Приключения 1972-1973 - Коллектив авторов

– Н‑да, братец, здорово ты прогрессировал! Подошла Гайда.

– Опять спорите? Отдохнули бы лучше, в шахматы поиграли, пока я обед сготовлю.

Утренняя дымка в небе помаленьку рассеивалась. Полуденное солнце ласково выглядывало из‑за облаков. Лаймон взял гостя под руку.

– Пошли, покажу тебе все здешние прелести.

5

Густой подлесок заглушал визг пил, стук топоров и молотков. Ноги мягко ступали по серебристому мху, и это вселяло чувство покоя и умиротворения. Высокие ели здесь дружно уживались с раскидистыми кленами, липами и ветлами. Прямо‑таки не верилось: всего несколько сот шагов от людского жилья, и такая глубокая тишина… Впрочем, нет. Где‑то в ветвях скрипуче крикнула голубая сойка. Какая‑то птица, сидевшая высоко на сосновом суку, молнией метнулась на неведомо как залетевшего сюда воробьишку.

– И здесь то же, что и в мире людей, – философски заметил Роберт.

– Ты о чем? – спросил Озоллапа.

– Да о последнем уголовном деле, в котором я поддерживал обвинение.

– Это по делу Саукум?

– Ну да. Сердитые старики налетели на девчонку, влепили ей семь лет и считают, что совершили благое дело.

– Ты не согласен с приговором…

– Не прикидывайся, Лаймон. Тебе моя точка зрения известна.

Лаймон Озоллапа улыбался редко, и все же вид у него был добродушный. Морщинки возле глаз придавали его лицу выражение спокойного довольства.

Много лет назад Роберт Дзенис и Озоллапа одновременно закончили юридический факультет. Роберт как был ершистым, так и остался, всегда убежденно и яростно отстаивал свое мнение. Лаймон с годами стал покладистей, сговорчивей. Нельзя сказать, что он поступал вопреки голосу совести. Отнюдь. Служебный долг он исполнял честно и пользовался славой добропорядочного работника. В свое время это помогло Озоллапе стать прокурором. Дзенис работал под его началом, но разница в служебном положении не повлияла на их дружбу.

Они пересекли поляну, перепрыгнули через старую траншею, по сей день напоминавшую о войне, и углублялись все дальше и дальше в лес.

Наконец Озоллапа спросил без обиняков:

– Надеюсь, ты приехал не только для того, чтобы уломать меня опротестовать приговор?

– Как раз об этом мне и хотелось поговорить. По сути дела, преступление еще до конца не раскрыто. Мы не имеем права останавливаться на полпути.

Озоллапа поднял брови.

– На мой взгляд, следователь сделал все, что было в его силах.

– Ты забываешь, кто вел следствие по этому делу. Лора Лиепа. Она ведь и на юридический поступила только потому, что не надо было сдавать математику и физику. Понимала, что при ее способностях на другой факультет не попасть.

– Ты хочешь, чтобы все следователи были как Шейнин?

– Было бы не худо, если бы на юридический факультет принимали только тех, у кого есть способности к этой профессии.

– Не всегда это можно своевременно установить.

– Так ведь никто и не пытается. Вот в театральных институтах или в академиях художеств устраивают конкурсы, помогающие раскрыть способности человека, его склонности. Труд юриста не менее творческий, юрист тоже должен иметь тонкое восприятие, должен уметь заметить то, мимо чего другие прошли бы мимо, должен быть хорошим психологом. Должен быть! От знаний и интуиции следователя зачастую зависит судьба человека.

– Никто в этом не сомневается.

– Вот, скажем, Гунар Дзелзитис или, скажем, Борис Трубек. Почему ты не дал ему доследовать дело Саукум до конца? У нас, к сожалению, часто так: один следователь начнет, а следствие продолжает другой. Потом сами удивляемся, отчего концы с концами не сходятся.

– Не мог же я дело об убийстве поручить желторотому стажеру!

– Почему бы и нет, если у человека способности? Конечно, надо приглядывать, помогать, учить…

Они вышли на сырой кочкарник и остановились. Лесная чаща отгораживала их от шумного и суетного мира, и это настраивало на разговор по душам. Озоллапа присел на комель поваленной бурей сосны, Дзенис сел рядом на пень.

– Давай будем откровенны, Роберт. Что ты от меня хочешь?

Дзенис внимательно следил за муравьями, бежавшими бесконечной вереницей по своей тропке мимо пня.

– Ты ведь опытный юрист, Лаймон. Материалы дела Саукум читал, сам же утверждал обвинительное заключение. Неужели не заметил, что следствие не дало ответа на целый ряд вопросов?

Озоллапу это начинало раздражать.

– Перестань! Все это ты уже выложил один раз суду. В любом деле можно отыскать туманные места. Но вопрос в том, насколько они существенны. Я считаю, что суд поступил правильно. В повторном следствии нет никакой нужды.

– А что, если я докажу тебе обратное?

– Что ж, попробуй!

– Вспомни протокол места осмотра происшествия. Соколовский и Трубек обнаружили за шкафом дверь в комнату соседей. Щели в двери были заклеены. Ребята оторвали полоски бумаги и отправили на химический анализ. Однако чистосердечное признание Зенты Саукум сбило Лиепу с панталыку, и она даже не сочла нужным потребовать заключение криминалистической лаборатории. А заключение не лишено интереса. Вот взгляни. – Роберт протянул Озоллапе листок. – По остаткам клея на бумажных полосках эксперты определили, что прилеплены они были примерно в то же самое время, когда произошло убийство.

– Заклеить дверь Лоренц могла и сама, – резонно заметил Озоллапа. – Если принять во внимание ее отношения с соседями…

– Они грызутся уже давно, – напомнил Дзенис. – Почему же она именно теперь заклеила дверь? Случайное совпадение? Не верю я в такие случайности. И есть почва для другой версии. Неизвестный проник из соседней комнаты, убил Лоренц и заклеил дверь изнутри, чтобы отвести подозрения от соседей.

– А сам преспокойно ушел по лестнице?

– Нет, в этом случае его заметил бы дворник. Дворник показал, что в ту ночь долго не ложился спать и слышал наверху крики.

– Ага, – оживился Озоллапа, – твой убийца испарился через печную трубу!

Дзенис пропустил иронию мимо ушей.

– Преступник с таким же успехом мог вернуться по коридору в соседнюю комнату, из которой пришел, или же вылезти через окно, – продолжал он. – Могу напомнить: когда обнаружили убийство, окно в комнате Лоренц не было заперто.

– Да, но ведь Трубек обследовал двор и под окном ничего подозрительного не нашел.

– Это еще ничего не значит. Осмотр производился спустя неделю после происшествия. А во дворе мимо окна ежедневно проходят десятки людей. След преступника мог затоптаться.

– Все это одни предположения.

– Ну и что же? Тем не менее каждое надо проверить. По существу, вся работа следователя и состоит в преодолении сомнений.