Гражданская война. 1918-1921 - Николай Какурин

В этом неуспехе поляков значительная вина падает на Шептицкого, который упорно настаивал на принятии боя на линии pp. Ауты и Березины, вопреки более осторожному и предусмотрительному предположению Пилсудского. Размеры же самого поражения зависели главным образом от распоряжений и действий ген. Жигалдовича. Как известно, вся система обороны польских армий была построена на основании инструкции Пилсудского об обороне на растянутых фронтах (от 21 марта 1920 г.). Суть этой инструкции заключалась в применении узловой или групповой системы обороны на переднем крае оборонительной полосы (а не сплошной оборонительной линии, как это практиковалось в мировую войну), причем центр тяжести успеха обороны переносился на активный маневр глубоко эшелонированных в тыл резервов. Опыт боя 4 июля показал, что активное маневрирование этими резервами является наиболее трудной операцией для высшего командования и что эти резервы для проявления своего полезного действия должны быть весьма значительны. Ген. Жигалдович не справился с маневрированием своими резервами. Он с сильным запозданием во [444] времени более или менее планомерно развернул для контратаки только 17-ю пехотную дивизию. Это произошло от того, что, предпринимая сложный маневр рокировки массы своих резервов вдоль фронта в сторону своего левого фланга, ген. Жигалдович и его штаб, по-видимому, мало проработали вопрос об установлении прочной связи с ними. Поэтому-то 8-я пехотная дивизия в течение целого дня 4 июля гуляла в тылу поля сражения, не принимая в нем участия. Наконец, армейский резерв в виде бригады 1-й Литовско-белорусской дивизии, по-видимому, также был использован не планомерно, а случайно. Нельзя поставить в особую вину ген. Жигалдовичу опоздание в правильной оценке им общей обстановки. Она в условиях маневренной войны на растянутых фронтах меняется настолько быстро, что сведения об обстановке в крупных штабах, более удаленных от линии фронта, обычно уже не отвечают действительности, как бы хорошо ни была налажена связь. Но в ночь с 4 на 5 июля Жигалдович имел уже достаточно времени, чтобы разобраться в обстановке и убедиться, что все его планы об организации крупной контратаки 5 июля являются построенными на песке. Тем не менее его колебания продолжались всю ночь. Он лишь на рассвете 5 июля отдал приказ об организации обороны на линии Докшица — Погост, но в это время остатки его отдельных групп уже перевалили эту линию и находились в полном отступлении. Только около полудня 5 июля ген. Жигалдович представил Шептицкому свое мнение о необходимости дальнейшего отступления для приведения в порядок 1-й армии.

5 июля Шептицкий приказал: 1-й польской армии оторваться от красных и отходить главной массой своих сил в общем направлении на Лиду, прикрывая группой Желиговского (8-я и 10-я пехотные дивизии) Свенцянское направление, а тем самым и г. Вильно.

В связи с отходом правого фланга 1-й армии должен был начаться отход 4-й армии в виду угрозы ее левому флангу. Общий приказ об отходе 4-й армии последовал в тот же день согласно приказанию Пилсудского об общем отступлении польских армий Белорусского фронта на линию старых германских окопов. Одновременно 2-я Литовско-белорусская дивизия передавалась в распоряжение Шептицкого, [445] и он получил задачу оборонять Вильно, загнув свой фронт от Свенцян к северу.

В то же время командзап приказывал своим армиям энергично развивать достигнутый успех, причем 16-й армии указывалось переправиться через Березину на участке Любоничи — Паричи, а Мозырской группе — наступать в северно-западном направлении и 7 июля выйти на фронт Бобруйск — Глуск — Лесковичи — Медухов. Этой директивой командование Западным фронтом намечало уже образование клещей на обоих флангах Польско-белорусского фронта.

