Пламя и лёд - И. Беров

— Пойдем, повеселимся, красавчик! — Худая брюнетка в цветастом платье и с ярко раскрашенным лицом зазывающим вздохом дополнила свои последние слова.

— Не так быстро, крошка, хорошо? — Филипп, стараясь немного охладить пыл своей новой подружки, нежно обнял женщину за плечо и чуть-чуть прижал к себе. — А что ты можешь мне предложить в стенах этой отреставрированной крепости?

— Ты новенький здесь, да? — рот женщины засиял яркой белоснежной улыбкой.

Филипп сразу догадался, что его довольно приличная фигура попала в поле внимания местных уличных дам. К горлу молодого охотника медленно начинал подходить тревожный комок — ведь одинокое сердце бывшего вора обожало подобные развлечения. Скитаться по тавернам, публичным и игорным домам — вот были все основные события городской жизни Филиппа Одинокого. Именно жажда постоянных удовольствий толкнула молодого охотника на темный путь жизни, заставляя его каждый раз испытывать потрясающую смесь из легкого страха, ребяческого азарта и победной эйфории. Всего много и сразу — вот основной принцип жизни Филиппа Одинокого.

«И где я в итоге очутился?!» — скорее с укором, чем с победой, спрашивал сам себя Филипп, стоя на одной из городских улочек Мудрахана.

А этот город-крепость выделялся своим необыкновенным для города внешним обликом и странным названием, но в остальном он не отличался от других больших городов. И в этот раз Филипп пришел не с пустыми руками, а у него имелось ответственное дело. Белвар сначала просто просил разыскать здесь Никса — для Филиппа это было легче легкого, но только потом хранитель обмолвился о враге, и тогда молодой охотник вдруг понял, что мир молодых шуток и забав на время закончился и началась реальная жизнь, полная опасностей и коварных ловушек.

— Смотри, какая драка! — длинный раскрашенный женский ноготок успел как раз вовремя обратить внимание Филиппа на плотную толпу горожан, весело кричащих и машущих руками.

— Иногда в уличных драках принимают участие пьяные солдаты из местного гарнизона или заезжие в город лесные поводыри! — в голосе своей спутницы Филипп слышал неподдельный восторг. — Ты когда-нибудь видел схватку между паладином и егерем?

Филипп только отрицательно успел покачать головой, когда тянувшая его женщина сумела пробиться сквозь толпу пестро разодетых горожан.

— А вот это я уже видел…

Старый добрый Кантр, только что закончивший очередной урок фехтования, сидит и смотрит на двух одиннадцатилетних мальчишек, толкающихся в пыли. Тогда Никса все-таки одолели и тучный пацан из нижнего рядка домиков ловко положил изумрудноглазого бойца в тучу пыли.

Молодой охотник успел схватить женщину в объятия и отпрыгнуть в сторону от падающего сверху толстого мужика, кричащего при этом невразумительные фразы. Филипп успел почувствовать запах перегара и немытого тела.

«Молодец, Никс, я всегда в тебя верил», — Филипп похвалил своего друга, услышав между тем сдавленные стоны, сопровождавшиеся хрустом ломающихся костей и хрипящих зевак, придавленных грузным телом.

— Разойдись! — голоса стражников, прибывших на место происшествия, громкой волной прошли по всей улице.

— Нам лучше уйти, — брюнетка нежно выскользнула из чувственных рук Филиппа, схватила его за рукав рубашки и потащила за собой в боковую улочку.

Филиппу срочно нужно было найти Никса — об этом его просил хранитель леса, — и он его нашел и тут же потерял, чтобы снова искать. А что было еще делать? Нужно не оборачиваться назад и идти дальше. Но и бросить свою новоявленную подругу в трудный для нее момент он не мог. Потому что слабых он не обижал, а окружающие его дамы были слабее его, к тому же его всегда тянуло на совершение мелких подвигов. Незадачливый охотник понимал, что его ясноглазая провожатая сама добровольно присоединилась к ликующей толпе, и в то же время это из-за его страсти к развлечениям добрая женщина наталкивается на городских стражников, с которыми у нее, судя по всему, не очень хорошие отношения.

Как только темный камень старой кузницы скрыл от беглецов охающую толпу с гарцующими на лошадях стражниками, Филипп замедлил шаг и вскоре совсем остановился.

— Хух! — изящная ладошка откинула прядь черных, как смоль, волос, открывая слегка вспотевшее лицо. — У меня не очень теплые отношения с городской стражей.

— Знакомая картина.

— Неужели? — Оливковые глаза, подведенные темной тушью, спокойно рассматривали нового знакомого.

— Тебя уже ловили, да? — женщина едва заметно кивнула головой.

— Почему бы тебе не попробовать еще что-нибудь, а?

Женщина разразилась смехом, услышав предложение Филиппа.

— Скажи, чем мне еще заняться, когда почти все дома в этом городе постоянно закрыты на засов, а наемные люди наместника то и дело днем и ночью патрулируют улицы в поисках подозрительных личностей?

У меня не так давно была своя лавочка с различным тканями. Я торговала саржей, шерстью, нежнейшим шелком и кружевами, пока меня не выкинули на улицу, а в мой дом не заселили шайку головорезов, все свое время проводящих за кружкой вина и грязными играми.

— За что так с тобой?

— А то ты не знаешь? — на губах темноволосой дамы промелькнула грустная улыбка. Филипп рассмотрел, что его новая подруга была довольно красивой. Молодой охотник снял с плеч шерстяную накидку и набросил на ее изящные плечи.

— Не стоит… — темноволосая красавица не желала принимать подобные жесты внимания, но ее руки действовали сами по себе, рефлекторно поплотнее схватив полы накидки, и крепче затянули теплую одежду вокруг продрогшего тела. По стройному женскому стану прошла мелкая дрожь — это теплая одежда согревала худенькую брюнетку.

— Что происходит в этом городишке? — Филипп положил ладони женщине на плечи. — И почему первыми гостей из самого Мейриярда в вашем городе встречают грабители и убийцы?

— Мейриярд?! — Большие оливковые глаза брюнетки будто вспыхнули. — Так ты сумел пройти к нам из дремучих лесов, населенных ужасными тварями?!

Филипп вспомнил свою бессонную ночь на том дурацком дереве и не без гордости кивнул головой.

Узенькая ручка незнакомки опять схватила крепкую ладонь и чуть-чуть сжала ее середину.

— Мое имя Заира, пошли со мной, если не хочешь попасться на глаза стражникам.

Скромное жилище в старом подвале одной из древних каменных башен не сильно поражало своими просторами, но для Филиппа после злосчастных ночей в лесах и во влажном дупле оно смотрелось как роскошный дворец самого Эверхарда.