Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы) - Вадим Роговин

Эмпирической реакцией бюрократии на череду «хлебных стачек» стал ультралевый зигзаг Сталина в 1928/29 году, ликвидировавший нэп и переросший в политику насильственной коллективизации и «ликвидации кулачества как класса». Этот авантюристический зигзаг привёл к установлению неограниченной власти бюрократии в городе и деревне. Вступив на путь фронтального столкновения не только с кулаком, но и со всем крестьянством, бюрократия поменяла свою социальную опору. Ею стала огромная и разношерстная «армия», состоявшая из «людей обывательского типа, которые оставались в бурную эпоху революции и гражданской войны в стороне, а теперь, убедившись в крепости советского государства, стремились приобщиться к нему на ответственные должности, если не в центре, то на местах» [801].

При всех зигзагах своего социально-экономического курса правящая фракция сохранила последовательность во всё большем ужесточении политического, в особенности партийного режима. Большевистская партия «в старом своём виде, со старыми своими традициями и старым составом всё больше приходила в противоречие с интересами нового правящего слоя» [802]. Фактическое удушение этой партии, завершившееся изгнанием из неё левой оппозиции, составляло политическую суть термидора. Отсечение левой оппозиции и ликвидация всякой возможности легальных оппозиций и дискуссий открыло беспрепятственную дорогу любым авантюристическим акциям сталинской олигархии, которая спустя ещё два-три года после изгнания из неё последних членов ленинского Политбюро («бухаринской тройки»), обрела полную политическую однородность. Социально-политическую сущность этой олигархии составлял бюрократический центризм, не отказывавшийся от экономических основ, заложенных Октябрьской революцией (национализация средств производства и плановое хозяйство), но предельно деформировавший эти основы нового общественного строя и поставивший их на службу новому привилегированному слою.

Всё это губительно сказалось прежде всего на судьбах партии, представлявшей для Сталина ценность лишь как покорная опора бюрократии. Ограничения внутрипартийной демократии, представлявшие сначала вынужденную дань экстремальным историческим обстоятельствам, переросли в полное разрушение демократических принципов организации партийной жизни. Партийные массы были отстранены от управления партией и страной. Главной добродетелью члена партии было признано послушание, беспрекословное следование всем противоречивым зигзагам несменяемого руководства. Над партией стала неограниченно господствовать иерархия партийных секретарей. Функции партийных организаций оказались узурпированы аппаратом, высокомерным по отношению к низам и сервильным по отношению к вождю. Единственным источником личной власти стала неразрывная связь с аппаратом. Следствием всех этих изменений явилось превращение органов государства из слуг общества в господ над ним, в чём Ленин видел главную опасность, стоявшую перед социалистической революцией.

Все эти черты партийно-политического режима сохранились и в годы сталинского террора, и в годы хрущёвской оттепели, и в годы брежневского застоя. Наконец, бесчисленные зигзаги и неудачи перестройки, на наш взгляд, объяснялись тем, что подлинно социалистической реконструкции не были подвергнуты взаимоотношения между основными социально-политическими институтами: режимом личной власти — системой партийно-государственного бюрократически-аппаратного управления — бесправной партией как массовой организацией — другими государственными и общественными институтами. Выход из кризиса всей этой политической системы, обнаружившегося в последние годы, новые политические силы, пришедшие к власти в 1991 году, стали искать на путях отвержения идейного наследия большевизма и социальных основ, заложенных Октябрьской революцией.

Правильные уроки из прошлого могут быть извлечены в результате уяснения подлинного содержания трёх идейно-политических тенденций: большевизма, сталинизма и «троцкизма». Расщепление большевистской партии на «троцкизм» и сталинизм и победа последнего повлекли за собой цепь упущенных возможностей подлинно социалистического развития. Однако непредвзятый исторический анализ подтверждает правоту мысли советского историка М. Гефтера о том, «что утраченные возможности — не пустошь, что они существуют (материально!) и „работают“ либо в пользу людей, либо против них — в зависимости от того, сбрасывают ли люди прошлое, как избыточный и непосильный для них груз, или всматриваются в него, чтобы увидеть там себя — предстоящих» [803].

Примечания

1

Коэн С. Большевизм и сталинизм // Вопросы философии. 1989. № 7. С. 46.

2

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 20. С. 476.

3

Коэн С. Большевизм и сталинизм. Вопросы философии. 1989. № 7. С. 47.

4

Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 132, 162.

5

Более подробно о многочисленных примерах поисков большевиками нелёгкого компромисса, основанного на принципе терпимости к «лояльным» меньшевикам и эсерам, можно прочитать в книге Э. Карра «История Советской России. Книга 1: Большевистская революция. 1917—1923» (М., 1990. С. 146—152).

6

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 59.

7

Карр Э. История Советской России. Кн. 1: Большевистская революция. 1917—1923. М., 1990. Т. 1. С. 105.

8

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 111.

9

Среди делегатов XII съезда РКП(б) было 14,7 процента, а среди делегатов XIII съезда — 11,6 процента выходцев из других партий.

10

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 391.

11

VIII Всероссийский съезд Советов. Стенографический отчёт. М., 1921. С. 217.

12

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 292.

13

X съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчёт. М, 1963. С. 801, 802..

14

Там же.

15

Известия ЦК РКП(б). 1920. № 21. С. 2, 3.

16

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 293.

17

IX конференция Российской Коммунистической партии (большевиков). Протоколы. М., 1972. С. 338.

18

Известия ЦК РКП(б). 1920. № 26. С. 2.

19

X съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). С. 564.

20

КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. С. 507.

21

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 373, 374.

22

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 19.

23

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 13. С. 64, 65.

24

Троцкий Л. Д. Завещание Ленина // Горизонт. 1990. № 6. С. 42, 43.

25

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 78, 79.

26

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 238.

27

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 211.

28

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 243.

29

VIII съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Протоколы. М., 1959. С. 325.

30

КПСС в резолюциях и решениях … Т. 2. С. 300.

31

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 394.

32

КПСС в резолюциях и решениях … Т. 2. С. 340.

33

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 303.

34

КПСС в резолюциях и решениях … Т. 2. С. 324.

35

Там же. С. 324, 327.

36

Там же.

37

Сегодняшнему читателю такая «ротация» партийных кадров не может не казаться чем-то фантастическим. Однако подобная практика существовала в партии на всём протяжении 20-х годов, несмотря на все усилия Сталина по формированию «номенклатуры». Активные рабочие-коммунисты нередко переводились на штатную партийную работу, а затем, проработав на ней некоторое время, вновь возвращались на свои прежние рабочие места. Хрущёв вспоминал, что он долго находился во власти психологии и традиций 20-х годов и вплоть до 1935 года хранил у себя слесарные инструменты, полагая, что в любой момент может оказаться неизбранным на партийный пост, и тогда ему придётся вернуться к своей основной специальности слесаря. (См.: Знамя. 1989. № 9. С. 21.)