Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - Валерий Замулин

Это утверждение не соответствует действительности. Утром полк находился в районе Призначного (4,5 км восточнее Прохоровки), а затем в 11.00, получив приказ: совершить марш в район Выползовка, двинулся в составе бригады на юг. Ни одно его подразделение в боевых действиях непосредственно у Прохоровки не участвовало.

Благодаря неимоверным усилиям в 11.35 181-я тбр подполковника В. А. Пузырева, наконец, ворвалась в свх. «Октябрьский», вытягивая за собой пехоту 136-го гв. сп 42-й гв. сд генерал-майора А. Ф. Боброва. Точнее, не в совхоз, а на территорию, где раньше находился этот населенный пункт, ибо к этому моменту он уже превратился в пепелище. Однако ожесточенный бой здесь продолжался ещё примерно полтора часа, совхоз переходил из рук в руки несколько раз.

В какой-то момент боя группа наших танков, находившаяся на выс. 252.2, попыталась прорваться вдоль железной дороги на юго-запад, но произошло непредвиденное. Танкисты или не знали, или, в горячке боя, правильно не сориентировались. Несколько экипажей двинулись на полном ходу к противотанковому рву и с ходу влетели в него. Вот свидетельство очевидца того трагического эпизода сражения — штурмана (ефрейтора) танкового полка мд «Лейбштандарт» В. Реса:

«Затем появилась седьмая рота, которая находилась в авангарде… она была почти полностью раздавлена и, отступая, привела за собой русские танки. Так что мы боялись подбить своих. Наибольшие потери понесли наши бронемашины. У них была очень тонкая броня. Внутри находились пехотинцы и саперы. Они загорались с первого попадания. Несколько горящих машин мы видели собственными глазами. Все это продолжалось 3–4 часа. „Тридцатьчетвёрки“ допустили роковую ошибку, почему я и говорю, что они не были обучены — они приблизились к этому противотанковому рву, глубина которого с русской стороны была 4 с половиной метра, а с другой — лишь 1,2. Так вот, они на всем ходу влетали в этот ров и падали на дно.

С нашими танками такой вариант не прошел бы — не выдержали бы траки, а „тридцатьчетверка“ проходила. В Нормандии я один раз попал в яму в танке, прекрасно знаю, как себя после этого чувствуешь, то есть вообще никак. И, думаю, русские танкисты испытывали то же самое. Когда они выбирались изо рва, вылезала пушка и передняя часть — очень легкая мишень для наших орудий. Поэтому и несли большие потери. Я говорю, правда, только о нашем подразделении и о том, что слышал по радиосвязи.

Так продолжалось некоторое время. Затем в дыму мы перестали что-либо видеть. Кстати, когда взрывается Т-34, его боекомплект, башня взлетает и в воздух, словно у курильщика, вылетают кольца дыма. Вот так и Т-34. И по этим кольцам можно было видеть — там один подбит, там второй… Потери были огромные. Русские, если хотите, сражались мужественно, но отсутствовала скоординированность. В принципе такой массой они должны были нас просто раздавить. Но этого не произошло»[320].

В ряде западных изданий этот эпизод получил широкое освещение, его комментируют, пытаются понять, как могло произойти, что советское командование не предупредило свои танковые соединения об этом серьезном препятствии на их пути. Я, используя имеющиеся документы, также пытался выяснить причины происшедшего и пришел к следующему выводу. Действительно, о наличии противотанкового рва значительная часть командиров линейных танков могла не знать. Командованию бригад до командира батальона включительно эта информация должна была быть известной, все они проводили рекогносцировку местности в районах предстоящего наступления. Это факт неоспоримый. Кроме того, ряд командиров подразделений бригад 29-го тк выезжали за несколько часов до атаки непосредственно на передовую в подразделения 9-й гв. вдц. Так, командир 1-го дивизиона 7-го гв. вдап К. В. Казаков вспоминал, что ночью к нему на КП прибыли офицеры танковых подразделений (вероятно, они были из 25-й тбр) с тем, чтобы из первых рук узнать и нанести на свои карты оперативную обстановку и рубеж, где расположены позиции противника. Неизвестно, кто. командовал той группой, по некоторым данным, приказ атаковать отдал лично полковник А. А. Линев. В этой атаке участвовали собранные на поле боя машины разных бригад, в том числе 15 Т-34 его резерва. Итак, успешное отражение вражеской атаки вдоль железнодорожного полотна переросло в преследование противника, как и отмечено в приведенных выше воспоминаниях немецкого танкиста. Но когда группа танков приблизилась к будке железнодорожного обходчика (у юго-западных скатов выс. 252.2), то из района выс. 245.8 (северная окраина свх. «Сталинское отделение») была обстреляна штурмовыми орудиями, поддерживавшими 1-й грп СС. Пытаясь уйти от огня, экипаж, двигавшийся впереди «тридцатьчетверок», начал отворачивать от железнодорожного полотна и в дыму, не увидев препятствие, влетел в ров. Атак как скорость всей группы была достаточно высокой, то сразу остановиться не удалось. В этот ров попало примерно 4–6 машин.

