Виноградник Ярраби - Дороти Иден

— Мама, только не накручивай себя! — заявил Кит на следующее утро, когда она позвала его в свою гостиную. — Я уже говорил тебе, что мы с Рози всего лишь кормили опоссумов.

— Тебя не было в бальном зале больше часа, — сказала Юджиния. — Аделаида случайно видела, как вы с Рози выходили.

— Ох уж эта маленькая ябеда! — яростно воскликнул Кит.

— Мы говорим не о ней, а о тебе и о Рози. Вы не могли больше часа кормить опоссумов. И вообще, ты знаешь, что твой отец запретил их приваживать. Это вредители. Они забираются в виноградник. Да и помимо всего прочего — что у тебя за манеры? Оставить так надолго своих гостей!

— Это были твои и папины гости, мама.

— Кит, пожалуйста, не препирайся со мной. Ты прятался в темноте с прислугой. Это в высшей степени дурной тон.

Светлая кожа Кита мгновенно побагровела. Рот угрюмо сжался.

— Рози не прислуга.

— Тогда кто же она, скажи на милость?

— Так могут рассуждать в Англии, но не в Австралии.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это у меня дурные манеры?

— Нет, мама, манеры у тебя безупречные, но устаревшие. Рози — мой друг. Она не прислуга, она равноправный человек.

Юджиния выпрямилась еще больше:

— Я не претендую на установление законов в Австралии, но в своем собственном доме законы диктую я. Относительно будущности Рози я поговорю с ее матерью. А теперь можешь идти.

Кит не пробовал защищаться, хотя она на это надеялась, не стал утверждать, что Рози, мол, всего лишь его молочная сестра, а потому их встреча в темноте была совершенно безобидной. Вместо этого он обратился к отцу. Гилберт разыскал Юджинию у нее в гостиной.

— Юджиния, что это за разговоры о том, чтобы услать куда-то Рози?

— Так передал вам мои слова Кит?

— Да, что-то в этом роде. Мальчик расстроен. Он считает, вам захотелось за что-то наказать Рози. Она вас обидела?

— Да, — коротко ответила Юджиния.

— В таком случае выясните это с самой девочкой.

— Поскольку Кит находит меня такой жестокой, ему бы следовало рассказать вам всю историю. Он не рассказывал?

Гилберт осторожно заметил:

— О, кажется, что-то о том, как в ночь бала они потихоньку выбрались вдвоем из дома покормить опоссумов. Я ему сказал, что лучше было бы взять ружье и пострелять этих вредителей. Заодно он мог бы подбить и парочку кенгуру.

— В полночь, при лунном свете? Я думала, это время гораздо более подходит для влюбленных.

— Уж не хотите ли вы сказать, что Кит и Рози… Но, бог ты мой! Ведь они фактически брат и сестра. — Гилберт громко расхохотался, но потом вдруг замолк. На лице его промелькнула тревога. — Они же еще совсем дети! — добавил он.

— А вы считали себя ребенком в четырнадцать лет?

— Нет, но я…

— Что вы хотите сказать?

— Видите ли, мне пришлось уйти из дома и пробиваться в жизни самому. Я вынужден был рано повзрослеть. Со мной не нянчились, как с Китом. Послушайте, Юджиния, забудьте вы об этом происшествии. Мальчик, наверное, выпил лишнюю рюмку вина, а он его еще плохо переносит.

Юджиния встала, не пытаясь сдержать полыхающий в душе гнев. На этот раз она не станет заботиться о хороших манерах, по поводу которых ее поддразнивал Кит.

— Вы говорите, что Кит ребенок, и сами же признаетесь, что поощряли его выпить вина больше, чем следует. Каждый раз это ваше проклятое вино! Вы помогли отправиться на тот свет Колму О’Коннору и миссис Эшбертон. Не надо, не пытайтесь этого отрицать! Косвенным образом, но вы это сделали. А в случае с бедной старой миссис Эшбертон, быть может, и не таким уж косвенным. А теперь вы хохочете, узнав, что ваш сын возится в кустах со служанками, потому что выпил лишнего. Кит! Ему всего четырнадцать! Бога ради, Гилберт, научите его дисциплине и хоть какой-то разборчивости. Не дайте ему погубить себя из-за того, что, по вашему мнению, вы умеете производить хорошее вино, а значит, все обязаны его пить. Неужели вы не понимаете таких вещей?

— Я понимаю одно: вы до крайности взвинтили себя.

— Гилберт! Послушайте же меня!

— Я уже наслушался. — Гилберт устало потер рукой лоб. — Все всегда упирается в мое вино, не правда ли? Оно — причина любого бедствия. Простите, если я скажу, что у вас на этот счет пунктик, вы просто фанатичка.

— Но вы же сами признали, что Кит, наверно, выпил лишнего.

— Ну хорошо. С этим я согласен. Но я не согласен с вашими высказываниями относительно смерти миссис Эшбертон.

— Я говорила абсолютно серьезно.

— Бог ты мой! А вы, оказывается, можете быть безжалостной.

— Когда необходимо, могу. Я намерена сегодня же поговорить с миссис Джарвис. Я побеспокоюсь, чтобы Рози получила где-нибудь место. Она уже достаточно взрослая для этого. Я давненько подумывала о том, что ей надо отсюда уйти. Мисс Хиггинс дала ей довольно приличное образование, и за это она должна быть благодарна нам. Но я сомневаюсь, что она вообще способна испытывать чувство благодарности. Она пренебрегает обязанностями, которые ей поручено исполнять в доме. Служанки говорят, что всякий раз, когда Рози нужна, она куда-то исчезает и обычно ее находят сидящей на дереве в дальнем конце сада. На том самом дереве, где предположительно находились в ту ночь опоссумы. Это ее излюбленное место. Несомненно, это она заманила туда Кита. Тут не может быть сомнений. Так что я не стану больше терпеть ее в доме.

— Вы говорите так, как будто ненавидите ее.

— А почему вы ее защищаете? — спросила Юджиния и с недоумением снова заметила мелькнувшую в глазах Гилберта тревогу. Неужели же эта хитрая девчонка пробовала свои чары и на нем тоже?

— Наверное, потому, что она совсем еще малявка. Вы не захотели бы выставить из дома Аделаиду в столь юном возрасте.

— Аделаиду! — вскричала Юджиния. — Но как вы можете сравнивать ее с Рози?!

Юджинии и в самом деле хотелось бы услать Рози куда-нибудь дальше Парраматты. Она убедилась, что, после того как стала матерью, в ее характере появилась беспощадность, которой она раньше в себе не знала. Поскольку Гилберт, по всей видимости, не усматривал никакой опасности в дружбе между Китом и Рози или же не имел ничего против этого, ей необходимо самой разрешить создавшуюся ситуацию.

Если бы Рози унаследовала честную натуру своей матери и ее умение всегда помнить свое место, дела обстояли бы совсем иначе. Юджиния полагала, что такие слуги, как миссис Джарвис, — вымирающая раса. По крайней мере так было в этой стране. Она и эта женщина столько пережили вместе — болезни, бедствия, роды. Но миссис Джарвис никогда не сказала и не сделала ничего такого, за что ее можно было бы осуждать.