Взгляд из угла - Самуил Лурье

А мог бы — кто знает? — отлично управлять какой-нибудь губернией. Скажем — Тверской.

А тамошний губернатор, наоборот, глядишь, справился бы, наконец, с засором (извините) в раковине у меня на кухне. Тем самым проявив незаурядный, вполне возможно, ум.

Вот бы они махнулись, не глядя, ставками, как принц и нищий в романе Марка Твена.

А то и засор (извините) оказывается нерушимей Советского Союза. И губернатор встает в кабинете министров и произносит слова.

А слова получаются у него такие. Давайте, говорит, перестроим химическую промышленность. И медицинскую. И парфюмерную. Переведем на другие рельсы. Не обрызганные денатуратом. Чтобы, значит, всякие там лаки-краски разбавлять чем-нибудь другим. И шампуни выпускать на основе какого-нибудь безусловно смертельного яда.

И средство от потливости ног. И от облысения. И от насекомых. И для мебели полироль. Не говоря уже про очистку стекол.

И настойку овса настаивать, предположим, на спирту сугубо метиловом. А лучше — для экологической чистоты — на неразбавленном соке поганки бледной. Обязательно снабжая каждую емкость этикеткой с черепом и берцовыми костями.

И вот когда мы это сделаем, — говорит губернатор, — когда данная моя инициатива будет претворена в жизнь, — тут придется, наконец, подопечному населению почесать репу. Типа — хорош заливать за галстук все, что булькает. Типа — кончилась эта лафа: жидкости для дезинфекции, для дезинсекции — пей не хочу, и кое-кто даже выживает. Надо, чтобы люди нам поверили: шансов — ноль. Отхлебнул — упал — закопан.

А то они читают: для удаления ржавчины — и думают: вот, должно быть, вкуснотища! Поправим, думают, здоровье. Дураки!

Но как попАдают замертво поголовно — что у меня во Ржеве, что в Белгородской, что в Воронежской, — жены и дети поймут: выхода нет! — и перейдут на сухие вина с тонким букетом. И, вот увидите, на последних поминках первый бокал поднимут за меня. За губернатора милостью божьей.

Или — вставлю от себя — коварством злодейки-судьбы. Вдруг в данном администраторе умер гениальный, предположим, кладовщик или бармен?

Потому что — повторяю — дураков нет. То есть дураков вообще. Это амплуа чисто конкретное. Генералы, например, говорят глупости исключительно и только оттого, что не всем же быть швейцарами в пятизвездных отелях. И так далее.

Кто принужден обстоятельствами находиться не на своем месте. Кто сам лезет в чужие дела. (Для таких субъектов, положим, есть в русском языке другой, непереводимый эпитет на букву М: обозначает дурака волевого, самодовольного, опасного, распространяющего вокруг себя несчастье и абсурд.)

И бывают такие времена, такие нравы — короче, такой расклад, — что хорошая карта не пляшет, а зато все шестерки — джокеры.

Люди на букву М командуют людьми на букву Д, а те и рады стараться.

Тогда наступает Большая Чепуха. Сплошная Кондопога.

И даже какой-нибудь владыка, представьте, сыктывкарский мановением руки сбрасывает со сцены (буквально) оперу Шостаковича: за то, что сочинена на текст Пушкина. Поскольку текст — про то, что лбы бывают не только медные: якобы встречаются и толоконные лбы. С холодными ушами.

И то правда: вредные у Пушкина стихи. Какие-то спиртосодержащие. Тащите скорей наклейку с черепом.

18/9/2006

Время последствий

А не лепо ли ны бяшет, братия (как сказано в одном литпамятнике) забыть прошедшую неделю, как печальный сон?

То есть вроде бы ничего такого особенного. Ну, грохнулись еще самолета три. Ну, вспыхнула пара погромов. Ну, завалили киллеры большого (и притом, как слышно, приличного) начальника, чуть ли не главного по гос. деньгам. Ну, соскочили с вертикали еще 19 крупных оборотней, в том числе двое - генералы интимных органов.

Рутина, в общем. Скука. Тоска. Порядок и безопасность. Те самые, для достижения которых два года назад пришлось пожертвовать бесланской школой №1 с запертыми в ней детьми.

Будничные неприятности - такие погоду в Сочи не испортят. Проживающим же в местах не столь отдаленных и подавно начихать.

Согласно последнему опросу, треть обитателей РФ не имеет даже смутного представления о том, куда идет родная страна - вперед или назад, направо или налево. Треть - имеет представление смутное. Остальные разделяются на оптимистов, пессимистов и на тех, кто не только не знает ответа, но и не понимает вопроса. Однако, и это главное, почти половина всех респондентов все равно убеждена: маршрут правильный. Не важно, что неизвестный. Пункт назначения объявит машинист по громкой связи, когда прибудем. Хотя, конечно, всем желательно доехать поскорей.