В 13.30 эсэсовцы были окончательно выбиты из свх. «Октябрьский» и начали отходить в юго-западном направлении. Казалось, ситуация начинает склоняться в нашу пользу.

На левом фланге 29-го тк также наметился определенный успех. Мотопехота 53-й мсбр подполковника Н. П. Липичева потеснила противника. Весь 1 — й батальон бригады прорвался к свх. «Комсомолец», к 14.30 не только полностью овладел им, но и, заняв прочную круговую оборону, отразил несколько атак. В ходе этого рывка существенную поддержку огнем ее подразделениям оказали продолжавшие сражаться здесь экипажи «тридцатьчетверок» под командованием майора С. П. Иванова и корпусной 271-й мп майора В. И. Рыжикова. Три его дивизиона буквально проложили дорогу мотострелкам по позициям гренадеров 1-го грп СС между железной дорогой и ур. Сторожевое. Несколько позже, подводя итоги контрудара, командование корпуса особо выделило этот полк.

«Нужно отметить, — писал генерал И. Ф. Кириченко, — что вступление в бой было сделано очень организованно, налажено взаимодействие с общевойсковыми начальниками, вслед за пехотой дивизионы продвигали свои боевые порядки вперёд»[321].

Как свидетельствуют участники Прохоровского сражения и оперативные документы, перед началом атаки командование 5-й гв. ТА не имело точных данных о соединениях врага, действовавших на участке ввода в бой корпусов. Поэтому, когда мотопехотой 29-го тк в районе свх. «Комсомолец» был захвачен пленный, солдат транспортной роты дивизии «Лейбштан-дарт», его немедленно допросили и быстро направили в разведотдел корпуса, а затем и в разведотдел штаба армии. Он оказался первым пленным в 5-й гв. ТА. При его опросе стало ясно, что в полосе армии обороняются части одного из элитных соединений германской армии.

Полученная информация подтвердила сообщения соседей из 5-й гв. А. Утром в районе восточных скатов выс. 252.2 разведчики 136-го гв. сп, действовавшие в боевых порядках наступавших войск, захватили штурмана 6-й роты 2-го батальона 2-го грп СС Карла Вуханпфенига. Он сообщил, что принадлежит к дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», а его рота находилась в боевом охранении полка. Чуть позже штаб 9-й гв. вдц доложил о доставке из района свх. «Сталинское отделение» военнослужащего германский армии, русского по национальности. Он рассказал, что в этом районе действуют две дивизии СС — «Дас Райх» и «Адольф Гитлер». Свидетелем того, как этого пленного доставили в штаб 26-го гв. вдсп, был ветеран полка И. И. Пашков:

«У железнодорожной будки встретили раненного в руку лейтенанта. Он привел пленного немца. Это был первый живой немец, которого я видел, но он оказался „власовцем“. Лейтенант рассказал: „Этот гад стрелял до последнего. Все немцы убежали, а он один остался и строчил из пулемёта. Ранил меня. Решил я его взять живым. Ползком обошел его и сзади кричу: „Хэнде хох!“ (Руки вверх), а он, сволочь, руки не поднимает и орёт: „Не стреляй, я свой!““»[322]

Так по крупицам собранной информации начала вырисовываться картина расположения вражеских дивизий перед Фронтом контрударной группировки двух армий.

Развивая успех соседа (53-й мсбр), активно атаковала позиции противника и 9-я гв. вдц полковника A. M. Сазонова. К 14.00 её 28-и гв. вдсп майора В. А. Пономарева отбросил подразделения 1-го грп СС и овладел опушкой рощи, юго-западнее евх «Сталинское отделение». 1-й и 3-й батальоны полка вышли на северо-восточную окраину леса, левым флангом примкнув к позициям бригад 2-го тк, удерживавших х. Сторожевое.

1/23-го гв. вдсп, опираясь на танки 18-го тк, потеснил левый фланг 2-го грп СС, а также правое крыло разведбатальона «Лейбштандарт», выйдя к балке юго-восточнее Андреевки (на карте диагональ 200). В это же время в самой Андреевке, медленно продвигаясь вдоль реки к Васильевке, вели тяжелый бой 127-й гв. сп совместно с 36-м гв. оттп и 32-й мсбр.

Момент между 11.30 и 14.30 был очень важным. Командование 5-й гв. ТА считало, что наступил кризис, и если сейчас из последних сил не переломить ситуацию, никаких результатов не будет. О том, что бригады И. Ф. Кириченко и Б. С. Бахарова понесли существенные потери, П. А. Ротмистров знал, хотя точных данных ещё не было. Но в горячке боя он не осознавал всего трагизма положения, в котором оказались танкисты этих соединений и масштаба урона, нанесенного его армии противником. Командарм был поглощен боем, он жил им. Какую-то надежду давало начавшееся наступление 2-го гв. Ттк полковника А. С. Бурдейного. Он должен был сковать силы немцев на участке Беленихино — Калинин и не дать им перебросить из этого района часть сил на направление главного удара армии.