Игры третьего рода - Борис Долинго

– Так мы бы с удовольствием и вообще бы не высовывались. Мог бы на словах передать богатство ощущений, – заметил майор, сплёвывая за борт. – Действительно, ну и вонь, ядрёна вошь!

Гравилёт некоторое время висел над скалами, и люди наблюдали уныло-мрачную картину, открывшуюся перед ними.

Серый мир был просто тускл и уныл, но пахло там вполне нейтрально и даже сносно, а с океаном, где они только что купались, контраст, вообще, создавался неимоверный. Поверхность воды здесь до самого горизонта обильно покрывали слегка пузырящиеся сгустки то ли слизи, то ли растений, многие из которых, видимо, разлагались, и именно этот процесс создавал отвратительный запах. Больше всего бескрайний водоём напоминал гладь отстойника, куда сливали нечистоты.

Как последний аккорд гадостной вонючей симфонии, над новым миром распростёрлось удручающее небо, выглядевшее, словно толстый беспросветный слой ваты, надёрганной из матраца в грязной ночлежке.

– Пасмурный денёк, однако, – заметил Исмагилов.

– Тут всегда так – сплошная облачность, – пояснил Авван. – По крайней мере, я ни разу не видел разрывов в облаках. Часто идут дожди, большое испарение и круговорот воды колоссальный, судя по всему.

Он посмотрел на дисплей и кивнул сам себе:

– Нам лететь километров восемьдесят до следующей Арки. Времени достаточно, но всё равно – летим.

– Погоди-ка, – попросил Пётр, раскрывая альбом с зарисовками, – я скопирую расположение Арок.

Никто не стал возражать, даже тарланин. Авван лишь сказал:

– Ты же не знаешь расположения Зон и их кодировку, чтобы правильно соотнести эти Переходы с другими в иных Зонах. Как ты поймёшь в дальнейшем, какой Зоне соответствует данное расположение? Компьютер показывает конкретную картинку для квадрата, в котором ты оказался, а просто делая рисунок, ты мало что с чем можешь увязать.

– Я отмечаю мир и записываю, какая Арка в какой Зоне за какой следует. Маловероятно, понимаю, но вдруг именно тут снова окажешься? На всякий случай – пригодится.

– Ну, делай, как знаешь, – улыбнулся Авван.

Он развернул гравилёт, и машина, поднявшись повыше, заскользила над неприглядными водами. Авван закрыл кабину и продул её фильтрованным воздухом, чтобы устранить неприятный запах. Внимательно следивший за его манипуляциями Пётр поправил шлем, словно переводчик от этого стал лучше работать, и поинтересовался:

– Авван, если всё так, как ты нам описал, какой вообще имелся смысл в подобной технике Предтечей? Зачем они могли создать некий агрегат, который творит с мирами всё это – разбивает планеты на Зоны, соединяет их потом Переходами… Зачем всё именно так?

– Ты зачем меня постоянно спрашиваешь о какой-то логике происходящего? – чуть наклонил голову Авван. – Ведь я уже говорил, что такие ответы не знает никто из тарлан. На слове поймать пытаешься или как?

– Но у вас не может не быть гипотез по этому поводу! – настаивал Пётр.

Авван пожал плечами:

– Мы данный факт осознали уже давно и в какой-то мере смирились с ним.

– Ну, ты сам, например, не можешь же не строить неких предположений!

– Не могу, – согласился Авван, – но все такие предположения, что мои, что ещё чьи-то, основаны на туманных догадках. Так что им – грош цена.

– Но всё-таки например? – вмешался Гончаров.

– Например? – переспросил Авван, усмехаясь. – Можно, например, предполагать, что Предтечи хотели построить какую-то галактическую тюрьму с целью изолировать кого-то или что-то…

– Тюрьму? – удивился Александр.

– А что, товарищ майор, – заметил Исмагилов, – даже мы сами стали Зонами всё называть.

Гончаров хмыкнул:

– Да уж, действительно.

– Кроме того, – продолжал Авван, похоже забавляясь, – можно предположить, что Предтечи поставили некий широкомасштабный эксперимент над всеми мирами сразу. Тарланам первым подсунули артефакт, который и сыграл злую шутку – начал дробить миры на участки, то есть Зоны. А сами Предтечи, возможно, никуда не исчезали, и сейчас изучают наше поведение.

– Ну и такое, по-моему, нельзя исключать, – заметил Домашников. – Интересная гипотеза.

