День Муравья - Бернард Вербер

Джейсон Брейгель вынул из компьютера процессор, и все топтали его, пока от него не остались одни обломки.

«Контакт с муравьями должен быть окончательно разорван», — так решили они.

Опасно демонстрировать свою силу в таком хрупком мире. Эдмон Уэллс был прав. Еще не время, и малейший промах может иметь разрушительные последствия даже для человеческой цивилизации.

Николя посмотрел отцу прямо в глаза.

— Не беспокойся, папа. Они наверняка мало что поняли из того, что я им наплел.

— Будем надеяться, сынок, будем надеяться.

Пальцы наши боги, — пылко выкрикивает мятежник, спрыгивая со стены. Солдат подтягивает брюшко к тораксу и стреляет. Деист падает. В последнем порыве дымящийся мятежник распластывается как шестиконечное распятие.

175. ИНЬ И ЯН

Летиция Уэллс и Жак Мелье не спеша добрались до квартиры молодой журналистки. К счастью, она была совсем недалеко. Как и Рамирезы, и когда-то и ее дядя, она поселилась вблизи леса Фонтенбло. Но ее квартал выглядел куда привлекательней, чем улица Феникс. Здесь были пешеходные улицы с роскошными магазинами, много зелени, даже поле для мини-гольфа и, конечно же, почта.

В гостиной они сняли влажную от тумана одежду и рухнули в кресла.

— Ты еще хочешь поспать? — вежливо спросил Жак.

— Нет, я же немного поспала.

После бессонной ночи, когда он, не смыкая глаз, любовался Летицией, у него ломило тело. Но ум был ясен и готов к новым загадкам и приключениям. Он готов был хоть с драконом сразиться!

— Медовухи? Напиток Олимпийских богов и муравьев…

— Не произноси больше этого слова. Я больше никогда, никогда, никогда ни слова не хочу слышать о муравьях.

Она склонилась к его креслу. Их бокалы сомкнулись.

— Конец расследованию дела химиков, прощайте муравьи!

Мелье вздохнул.

— Я в таком состоянии… Спать я не могу, и в то же время работать тоже, я слишком сильно устал. Может, сыграем в шахматы, как в старые добрые времена, когда в номере отеля «Прекрасный берег» мы подкарауливали муравьев?

— Больше никаких муравьев! — засмеялась Летиция.

«Мне не доводилось смеяться так много, как в последнее время», — подумали они одновременно.

— У меня есть идея получше, — сказала молодая женщина. — Китайские шашки. В этой игре не надо съедать шашки соперника: они помогают быстрее передвигать свои шашки.

— Будем надеяться, это не слишком сложно для моего истощенного мозга. Объясни мне.

Летиция Уэллс принесла мраморный шестиугольник, на котором была гравировка в виде шестиконечной звезды.

Она принялась объяснять правила игры:

— Каждый луч звезды — это лагерь с десятью стеклянными шариками. У каждого лагеря свой цвет. Цель — как можно быстрее переправить шарики в противоположный лагерь. Продвигаемся вперед, перепрыгивая через свои шарики или шарики соперника. Нужно, чтобы клетка рядом с шариком была пустой, и тогда на нее можно ставить свой шарик. Прыгать можно сколько хочешь и в любых направлениях, если есть место для прыжка.

— А если на пути нет шариков?

— Можно продвигаться на одну клетку в любом направлении.

— Шарики, через которые перепрыгнул, забирать?

— Нет, в отличие от классических шашек, ничего не уничтожается. Мы адаптируемся к топографии свободного пространства и находим самую короткую дорогу, ведущую в противоположный лагерь.

Они начали партию.

Летиция быстро выстроила себе что-то вроде дороги из шариков, расставленных через деление. Одна за другой ее шашки отправлялись по этой магистрали как можно дальше.

Мелье устроил себе такую же дорогу. К концу первой партии он привел все шашки в лагерь журналистки. Все, кроме одной. Одна забытая отстала. Пока он вел эту отстающую, молодая женщина ликвидировала свое отставание.

— Ты выиграла, — признал он.

— Для начинающего, ты очень неплохо сыграл. Надо передвигать сразу все шашки, не пропуская ни одной.

Он не слушал ее. Как загипнотизированный, он смотрел на доску.

— Жак, тебе плохо? — забеспокоилась она. — Конечно, после такой ночи…

— Нет, не в этом дело. Я чувствую себя как нельзя лучше. Но посмотри хорошенько на эту игру.

— Я смотрю, и что?

— А то! — воскликнул он. — Это же решение!

— Я думала, мы уже нашли все решения.

— Да нет, — настаивал он. — Решение последней загадки мадам Рамирез. Ты помнишь: сделать шесть треугольников из шести спичек. (Она тщетно всматривалась в шестиугольник.) Посмотри же. Достаточно разложить спички в форме шестиконечной звезды. Такой, как в этой игре. Два взаимопроникающих треугольника!

Летиция более внимательно посмотрела на доску.

— Это звезда Давида, — сказала она. — Она символизирует знание микрокосма, объединенного с макрокосмом. Сочетание бесконечно большого и бесконечно малого.

— Мне очень нравится эта концепция, — сказал он, склонившись к ее лицу.

Их щеки слегка соприкасались, так они и сидели, глядя на доску.

— Еще можно назвать это соединением неба и земли, — заметил он. — В этой идеальной геометрической фигуре все завершается, все сливается, все соединяется. Отдельные зоны проникают друг в друга, сохраняя при этом свою особенность. Это смешение верха и низа.

Они стали состязаться в сравнениях.

— Инь и Ян.

— Света и тьмы.

— Добра и зла.

— Холода и жары.

Летиция нахмурилась в поисках других противопоставлений.

— Мудрости и безумия?

— Сердца и рассудка.

— Духа и материи.

— Активного и пассивного.

— Звезда, — завершил Мелье, — как твоя партия в китайские шашки, где каждый исходит из своей точки, чтобы потом оказаться на точке другого.

— Откуда ключевая фраза загадки: «Надо думать так же, как другой», — сказала Летиция. — Но у меня тут еще кое-какие мысли. Что ты думаешь о «союзе красоты и ума»?

— А ты о союзе мужского и… женского?

Колючей щекой он прижимается к нежной щеке Летиции. Осмелев, проводит пальцами по ее шелковистым волосам.

На этот раз она его не оттолкнула.

176. СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЙ МИР

103-й выбирается из мойки, проползает рядом с вентиляционной трубой, идет по коридору, поднимается по стулу, взбирается на стену, скрывается за картиной, выползает оттуда, спускается, потом карабкается по крутым краям унитаза.

На дне маленькое озерцо, но муравей не собирается спускаться туда. Он направляется в ванную, вдыхает мятный запах не плотно закрытого тюбика зубной пасты, сладкий запах лосьона после бритья, скачет по марсельскому мылу, соскальзывает во флакон с яичным шампунем и едва избегает гибели.