Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов - Эндрю Нагорски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С любовью, Фриц.
Кальтенбах был одним из первых американцев, начавших работать на германское радио Третьего рейха. В своих передачах он обращался к «дорогому Гарри», как бы воплощавшему его друзей из Айовы. Он убеждал своих соотечественников открыть глаза и оценить достоинства гитлеровской Германии.
В отличие от Кальтенбаха, Дуглас Чендлер пришел работать на немецкое радио довольно поздно: выступать в эфире под псевдонимом Пол Ривер он начал весной 1941 г. Но Чендлер быстро наверстал упущенное благодаря своей язвительности. «Рузвельт, будучи сам потомком испанских евреев, является лишь орудием еврейского заговора против всех северных арийцев», – вещал он. Чендлер успел попутешествовать по всему континенту вместе со своей женой Лаурой и двумя дочерьми, будучи журналистом-фрилансером, и ему довелось пообщаться с Ганфштенглем и другими нацистскими пропагандистами вскоре после прихода нацистов к власти. В Берлине он также посетил американского военного атташе Трумэна Смита и его жену, Кэй, благо они познакомились еще в 1920-х в Нью-Йорке. Кэй писала, что у Чендлера был «нервный срыв» после того, как в 1929 г. рухнула его первоначальная финансовая карьера на фондовом рынке.
Кэтхен, дочь Смитов, все еще вспоминает, как Чендлеры однажды явились к ним на ланч. Её поразила внешность обеих его юных дочерей: «Прическа-хвостик, платья-дирндли – они были больше похожи на немок, чем сами немки». Чендлер сказал Кэй, что подумывает о получении гражданства Германии для себя и семьи, так как ему не нравится, что США сдвигаются к социализму. «Я сказала ему, что он полный идиот», – вспоминала Кэй. Встреча вышла напряженной, а впоследствии, когда Смиты уже вернулись в Вашингтон, Кэй услышала по радио голос Пола Ривера и сразу узнала Дугласа Чендлера.
Делани, Кальтенбах и Чендлер стали тремя из шести американцев, заочно обвиненными в государственной измене на судебном заседании в Вашингтоне 26 июля 1943 г. За несколько месяцев до этого Делани уехал из Берлина и оставил пропагандистскую работу, перебрался в Словакию, затем в Прагу. В конце войны его арестовала контрразведка армии США, потом отпустила, снова задержала и снова отпустила. Когда он наконец вернулся в США, он был арестован вновь, но обвинительный акт против него был в конце концов аннулирован. До конца жизни он всем рассказывал, что его преследовали за антикоммунистические взгляды. Кальтенбаху повезло меньше. Его 14 июля 1945 г. взяла в плен Красная армия, и в октябре он умер в советском лагере на территории восточной Германии.
Жена Чендлера, Лаура, умерла в 1942 г. в Берлине, Дугласа же американцы задержали в мае 1945 г. в Баварии. На следующий год его отослали в США, судили и приговорили к пожизненному заключению. Позже его дочь писала Трумэну Смиту с просьбой выступить в защиту её отца. «Трумэн ответил ей, что ему очень жаль, но он не может свидетельствовать в защиту человека, предавшего свою страну», – вспоминала Кэй Смит. Но дочь продолжала искать поддержку для своего отца, и в 1963 г. она обратилась к президенту Кеннеди. 5 августа тот смягчил приговор Чендлеру. После выхода из тюрьмы Чендлер провел остаток жизни на Тенерифе, на Канарских островах, оставив навсегда страну, которую он предал.
Не одни только американские пропагандисты выбирали свою сторону в стремительно эскалирующей войне. Милдред Харнак выросла в Висконсине, познакомилась с немецким студентом по обмену Арвид Харнак и вышла замуж; он был одним из ближайших друзей Марты Додд, пока она жила в Берлине. Как и Марта, Милдред была очарована Советским Союзом, видя в нем альтернативу нацистской диктатуре, в условиях которой они жили. Даже пакт Молотова – Риббентропа не подкосил её уверенности в том, что система Сталина является настоящей альтернативой гитлеровской. К концу 1930-х гг. они с мужем стали частью сети Сопротивления, которая делала все, что могла, саботируя гитлеровский режим. Позже гестапо назвало эту сеть «Rote Kapelle», то есть «Красная капелла».
Неудивительно, что опасность, связанная с такой деятельностью, подтолкнула Милдред к тому, чтобы в октябре 1939 г. подать заявки на участие в программе Фонда Рокфеллера и на стипендию Гуггенхайма. Если бы её приняли по одной из этих программ, она бы, вероятно, вернулась в США и занялась бы работой над книгой по американской литературе, которой занималась. Но комитет Гуггенхайма счел её «новичком», и ни той, ни другой стипендии она не получила.
До войны Милдред, среди всего прочего, работала на одно немецкое издательство, которому подыскивала книги на английском языке. Это дало ей возможность поездить по Европе.
Во время этих поездок она, по всей видимости, помогала евреям и не только им выбираться из Германии, хотя свидетельства об этом остались очень скудные. Её муж Арвид работал в Министерстве экономики, что также позволяло ему путешествовать и общаться с иностранцами. Он был особенно дружен с Дональдом Хитом, который был первым секретарем в посольстве США; Милдред давала частные уроки его сыну. Хит начал отсылать отчеты в Вашингтон о том, как немцы оценивали свои экономические возможности, ориентируясь на источник, который называл «конфиденциальным» или «хорошо информированным». После войны Хит сказал своим домашним, что источником этим был Арвид.
Шарин Блэр Брайсак, биограф Милдред Харнак, указывал на связи Арвида с Хитом как на свидетельство того, что он считал себя «немецким патриотом», стремившимся сотрудничать хоть с США, хоть с Советским Союзом – с кем угодно, лишь бы свергнуть гитлеровскую власть. «Харнак никогда не считал себя иностранным агентом, равно как и не выполнял никаких приказов советской стороны», – писал он.
Но Брайсак также рассказывает о том, как советский агент по имени Александр Коротков приезжал к Харнакам 17 сентября 1940 г. Он восстановил при этом связь с Москвой, которая прервалась, когда Харнаки сочли слишком опасным поддерживать свои старые советские контакты в Берлине. Коротков доложил в Москву, что Арвид согласился давать информацию, но не потому, что считал себя агентом, а потому, что СССР был «страной, чьи идеалы ему были близки и на поддержку которой он надеялся». 26 сентября 1940 г., когда истребители и бомбардировщики с переменным успехом воевали над Британией, Харнак выслал свой первый отчет, указывавший, что в начале следующего года Гитлер намерен атаковать Советский Союз. Это предупреждение Харнак и другие члены «Красной капеллы», в числе которых был офицер разведки люфтваффе Харро Шульце-Бойзен, повторяли несколько раз – и Сталин все время отказывался им верить. Члены Сопротивления невероятно рисковали, когда собирали и отсылали информацию, гестапо в любой момент могло их обнаружить. Дополнительные проблемы им
