Игры рядом - Юлия Остапенко

— Ну, — сказал король, отломав от близрастущего куста жимолости еще одну веточку. — И как же вы, сударь, умудрились довести до истерики первую суку столицы? Мне ужасно любопытно.

Я облокотился о мраморный поручень ограждения вокруг фонтана, инстинктивно подаваясь назад. Король рассеянно вертел ветку в пальцах, обрывая мелкие листики, но его взгляд, устремленный на меня, был внимательным, цепким и почти подозрительным.

Переодевшись, он изменился довольно разительно — в первый момент в оранжерее я не узнал его, хотя видел всего тремя часами ранее, когда он, при полном параде, в пурпурном бархате и подбитой соболями мантии, открывал бал со своей королевой. Сейчас же, в почти простецком темном костюме, его величество казался гораздо доступнее, а лихо заломленный набок берет, который больше подошел бы какому-нибудь наглому пажу или молодому егерю, придавал королю и вовсе обманчиво бесхитростный вид.

— Язык проглотили, сударь? — спросил он с тем же внешне добродушным ехидством, что и Йевелин совсем недавно, и, разломив ветку, снова бросил обломки в фонтан. — Или вас смущает мой вид? Перестаньте, будьте проще…

— Ваше величество… — начал я, еще толком не зная, что скажу, но он перебил меня:

— Терпеть не могу эти официальные празднества. Столько расходов из-за пустой помпезности. Но моя Сибилла так любит развлекаться. Вы видели мою Сибиллу, сударь, не правда ли? Разве можно отказать такой роскошной женщине?

Я бы не назвал королеву роскошной женщиной, вернее, на мой вкус она была слишком уж роскошной — за подобающие ее величеству формы пришлось расплачиваться отсутствием талии и слишком тяжелой челюстью, но зато ей, вероятно, легко рожать. Королей, насколько я понимаю, заботит только это, к тому же, открыв бал с женой, его величество большую часть времени танцевал с маленькой худощавой брюнеткой, а венценосная именинница — с великаном-рыцарем весьма устрашающего вида. Видимо, в личной жизни они друг друга особо не ограничивали.

Хотя всё это не объясняло, почему король решил обсудить со мной пристрастия своей супруги.

— Я бы, честно говоря, предпочел сегодня не возвращаться в замок, — внезапно поделился со мной монарх, нащупывая очередную обреченную ветку жимолости и окончательно сбивая меня с толку. — Думаю, моего отсутствия никто не заметит. Вот вы, сударь, часто смотрели в мою сторону, пока были в зале? Нечасто, верно? Король — как жених на свадьбе. До него никому нет дела, пока невеста не снимет подвенечное платье. А если он переоденется в более удобную одежду, то тем более… Вы знаете, до чего неудобна эта мантия? Она весит не меньше добротной кольчуги… Впрочем, откуда вам это знать.

Мне на миг почудилась двусмысленность в его последних словах, но обдумать это я не успел, потому что король, проявляя некоторые признаки нетерпения, добавил:

— Так что же вы сказали нашей стервозной маркизе? Никогда не видел ее ревущей. Да еще навзрыд, будто овдовелая баба на погосте. Поделитесь секретом, как вы управились с этой мегерой?

Мне не нравилось, как он говорил о Йевелин, но спорить с королем мне хотелось еще меньше. Я ответил:

— Я сообщил ей нечто, что ее расстроило. И, вероятно, оказался к тому же плохим утешителем.

— Понимаю, — кивнул король и вернулся к издевательству над кустом, — И что именно вы ей сообщили?.. Впрочем, не говорите. Если наша леди-сучка так разошлась от ваших сведений, то меня, вероятно, попросту хватит удар. Повезло же вам, что за дурные вести гонцов больше не казнят, верно? — он засмеялся, но мне веселиться не хотелось. Я снова слышал в его словах какой-то уж слишком туманный намек, и это нравилось мне всё меньше и меньше.

— Чем же так успела прославиться леди Йевелин? — не выдержав, спросил я, и тут же пожалел об этом, потому что король обернулся так круто, что оборвал целый сук, и с жимолости посыпались листья.

— Вы давно знакомы с ней, сударь? — отрывисто спросил он, буравя меня глубоко посаженными карими глазами. Я не отвел взгляд, но один Жнец знает, чего мне это стоило.

— Не так чтобы очень. Но смею надеяться, что…

— Она сука, — коротко сказал Гийом и улыбнулся. — Примите это как данность. Вам будут рассказывать десятки историй о том, что произошло с момента ее приезда. Ничему не верьте. Всё гораздо хуже. Достаточно, если вы это уясните. Подробности слишком отвратительны, поверьте мне на слово.

Я промолчал. Улыбка короля стала мягче. Он бросил ветку, отряхнул руки и, подойдя ко мне, прислонился к ограде рядом со мной.

За спиной у меня шумела вода, в точности как на пароме, когда я бежал от Флейм. Я закрыл глаза, и ощущение стало еще острей.

— На самом деле леди Йевелин удивительная женщина… — задумчиво проговорил король. Голос у него был без малейшей спесивости или неосознанного высокомерия, так свойственного и менее высокородным аристократам, но мне это почему-то не нравилось. Я не мог избавиться от ощущения, что от его величества мне следовало бы находиться как можно дальше, и его великодушная простота в разговоре со мной беспокоила. — Умная, красивая, тонко чувствующая… Тот, кто сумеет растопить лед в ее сердце… вам не тошно от этих банальностей, виконт? — вдруг спросил он совсем другим тоном. Я вздрогнул от неожиданности. — Вы ведь виконт, верно? — добавил король и, выпрямившись, взглянул мне в лицо.

— Н-нет, — выдавил я, чувствуя подвох.

— Что «нет»? Не тошно или вы не виконт?

— Не тошно… сир…

— Врете. Так вы виконт, говорите, да? — повторил он. Я запаниковал. Король неприятно улыбнулся. — У меня отвратительная память на имена… Напомните, когда и при каких обстоятельствах я жаловал вам титул? Или нынче сыновья придворных граверов волею богов становятся дворянами сами по себе?

Этим он добил меня окончательно. Я ждал чего угодно, но не этого. Я жил с отцом при дворе меньше года и лишь один раз за это время видел короля, к тому же было это двенадцать лет назад. Я был просто мальчишкой, каких тысячи. Он не мог, просто, не мог меня помнить. Он даже заметить меня тогда не мог — дело было на каком-то празднике, королевская чета вышла к челяди и бросила в толпу пару золотых, только и всего.

— Отчего вы так побледнели, сударь? Ваш отец был прекрасным художником. Как бишь его звали? — продолжал король, пригвоздив меня к ограждению безжалостно-насмешливым взглядом и скрестив руки на груди. Орлиное перо в его берете слегка трепетало от легкого ветерка. — А? Ну же, напомните. Ужасная память на имена, отвратительная. Но лица…

— Ваше величество заблуждается… — недостойно прохрипел я, и улыбка Гийома стала рассеянной. Меня прошиб холодный пот.