Выбор мага (черновик! ч.4, гл.3) - Сергей Садов

Я задумалась, вспоминая все, что слышала в Доме Кайтаидов. Всегда ведь считала, что маги дорожат монополией на магию, чтобы она не досталась людям и вот такой вот фортель. А с другой стороны без печати Дома, он не сможет его полноценно обучить. Не правильно, обучить сможет, но печать – это набор заклинаний, проверенных тысячелетиями. Без нее изучение магии будет намного более трудным и долгим процессом. Намного. Стоп! Эрхонд! Пришедший! Слышала, как у Кайтаидов так называли какого‑то юношу, но тогда не поняла. Ну пришел он откуда и что? А теперь, если подумать, если предположить, что он ученик свободного мага?

А я все гадала, как маги пополняют свои ряды. Дети магов, понятно, но магов действительно мало, пусть они и живут по двести, триста лет, архимаги вообще могут жить больше четырехсот. И не все из них заводят детей. В результате получается замкнутая система. Что там папа говорил о вырождении династий? Магия, конечно, позволит решить большинство проблем, но свежая кровь все равно нужна, вот и появляются эрхонды. Боятся ли маги, что свободные обучат людей магии и те восстанут против них? Ха. Наверняка все проверено и отработано за тысячелетия. Не стоит думать, что Дома такие олухи.

—Наверное, эрхонды ужасные люди.

Григ хмуро глянул в мою сторону.

—Не все выдерживают соблазна стать членом могущественного Дома. Правда, туда и попасть тяжело, проще в какой‑нибудь второстепенный. Но быть членом даже не Главного Дома все равно лучше судьбы одиночки. Если свободных магов не трогают, то их учеников каждый маг считает своим долгом уничтожить.

Ну да, все отработано. И у таких учеников остается выбор: или погибнуть или присоединиться к какому‑либо Дому. Правильно все поняла.

—Я бы предположила, что никто не выдерживает. А кто выдерживает – тот рано или поздно нарывается на мага Дома и погибает. Пришедшие же в Дома становятся настоящим кошмаром для людей. Наверняка ведь хуже всего к людям относятся те, кто сам стал магом из людей.

Григ пожал плечами.

—Помнишь что в караване говорили? Худший надсмотрщик – надсмотрщик из рабов

—Три вещи в дрожь приводят нас,

Четвёртой не снести,

В великой книге сам Агур

Их в список поместил.

Все четверо проклятья ад,

Но всё же в списке том

Агур поставил раньше всех

Раба, что стал царём.[1]

—Что?

—Потом переведу, как‑нибудь, — вздохнула я. — Если будет настроение. Так ты знаком с кем‑то из таких свободных?

—Не то, что знаком, просто приходилось иметь с ними дела по поручению Гильдии. Они, кстати, и печати рабские снимали.

Что ж, Паук, возможно, твоя задумка не такая уж и безнадежная, как мне казалось раньше. Может тебе действительно помогут. Но ты все равно сволочь!

—А ты можешь меня познакомить с кем‑нибудь?

—Сейчас?

—Нет, — подумав, отказалась я. — Сначала мне надо обосноваться в городе. Закрепиться тут. Меня ведь проверять будут?

Григ только кивнул.

—Мое слово дорого стоит, потому тебе уже почти поверили. Но Рамон подозревает, что ты девочка. Он меня уже спрашивал об этом.

—И как он догадался? — мрачно поинтересовалась я.

—Он сказал, — хмыкнул Григ, — что такие взгляды на Торна, который он заметил у тебя, бросают на него только девушки. Или же…

—Не продолжай, — мрачно посоветовала я. — А то кукарекать будешь.

—Молчу–молчу.

—Ладно, — вздохнула я. — Можешь им сказать, что они правы и я переодетая девочка.

—Вот как?

—Да. Ты же сам понимаешь, что моя цель вовсе не гильдия. Мне надо в академию попасть. Стать там учеником мне не светит, значит надо наняться к кому‑нибудь слугой. Если я продолжу изображать мальчишку, значит, придется наниматься к парню. Извини, но помогать парням переодеваться… это для меня слишком. Я, конечно, выдержу, если очень надо, но не вижу смысла. Так что за лето я должна освоиться в городе и найти путь попасть в академию. А к девчонке… девчонок меньше подозревают. Так что Ларс сегодня умер и превратился в Ларессу.

—Тоже верно.

—Я уже перестала маскироваться магически и теперь изображаю парня исключительно подручными и сугубо не магическими способами. Потому признавайся Рамону или Торну, что они правы в своих подозрениях.

—Что сказать, я найду. Тут вопросов не возникнет, они прекрасно поймут, почему ты путешествовала под видом мальчишки. И, раз уж ты решила поменять пол. — Григ нагнулся и достал из‑под кресла какой‑то сверток. Купил что‑то на рынке, а когда спрашивала, сказал только подарок другу. Подарок и подарок, я отстала. Сейчас протянул его мне. — Держи. Как и говорил, подарок другу.

Я нахмурилась, потом развязала тесемку и… Ахнула. Платье! То самое, у которого крутилась на рынке.

—Григ!

—Не мог отказать, — хмыкнул этот негодяй. — Ты такими глазами на него смотрела.

—Ты! Ты… А ну отвернись немедленно! И только попробуй подглядывать! — я кинулась к зеркалу переодеваться. Сзади рассмеялся Григ. По–доброму, почти как мой папа, когда я что‑нибудь отчебучивала… Смахнула непрошенную слезу и улыбнулась. Возможно, и в этом мире не все так плохо, как мне казалось? Ведь порой все зависит только лишь от точки зрения.

Не знаю, сколько бы я провела у зеркала в платье, но заявился Воробей и принялся тарабанить в дверь.

—Чего тебе? — крикнула я.

—Тебя Рамон спрашивает. А чего ты заперся?

—Переодеваюсь.

—И чего? — удивился Воробей с той стороны двери. — Меня‑то чего не пускаешь?

—Воробей, отстань! Скажи, сейчас буду.

Я еще немного покрутилась перед зеркалом и вздохнула. Григ с усмешкой наблюдал за мной, а потом предложил идти в платье, мол все равно собралась сознаться.

—С ума сошел?! У меня же обуви подходящей нет! — Я чуть–чуть приподняла подол, демонстрируя свои кожаные полусапожки. — Они же совершенно не под платье.

Григ удивленно посмотрел на сапоги, на меня, на платье.

—Их же все равно не видно под платьем. Никто не узнает что там у тебя на ногах.

Ну что тут непонятного? Вот вроде бы умный человек, но говорит такие глупости порой. При чем тут видит кто или нет? Попыталась объяснить, но запуталась сама, потому просто обозвала его черствым бездушным нахалом, который не понимает чувств девушки. Что одежда должна соответствовать внутреннему содержанию. Над последней фразой сама задумалась, пытаясь вспомнить, что я хотела сказать дальше, после чего Григ просто обязан был признать мою правоту.

Григ сидел с каменным лицом, выслушивая мою эмоциональную речь, даже не пытаясь спорить. Увидев, что я замолчала, признал:

—Ты совершенно права. И как я сам не подумал, что сапоги под подолом платья, которые никто не увидит, совершенно не подходят к этому наряду.