В течение дня 5 июля остатки групп 1-й польской армии отходили, стремясь выйти на свои тыловые дороги, вне всякой связи со своим командованием. Авангарды красных армий теснили их. III конный корпус по занятии Браслава двинулся на Свенцяны. К концу дня 5 июля только 1-я Литовско-белорусская дивизия была обнаружена в Небышена. Впоследствии оказалось, что Желиговский со своей группой (8-я, 10-я пехотные дивизии) от Постав пошел не на Свенцяны, а через Кобыльник прямо на Вильно. Остатки группы Ржондковского стремительно откатывались на Молодечненском направлении, обнажая левый фланг 15-й пехотной дивизии (4-я армия). В такой обстановке приказ Шептицкого, отданный в ночь с 5 на 6 июля о порядке занятия линии старых германских окопов, являлся запоздалым. Согласно этому приказу Шептицкий отводил назад свою Полесскую группу в связи с 3-й польской армией в южном Полесье. 4-я армия, имея осью своего движения Минское направление, отходила прямо перед собой на линию старых германских окопов, а 1-я армия, отходя на ту же линию через Вилейку и Молодечно, должна была для обеспечения Вильно протянуть свой левый фланг по западному берегу оз. Свирь и далее на Линтупы — Свенцяны — Маляты. 2-я пехотная Литовско-белорусская дивизия спешно стягивалась для этой цели в Свенцяны. Однако положение групп 1-й польской армии к концу дня 5 июля исключало уже возможность выполнения и этого приказа в отношении левого фланга 1-й польской армии.

К утру 6 июля все три группы 1-й польской армии оказались сильно разбросанными в пространстве, что давало возможность легко разбить их по частям. Однако вместо этого [446] боевое соприкосновение в день 6 июля между сторонами было утрачено, а это дало возможность противнику упорядочить свою перегруппировку. Утрата боевого соприкосновения явилась следствием нескольких причин. 4-я красная армия 6 июля замедлила темп своего продвижения. Она только к концу дня 6 июля вышла на фронт Мосарж — Дуниловичи. Между тем Желиговский покинул Дуниловичи еще на рассвете 6 июля. 15-я армия 6 июля медленно продвигалась вперед, что дало возможность группе Енджеевского благополучно совершить в этот день свой фланговый марш от Глубокого на Молодечно. Этому движению противника не могла помешать и 3-я армия, которую командзап в день 6 июля круто уклонил в юго-западном направлении, нацелив ее на Минск для помощи 16-й армии, и она поэтому совершала перегруппировку, меняя направление своего движения.

Лишь 7 июля более или менее удалось привести в порядок части 1-й польской армии, и 8 июля она уже отходила группой Желиговского на Вильно, группой Енджеевского — на Молодечно и Ржондковского — на Долгинов — Шипки; 4-я армия также отходила по всему фронту в тесном соприкосновении с авангардами 16-й красной армии, которая 7 июля переправилась через р. Березину. В этот день армии красного Западного фронта уже только преследовали противника. III конный корпус, ведя параллельное преследование, подходил к Свенцянам; маневренная ось 4-й армии нацеливалась от Шарковщизны на Гадуцишки, 15-я армия главной массой своих сил шла на Молодечно, 3-я армия продолжала уклоняться на Минск, а 16-я армия основную свою группировку направляла на Минск через Игумен.

Таким образом, начиная с 7 июля, генеральное сражение в Белоруссии, к которому столь тщательно в течение месяца готовилось командование Западным фронтом, превратилось в беспорядочный отход противника, предпринятый им без упорной борьбы за инициативу, из-за основательного разгрома 1-й польской армии в первый же день боя, т. е. 4 июля. Сражение не успело созреть и вылиться в законченные формы. Сильно пострадавшей оказалась только 1-я польская армия, 4-я польская армия и Полесская группа отходили добровольно и в порядке. С нашей стороны [447] сражение вылилось в форму оттеснения внутрь разгромленного «тараном» 15-й армии левого фланга польского Белорусского фронта. Маневр охвата его конницей в дни 4 и 5 июля не успел еще сказаться из-за быстрого назревания событий на фронте 1-й польской армии. В дальнейшем разгром противника мог достигаться лишь при условии крайней энергии наступления 4-й красной армии. Однако дивизии 4-й армии выказали ее далеко недостаточно, потеряв немало бесполезного времени на берегах р. Вилии, чем был значительно ослаблен замах правого фланга красного фронта.

Последующие распоряжения Пилсудского свидетельствуют, что неудачи в Белоруссии и на Украине застали его врасплох и вынудили действовать от случая к случаю. Хотя он и утверждает в книге «1920 год», что восстановление положения на Украине и борьба с конницей Буденного в этот период времени являлись его главной целью, а Белорусский фронт имел для него второстепенное значение, и действия на нем должны были лишь преследовать цель выигрыша времени, но его директивы свидетельствуют о противном: 9 июля он указал своим командующим армиями, что последней линией отхода является линия р. Збруч — р. Стырь — Лунинец — линия старых германских окопов — Вильно. С этой линии в скором времени предстоял переход в наступление. В то же время он начал переговоры с литовцами о соглашении, но последние упорно настаивали на передаче им г. Вильно{212}.