А уже доехали.

Причины сработали, настало время последствий. Они аккуратно наступают одно за другим. Все - ожидаемые. Все - предсказуемые.

Поэтому информобслуге приходится постоянно темнить. Типа - кто вам сказал, что третий самолет сбит какими-то осетинскими боевиками? Нет в Осетии никаких боевиков, а самолет (между прочим, с генералами на борту) разбился сам, как и другие-прочие, не обращайте внимания, такое часто случается, пора бы и привыкнуть.

Или: какие-такие погромы? Обычная резня - от осеннего безделья.

(Кстати: классическая технология погрома описана раз навсегда в повести Н.В. Гоголя "Тарас Бульба". Чей-нибудь одинокий жалобный вой: наших бьют! - плавно переходит в многоголосый злобный: бей не наших! И понеслась.)

Или: а зачем вам этот самый парламентский отчет про Беслан? Мало ли что обещан; обещанного можно и три года подождать. Все одно ничего нового не расскажут. Международный терроризм, то да се, сорок бочек арестантов.

(Кстати, лично у меня вообще остался один-единственный вопрос: а точно ли была школа заминирована? Если точно была, то как же здание не взлетело на воздух - разве взрывные устройства не реагируют на прямые попадания из танковой, к примеру, пушки?)

Короче, давайте считать, что все плохое случается черт его знает почему. В то время как все хорошее наступает закономерно.

Вот, скажем, небывалый в Ленинградской области нынче урожай зерновых.

И только жаль несчастного Юрия Щекочихина. Как это у поэта Некрасова: а за что ж вы, черны вороны, очи выклевали мне? Ведь годы жизни потратил человек - и собственной страшной смертью заплатил, - чтобы разоблачить всю эту свору. Вот этих всех, которые теперь дюжинами отправляются в глухую отставку, на персональные пенсии, как замаранные мебельной аферой. А это была, видать, афера не совсем мебельная.

Но кто был он - и кто они? Он был всего только журналист, всего только депутат парламента. А у негодяев погоны такие золотые. Неодворяне, видите ли, все, как один. Про величие России с удовольствием, про добродетель и честь по ящику врут.

Одно хорошо - жадные очень. Отчего и вынуждены грызться между собой. Совать друг дружке в глаза растопыренные пальцы, и все такое.

И пока они, значит, возятся, из карманов у них высыпается на пол т.н. правда. Которую все знают и так. И знали раньше. Никому она даром не нужна.

Одним словом, неделя была как неделя, только грустная. Хотя - не без интеллектуальных прорывов. Руководитель одной из столиц изобрел способ - как поселить в сердцах детей любовь к родителям. Оказывается, для этого надо ввести в школах спецкурс, пусть так и называется - любовь к семье. И ставить, если что, двойки, как за невыученную православную культуру.

(Как Бенедикт-то попался Шестнадцатый: вздумал блеснуть цитатой из православного императора - и навлек на себя злобу мусульман всех мастей!)

Зато в другой столице вышел казус. Одна фирма, не будь дура, лет десять назад прикупила, оказывается, краешек Васильевского острова. Тот паребрик, на самом берегу пустынных волн, где стаивал, размышляя, как бы насолить надменному соседу, сами знаете кто.

И теперь это, если по закону, приват. Священный, если по закону, и неприкосновенный.

Что жутко неудобно в рассуждении дальнейшего Намыва. Самосвалам бесплатно не проехать, и все такое.

То есть товарищ Смольный оказался внезапно в таком же положении, как обитатели проданных им общежитий: стал натягивать гамаши - говорят ему: не ваши. (Или взять хоть дом, в котором проживаю лично я, - да и почти любой другой петербургский дом: весь первый этаж кем-то кому-то продан. Каким-то конторам без вывесок.)

Когда люди из общежитий, плача, выходят на улицу, начальство им строго так выговаривает: типа - что упало, то пропало, соблюдайте волчьи законы капитализма, бомжуйте безропотно.

И вдруг само получает такой же афронт. Дескать, проход закрыт, посторонним вход воспрещен, а бесплатно у нас только птички поют.

Должно быть, на крайнем западе Васильевского острова не слыхали еще про ЮКОС. Не знают бизнес-термина: тряхнуть конкурента через закон. Теперь узнают. Решено и объявлено: правоохранительные органы разберутся - священная там собственность или какая.