчиков пожить к родственникам в ближайшую деревню. Для детей это не так уж легко и требует определенных жертв. Когда они сильно скучают по родителям и друзьям, то отправляются домой — пешком! А вот этот малыш, например, постоянно скучает по дому.

Женщина показала на симпатичного мальчугана с курчавыми черными волосами.

Гвинейра вспомнила замечание Джеймса о том, что слишком умные дети аборигенов могут представлять серьезную опасность для белых.

Хелен на это лишь пожала плечами.

— Если я не научу их, это сделает кто-то другой. Возможно, не этих мальчишек, но их будущих детей точно. Нельзя же постоянно отказывать этим людям в образовании!

— Ну-ну, не заводись, — попыталась унять подругу Гвин. — Я последняя, кто мешает тебе в этом. Просто будет не очень хорошо, если между нами и маори начнется война.

— Глупости. Маори — очень мирный народ, — отмахнулась Хелен. — Они просто хотят научиться чему-то от нас. Думаю, они поняли, что достижения цивилизации значительно облегчают жизнь. Кроме того, отношения с местным населением не совсем такие, как в остальных колониях. Маори не коренные жители Новой Зеландии. Они переселились сюда, как и мы.