Грязные улицы Небес - Тэд Уильямс

— До и после?..

Я улыбнулся, вспомнив, что услышал этот термин от наставника Лео.

— Мне рассказал об этом казусе мой друг. Сэм тоже его знает. Речь идет о бытие, разделенном смертью. До нее и после.

— Говоря о «соглашении», вы имеете в виду Тартарский договор? Тот, что был заключен в начале времен, когда ангелы и демоны создали общий свод правил?

— Да. Так уж вышло, что Всевышний изгнал команду Сатаны, но не стал уничтожать ее. И тогда все начали спорить, как вести игру дальше.

Мне вспомнился мой личный опыт.

— Например, ты не можешь заставить кого-то войти в пространство вне времени. И ты не можешь забрать туда оппонента против его воли. Это правило недавно спасло мою жизнь.

— Я знаю. В офисе Элигора.

Мне не понравился его ответ.

— Откуда такая информация?

— Вы сами рассказали нам об этом. Ну, хватит, Бобби, вы становитесь параноиком. Мы тогда пили кофе с Сэмом, помните?

— Ах, да.

Этот приступ подозрительности смутил меня немного, поэтому какое-то время мы летели в молчании.

Я хотел умолчать о нашем путешествии через Поля славы, но думаю, что нужно рассказать о нем, поскольку зрелище было великолепным. Поверьте мне на слово, смертные стояли бы в очереди и платили диснеевские цены за возможность пройти по ним несколько сотен ярдов. Самым потрясающим впечатлением была игра красок — то, как они искрились, нарастали и убывали. Люди, принимавшие пейот, магические грибы или ЛСД, имеют некоторое представление, как цвета, усиливаясь в трипах, пульсируют внутренним светом. Небесные краски отличаются тем, что у них не бывает такой грубой резкости, которая создается психоделическими веществами в раздражающих видениях. Можно сказать, что путешествие через холмы и долины, окружающие Небесный город, абсолютно противоположно плохим трипам.

Конечно, мне мало что известно о пейоте и других наркотиках. Прежде всего я ангел, хотя в свое время торчал в пустыне, в тренировочном лагере, с кучкой других новичков, впервые получивших человеческие тела. Нам тогда некогда было приобщаться к дурным привычкам и экспериментировать с выпивкой и нелегальными веществами. Наши сержанты не позволили бы такому случиться. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю.

В любом случае, решив быть сдержанным с Клэренсом, я начал любоваться красотой Полей: в одних местах необычной, в других — своеобразной. Несмотря на обилие счастливых душ, добраться до любой из них было непросто. Поля, как и сам Небесный город, напоминали сон. Его природа такова, что вы без труда можете подлететь к тенистой роще или к манящему, покрытому травой холму. Однако люди всегда оказываются дальше, чем вам кажется: в конечном счете со временем вы можете приблизиться к ним — например, если какой-то человек, по вашим оценкам, находится в нескольких сотнях футах, то путь к нему (по земным меркам) займет у вас четверть часа. Не знаю, в чем тут дело. Возможно, так действует физика Небес. Или просто Всевышний не захотел, чтобы кто-то с легкостью тревожил посмертное существование упокоившихся душ. Впрочем, вы мало что добились бы, беседуя с обитателями Полей. Они показались бы вам полусонными. Да, эти люди отвечали бы на ваши вопросы, но, потеряв все воспоминания о земной жизни, они были бы неинтересными собеседниками. В прежние дни, когда я еще произносил свои вопросы вслух, у меня несколько раз возникало стремление к общению с душами. И затем, покидая Поля, я чувствовал себя взрослым человеком, проведшим день на детской игровой площадке.

Ландшафты Полей воспринимались легче, чем обитатели. Солнце здесь сияло все время, однако (вновь, как во сне) если вы заходили в некий затемненный уголок или попадали на лесную опушку, то вас окружал уютный добрый полумрак, лишь усиливавший красоту природы. Вам открывались места, которые, казалось, возникали из самых нежных слоев вашей памяти, хотя, конечно, будь вы земными ангелами, как мы с Клэренсом, у вас не имелось бы никаких воспоминаний, а только зудело бы внутри какое-то непонятное щемящее чувство. Везде, куда бы вы ни шли, вам встречались незнакомые холмы и долины — или знакомые, но по-прежнему манящие и таинственные, словно сам воздух был пропитан субстанцией дежавю. Ваше пребывание на Полях славы, как и в Городе, всегда ощущалось правильным. Оно вызывало радость и мирный покой. Каждый раз, пролетая над просторами благолепия, я говорил себе: Мне нужно проникнуться этой атмосферой. Увидеть больше мест. Познать милость Всевышнего. Возможно, здесь я обрету свое счастье. Возможно.

Тем не менее всему наступает конец — даже беспредельным Полям славы. Постепенно перед вами появляется возвышенность, на которой уже различимы сияющие стены Небесного города. Для многих людей это апогей вознесения, но я чувствовал лишь небольшую дрожь волнения. Меня никогда не тянуло к Небесам. Каждый раз, прилетая туда по вызову верховных ангелов (даже в тех редких случаях, когда мне объявляли благодарности), я ощущал необъяснимую тревогу — как будто архангелы могли подвергнуть меня наказанию за незаконные действия.

Неужели им доложили о моей любовной связи с Казимирой? Интересно, кто? Вскоре мне предстояло это узнать.

— Так для чего вы взяли меня с собой? — спросил Клэренс. — Это как-то связано с Сэмом?

Мы пролетели через огромные врата и влились в шумный поток ангельских существ, наводнявших улицы. Кстати, брусчатка на улицах Небесного города не золотая, а только выглядит такой. К ней приятно прикасаться; она на ощупь напоминает твердую почву, но золота в ней очень мало — совсем чуть-чуть, для красоты.

— Почему ты так подумал?

Стажер пожал плечами. Заразная радость Небес уже подействовала на него, поэтому он вел себя немного рассеянно. Я тоже чувствовал расслабленность и, как мог, удерживал свою целенаправленность. Возносясь на Небеса, я, словно пьяница, взявшийся за сложную задачу, сопротивлялся опьяняющему счастью. Нужно было фокусировать внимание — фокусировать и фокусировать — и тогда появлялась необходимая отрешенность. Любой отвлекающий фактор мог сбить концентрацию. Например, я прошел под цветущим деревом, сиявшим изнутри восхитительным светом, и мне пришлось начинать все с начала.

— Почему? — переспросил Клэренс. — Я не знаю. Наверное, потому что Сэм сейчас в госпитале. Он получил ранение, помогая вам в сражении с галлу. И, кроме прочего, Сэм мой наставник.

— Неплохая догадка. Но на самом деле причина другая. Я взял тебя с собой, потому что ты работал в Залах записей.

Впервые с тех пор, как мы вошли в Город, его радостное настроение испортилось. Он нахмурился, словно я напомнил ему о бывшей и очень неприятной подруге. Хотя какие подруги могли быть у этого парня?