Ты - моя тайна - Кэтрин Стоун

Кэрри подумала о решениях, принятых ею самой: никогда не говорить Джейку об их неродившемся ребенке. Теперь, когда он держал ее в объятиях, она понимала, что не скажет ему об этом ни за что на свете. Это нанесло бы ему глубокую рану. Сама она все еще горевала о ребенке, но горе смягчали свойственные ей оптимизм и надежда. Для Джейка это известие станет еще одним подтверждением того, что он приносит только страдания тем, кого любит. Что у него нет права мечтать.

Кэрри подумала и о другом принятом ею решении — выйти замуж за Марка. Она вздохнула и легонько отстранилась от Джейка. Посмотрела ему в глаза:

— Самое лучшее для нас, Джейк, найти этого ублюдка. Завтра мы с тобой непременно его отыщем.

Вечером в понедельник Бет уехала из Бостона в Вудз-Хоул. Это импульсивное решение она приняла вскоре после телефонного звонка от Стефана. Она оставила близнецов под надежным присмотром миссис Пирсон, их экономки, дала ей телефон, по которому можно в случае необходимости с ней связаться, и двинулась в путь.

Бет должна была с кем-то поговорить. Последние сутки были худшими в ее жизни. Стефан звонил дважды, его голос был полон боли и тревоги за дочь. Бет страдала за мужа и его ребенка. Но было и еще что-то в голосе Стефана, совершенно новое. Наряду с болью и тревогой в нем звучало облегчение и даже радость. Стефан узнал то, что дало ему свободу и надежду. Очевидно, Меган рассказала ему о чем-то таком, что сделало его счастливым, несмотря на похищение дочки. Когда он говорил о Меган, его голос становился нежным и любящим, без тех гневных и горьких интонаций, которые раньше слышались в редких случаях при упоминании имени Меган.

Бет ничего не оставалось, как прийти к заключению, что Меган рассказала Стефану правду и он ее простил.

«Я ее ненавижу, — думала Бет по дороге в Кейп. — За то, что она сделала раньше. За то, что она еще может сделать. За то, к чему она может вынудить Стефана». И тем не менее материнское сердце Бет содрогалось при мысли о том, что было бы с ней самой, случись подобное несчастье с ее мальчиками, и тогда она от души жалела Меган. И Стефана.

В половине десятого Бет свернула на покрытую гравием дорожку к уединенному дому Джона. Она сама нашла для Джона этот дом, солидный и красивый, обшитый деревом, выкрашенный белой и голубой краской, с большими солнечными комнатами и замечательным видом на пролив Нантакет.

Джон любил этот дом — четыре сложенных из кирпича камина, полы из твердого дерева, музыкальную комнату и отдельное крыло для «Бет-Стар». Он не знал, что Бет долго осматривала каждый мало-мальски подходящий дом в окрестностях и наконец выбрала этот, потому что он показался ей лучшим для Джона.

Бет нравилось работать в этом доме. Каждую среду она проводила здесь. Случалось, что Джон приезжал в Бостон на встречу с юристами или консультантами по маркетингу. Дважды они с Бет вместе ездили по делам в Нью-Йорк. Но точно так же, как в маленьком коттедже садовника в Пало-Альто родилась идея о «Бет-Стар», теперь мозгом и штаб-квартирой компании стала залитая солнечным светом комната в доме на берегу пролива Нантакет.

Бет не позвонила Джону перед выездом и обрадовалась, увидев, что в доме горит свет, а его машина стоит во дворе, но рядом чья-то еще.

Бет негромко постучала в тяжелую дубовую дверь. Подождала и постучала снова, погромче.

Джон открыл дверь.

— Бет!

Он явно был удивлен. Он стоял перед ней в махровом купальном халате, держа в руке полупустой стакан с белым вином.

— Привет, Джон, — с чувством неловкости поздоровалась Бет.

Чего ради она приехала? Несколько часов назад это казалось ясным: ей было нужно с кем-нибудь поговорить. Нет, поговорить именно с Джоном.

— Зачем ты приехала, Бет? — прямо спросил он.

— Я хотела с тобой поговорить.

— О «Бет-Стар»?

— Нет. О личном.

Джон распахнул дверь. Бет вошла и сразу остановилась, пораженная. В камине пылал огонь, а на диване свернулась клубочком женщина в точно таком же махровом халате, как у Джона. Вполне понятно, чему она помешала.

— Бет, это Мерилин. Мерилин, это Бет.

Мерилин подняла стакан с вином.

— Я много слышала о вас, Бет. И о компании тоже.

«Я-то никогда о тебе не слышала», — подумала Бет. Она была потрясена. Ясно, что это не случайное свидание; Мерилин — часть жизни Джона.

— Полагаю, я неудачно выбрала время для разговора, — неуверенно произнесла Бет.

— Если не хочешь поговорить с нами обоими. — Голос Джона выдавал досаду из-за ее вторжения. — Возможно, мой телефон не работает?

— Нет… я… просто я была так расстроена, что села в машину и поехала сюда…

— Расстроена? — повторила Мерилин, явно удивленная холодностью Джона по отношению к Бет.

— Да. Кое-что случилось. Я подумала, что мне стоит поговорить с Джоном, так как он знает людей, с которыми это произошло. — Неловкость, испытываемая Бет, бросалась в глаза, так же как и ее беспомощность. — Я вижу, ты занят. Можно ли мне повидаться с тобой завтра?

Джон молча смотрел на нее, и невозможно было точно определить его чувства. Он злится? Или просто озабочен?

Мерилин встала.

— Что за глупости, Бет! Вы проехали сегодня вечером большое расстояние. Джон, завтра моя смена начинается в семь утра. Пожалуй, мне пора.

— Нет, Мерилин, — твердо ответил на это Джон.

Мерилин недоумевала. Почему он так себя ведет? Это на него не похоже. К тому же Бет явно нуждалась в помощи Джона, а он не хотел ей помочь. Мерилин всегда считала, что они близкие друзья.

Джон пожал плечами:

— Бет, дай нам один час, хорошо?

Он говорил со снисходительностью, не ускользнувшей от внимания Бет. Однако она была слишком ошеломлена, чтобы сказать хоть что-то. Наконец она собралась с мыслями.

— Я пойду в кабинет. Пожалуйста, не спешите. Спасибо, Мерилин. Рада была с вами познакомиться.

Бет повернулась и ушла в отдельную часть дома, где были расположены кабинет и музыкальная комната.

— Что все это значит, Джон? — спросила Мерилин, едва Бет ушла.

— Ты о моем поведении? Она не имела права вторгаться сюда без предупреждения и при этом воображать, что ради нее я должен бросить все.

— Но она так подавлена. Приди она к нам в отделение «Скорой помощи» такая усталая и подавленная, мы бы немедленно отправили ее в палату и уложили в постель.

— Да, кажется, она скверно выглядит, — согласился Джон, и в его голосе впервые за все время прозвучало беспокойство.

— Да. Ты догадываешься, что произошло?

— Думаю, да. — Голос Джона снова стал жестким. — Она сама создает себе проблемы.