Приключения 1972-1973 - Коллектив авторов

Озоллапа не желал сдаваться.

– Теперь; когда прошло столько времени, будет еще трудней что‑либо обнаружить.

– И тем не менее искать надо. Послушай дальше. Дворник на первом этаже слышит крики ночью. А Геновева Щепис утверждает, что ничего не слышала, хотя и живет в соседней комнате. Если Щепис врет, то ее можно отнести к подозреваемым.

Прокурор раздраженно грыз травинку. Что и говорить, аргументация Дзениса заслуживала внимания.

– Тебя интересуют мотивы преступления, – продолжал Роберт. – Допустим, имело место обыкновенное ограбление. Ведь пропали же из гардероба вещи Лоренц, и притом самые лучшие.

– Одежду Лоренц могла унести и сама, скажем, в химчистку, – возразил Озоллапа.

– Трубек проверил в Риге все приемные пункты, был в ломбарде. Нигде не обнаружил вещей, принадлежащих Лоренц. А комод! Ведь в нем были перерыть все ящики.

– Шкатулку с сокровищами искали?

– А ты не смейся. У таких старушонок водятся и золотишко, и прочие «фамильные драгоценности». Соседи могли о них пронюхать.

– Все это так, но не проще ли было соседям найти подходящее время днем в отсутствие Лоренц и очистить ее квартиру без помех.

– Лоренц не выходила из дому целыми днями. А если и уходила, то обычно возвращалась очень скоро.

– А ночевала она ведь тоже дома!

– Ночью человек спит. Вероятно, вор рассчитывал провернуть все втихую. Но просчитался. Лоренц проснулась, подняла крик…

Озоллапа бросил размочаленную травинку.

– Из твоих рассуждений вытекает, что Зента Саукум вообще не имеет отношения к убийству. Каким же образом она могла так подробно, а главное, точно описать картину преступления?

Дзенис ожидал этого вопроса.

– Я полагаю, ограбление совершалось с ведома девушки, возможно, даже в ее присутствии. Но Зента не ожидала, что дело примет мокрый оборот. А когда увидела кровь, бросилась бежать. В смятении заперла дверь. И потому убийца вынужден был уходить через окно.

– Но перед этим решил на всякий случай залепить бумажками дверь к соседям?

– Да, здесь действительно не все сходится, – согласился Дзенис. – Вероятней, что он бежал через окно умышленно. Да конечно же! С вещами куда спокойней можно прокрасться через соседний сад в переулок.

– М‑м… – задумчиво и неопределенно промычал Озоллапа. – Если в деле участвовала Саукум, то для чего же было пользоваться дверью за шкафом? Девчонка ведь могла впустить своего дружка из коридора.

– Могла. Но для этого ей пришлось бы ночью вставать: значит, лишний шум. Надежней было заранее отпереть дверь за шкафом.

– Допустим. Но почему Саукум сама не пыталась найти эти мифические драгоценности? Ведь ей это было куда сподручней.

– Кто сказал, что не пыталась? Но, как видно, не хватало опыта.

– Почему же не выдает убийцу? Почему все берет на себя?

– Неизвестно. Быть может, любит, боится мести.

Озоллапа встал с пенька.

– А если все‑таки она сама…

– У Саукум не было никакой необходимости заклеивать дверь или открывать окно. Вещи убитой у нее так и не найдены. В Норильске она ничего не продавала. Это уточнено.

– А в Риге?

– Ив Риге нет. Она уехала на следующее утро. К тому же Соколовский в оперативном порядке проверил все скупочные и комиссионки. Пропавших вещей нигде нет.

– Теперь ты сам себе противоречишь, – заметил Озоллапа. – Саукум говорит, что вещей не брала. И ты теперь это подтверждаешь. Одним словом, девушка не лжет. С какой же стати ей не верить?

– Но тем не менее вещи пропали. Кто‑то их взял. Нет, Лаймон, быть может, Саукум и соучастница преступления, но ни в коем случае не его главный исполнитель.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Одному обстоятельству я и сам вначале не придал значения. Мне помог адвокат Робежниек. Почитай‑ка еще раз судебно‑медицинское заключение. Череп раздроблен у правого виска.

– Возможно, Саукум левша?

– В том‑то и дело, что нет.

– А если удар нанесен все‑таки правой рукой? Допустим, Саукум напала сбоку.

Пушистая белочка, шурша коготками по коре, сбежала вниз по стволу сосны и кинулась наутек. Дзенис следил за ней взглядом. Неожиданно он увидел за кустом кострище. На нем лежали два кирпича. По всей вероятности, какая‑то компания жарила шашлык.

– Проведем небольшой следственный эксперимент. – Дзенис шагнул к кирпичам. – Алида Лоренц была убита именно таким кирпичом. Возьми его и несколько раз подряд как следует замахнись.

Растопырив пальцы, прокурор поднял кирпич, размахнулся раз, другой, третий… После пятого замаха он едва не выронил кирпич и опустил руку.

– К чертям, я тебе не Жаботинский.

– Не думаешь ли ты, что Зента Саукум – Алоиз Туминьш? Восемь, десять ударов тяжелым, тупым предметом – гласит заключение экспертизы. А у девушки рука узкая, маленькая. Вряд ли она могла нанести столько сильных ударов кирпичом даже правой рукой, не говоря уж о левой.

– Постой! А брызги крови на стене? Ведь они говорят о том, что убитую били в то время, когда она лежала в постели?

– Саукум это категорически отрицает. Вот и еще одно противоречие в ее показаниях.

Озоллапа закинул кирпич в кусты.

– По‑твоему, преступник – мужчина?

– Об этом свидетельствует и окурок с характерным для мужчины отпечатком зубов. Окурок найден на месте происшествия. Если верить свидетелям, то Алиду Лоренц мужчины не посещали, по крайней мере, в последнее время. И наконец, телефонные звонки.

– Какие звонки?

– Страуткалнам несколько раз звонили и предупреждали, что врачу придется худо, если она будет вмешиваться в ход следствия.

– Звонил мужчина?

– Нет, женщина. Какая разница. Зента Саукум в это время была уже в Норильске.

– Выходит, тут замешана целая компания.

– Возможно.

– Чем дальше, тем путаней. – Озоллапа прошелся, вернулся назад. – Вот что. Я слушал тебя внимательно. Теперь ты выслушай меня. Следствие по этому делу, конечно, имеет немало изъянов. Тем не менее Зента Саукум была и остается соучастницей преступления. Это не вызывает у тебя возражений?

– Нет.

– Саукум осудили на семь лет. Если бы теперь удалось доказать правоту одной из твоих версий и задержать главного виновника, то преступление было бы квалифицировано как убийство с целью ограбления. Зента Саукум как соучастница получила бы те же семь лет, а то и побольше. Чего же ты хочешь?

– Я хочу, чтобы был соблюден один из основных принципов социалистической законности – неотвратимость кары за всякое преступление. Убийца на свободе, и его надо найти. Я же не просил оправдания Саукум, но требовал доследования дела.

– Легко сказать – доследования. Это брак в нашей работе. Ты знаешь – я не из тех, кто боится ответственности. Но если уж передали дело в суд…