– Вот видите, – вздохнул Авван, – я же говорю: беспочвенные гипотезы! Так мы можем нафантазировать чёрт знает что, но истины в наших догадках будет капля, если вообще будет. Мы пытаемся строить предположения о сущности явления по каким-то внешним, совершенно не понятным нам фактам, которые наблюдаем чисто фрагментарно и соотносим при этом с привычными нашими представлениями о логике, о Вселенной и так далее. Но нет уверенности, что у Предтечей это значило то же самое. Представь себе, что представители некой слаборазвитой цивилизации находят ваш бэтээр или этот вот гравилёт. Что они подумают об этом, что они поймут?

Майор согласно кивнул:

– Понимаю, ты имеешь в виду, что они подумают совсем не то, что есть на самом деле?

– Именно! А мы нашли даже не гравилёт!

– Или вам всё это подсунули, – в тон продолжил Домашников.

Тарланин, чуть прищурившись, посмотрел на него.

– Я же говорю, – сказал он, – мы пока не можем даже догадки строить.

– Возможно, ты и прав, – согласился Пётр. – Ну тогда хотя бы ещё про мир расскажи, в котором сейчас находимся.

Авван кивнул и, проверив курс, включил автопилот. Времени имелось более чем достаточно, они летели медленно, и по пути их проводник стал охотно рассказывать то, что знал о Мире Океана. Точнее – Вонючего Океана.

Знал он, в общем-то, не так много, поскольку какими-то специальными исследованиями здесь никто из «верхних», естественно, не занимался. Даже отсутствовал так называемый «исследователь», прикреплённый к данному миру.

Общие данные говорили о том, что продолжительность суток составляла около тридцати двух земных часов, а смены времён года не наблюдалось вообще: насколько знал Авван, везде царило вечное влажное пасмурное лето.

Мелководный, нигде не глубже нескольких десятков метров, океан кишел живностью, а на нескольких островках, над которыми они пролетали, люди заметили нечто вроде построек из свитых в жгуты сушёных водорослей и костей, очевидно морских существ. На воде качались примитивные суда, похожие на египетские папирусные лодки, а на берегу суетились местные разумные обитатели. Они были довольно крупные, никак не ниже среднего человека, но кое-где на глаза попадались мелкие, очевидно, более молодые особи.

Гравилёт, не спеша, летел на высоте всего нескольких десятков метров, и люди, особенно с помощью встроенных в шлемы систем наблюдения, могли хорошо рассмотреть здешних жителей. Аборигены имели шарообразное тело интенсивной бордово-зелёной окраски, опиравшееся на три ноги. Вокруг туловища располагался веер из десятка щупальцев, которыми существа проворно пользовались для совершения самых разнообразных действий. Чуть выше середины туловища, над синеватой бахромой, находился загнутый костистый отросток, а над ним пара больших глаз.

Авван не включал режим невидимости, аборигены замечали гравилёт и, как правило, кидались ниц. Только на одном островке один «осьминог» пытался бросить в машину нечто вроде копья.

Авван сообщил, что, насколько он может судить по своим поверхностным наблюдениям, эти существа – амфибии. В разных местах у них отличается цвет кожи, что, возможно, соответствует разным расам. Хотя они проводят большую часть времени на суше, но размножаются в воде. Развитие в тех районах, где Авван побывал, находилось на примитивном уровне, во всяком случае, никаких орудий труда, серьёзнее лопаты, а оружия, совершеннее копья, тарланин не видел.

Речевая система отличалась от речевого аппарата гуманоидов – существа издавали только щёлкающие и свистящие звуки. Правда, как выяснил в своё время Авван, автопереводчики Предтечей великолепно работали и с речью местных жителей. Кое-какие племена умели изготавливать даже порох, но после Катастрофы, которая здесь произошла раньше, чем на Земле, почти все лишились этой возможности, так как нужные компоненты добывали на некой «Большой Земле», от которой данный архипелаг был теперь отрезан Барьером. Аборигены подтверждали, что вокруг расстилается океан с отдельными островами, правда, Аввану удалось узнать, что далеко на востоке есть ещё одна «Большая Земля», где живут другие разумные существа, не «окунающиеся в воду».

Естественно, вся эта информация имела чисто академический интерес: ни тарланам, ни тем более людям нечего было делать в мире гниющих водорослей.

Островки исчезли, но затем километров через тридцать показался одинокий кусочек суши, длиной не более пары сотен метров. На его поросшей кое-где мелким кустарником поверхности высилась Арка.

– Сядем и подождём? – поинтересовался Гончаров. – Как я понимаю, времени у нас много, а остров пуст.

Авван предупредил, что на подобных островах водится зверь, которого аборигены называют рич-ха. Внешне существо напоминало ежа, увеличенного до размеров хорошего кабана, и могло напасть, используя в качестве оружия торчащий впереди, как у единорога, клык и ядовитые колючки. Несмотря на отталкивающую внешность и опасное поведение, рич-ха славилась вкусным мясом, высоко ценившимся у аборигенов.