Нож сновидений - Роберт Джордан

Люка было сложно описать Тар Валон живописнее, чем Кэймлин, после всех слов, что он посвятил этому городу, и если бы они добрались когда-нибудь до Тар Валона, он мог разочаровать их, по сравнению с его безумными описаниями. Белая Башня вышиной в тысячу футов? Дворцы, построенные огир, размером с небольшую гору? Он заявил даже, что прямо посреди города находится стэддинг огир! А в конце он попросил поднять руку тех, кто хотел бы туда отправиться. Все подняли руки, даже дети, хотя они и не имели права голоса.

Мэт достал кошелек из кармана и отдал эбударскую крону. – «Никогда прежде так не радовался своему проигрышу, Том». – В общем, его никогда не радовал проигрыш, но в этом случае лучше проиграть, чем выиграть.

Том принял ее с легким поклоном. – «Думаю, сохранить ее на память», – заметил он, крутя толстую золотую монету между пальцами. – «Как напоминание о том, что даже самый удачливый в мире человек может проиграть».

И все же, даже после этого представления с голосованием, тень нежелания пересекать участок дороги впереди сохранилась. Вернув свой фургон на дорогу, Люка важно уселся на козлах, под руку с Лателле, которая вцепилась в него так же, как недавно Аматера в Джуилина. В конце концов, он пробормотал что-то похожее на ругательство себе под нос и стегнул вожжами упряжку. К тому времени как они достигли роковой черты, лошади неслись уже галопом, и Люка сохранял такой темп до тех пор, пока они не преодолели участок, вымощенный камнями. То же самое повторилось с каждым фургоном. Остановка, ожидание пока фургон впереди не освободит путь, затем резкий удар вожжами и отчаянный галоп. Мэт и сам затаил дыхание перед тем как послать Типуна вперед. Шагом, а не галопом, но едва удержался, чтобы не вонзить каблуки в бока лошади, особенно, когда проезжал мимо шляпы торговца. На темном лице Туон и светлом Селюсии отражалось не больше эмоций, чем на лицах Айз Седай.

«Когда-нибудь я увижу Тар Валон», – невозмутимо заявила Туон посередине пути. – «Возможно, я сделаю его своей столицей. Ты должен показать мне этот город, Игрушка. Ты был там?»

Свет! Она была твердым маленьким орешком. Красивым, но твердым как камень.

Люка перевел лошадей с галопа на прибавленный шаг, практически такой же, каким обычно двигалась труппа. Солнце тихонько опускалось за горизонт, они проехали несколько лужаек достаточно больших, чтобы вместить всю труппу, но Люка продолжал двигаться до тех пор, пока их тени не вытянулись далеко вперед, а солнце не превратилось в красный шар на горизонте. И даже тогда он нерешительно сидел с поводьями в руках, уставившись на травяной ковер у дороги.

«Это всего лишь луг», – сказал он, наконец, через чур громко и повернул упряжку в его направлении.

Мэт проводил Туон и Селюсию в фиолетовый фургон, их лошади были переданы Метвину, но этой ночью он не ужинал и не играл в камни вместе с ней.

«Эта ночь для молитв», – сказала она ему перед уходом со служанкой. – «Разве ты ничего не знаешь, Игрушка? Ходящие мертвецы – признак приближения Тармон Гайдон». – Он не счел ее слова еще одним предрассудком. В конце концов, он и сам слышал нечто похожее. У него было мало причин для молитв, но одну молитву он возносил снова и снова. Иногда ничего больше не остается.

Никто не хотел спать, поэтому свет в лагере горел допоздна. И никто не хотел оставаться в одиночестве.

Мэт без аппетита поел в своей палатке. Кости в его голове гремели громче, чем когда бы то ни было. Едва он закончил, зашел Том поиграть в кости, а вскоре после него появился Ноэл. Лопин и Нерим заглядывали каждую минуту, кланяясь и спрашивая, не нужно ли чего-нибудь Мэту и остальным, но когда Лопин внес высокий глиняный кувшин с вином и сломал восковую печать, а Нерим принес на подносе кубки, Мэт приказал им разыскать Гарнана с остальными солдатами.

«Я не сомневаюсь, что они собираются выпить, что кажется мне хорошей идеей», – заметил он. – «Это приказ. Передай им, что я приказал вам к ним присоединиться».

Лопин серьезно поклонился, перегнувшись над своим круглым животом. – «Я иногда помогаю командиру этих парней, доставая что-нибудь для него, милорд. Думаю, он будет рад отведать бренди. Пошли, Нерим. Лорд Мэт желает, чтобы мы напились, и ты будешь пить со мной, даже если мне придется держать тебя и лить бренди в рот».

Воздержанный в питье кайриенец неодобрительно скривился, но поклонился и торопливо вышел вслед тайренцем. Мэт решил, что Лопину не придется поить его насильно. Только не этой ночью.

Пришли Джуилин с Аматерой и Олвером, так что доска для игры в змей и лисичек потеснила на маленьком столике игру в камни. Оказалось, что Аматера неплохо играет в камни, что было не удивительно, учитывая, что одно время она была правителем, однако она все больше и больше обижалась, надувая губы, если она или Олвер проигрывали в змей и лисичек, несмотря на то, что практически никто не мог выиграть в эту игру. Снова Мэт подумал о том, что она не была хорошим правителем. Те, кто не участвовал в игре, сидели на постели. Когда подходила очередь Мэта, там сидел он и наблюдал за игрой, так же поступал Джуилин, когда играла Аматера. Тот редко отрывал от нее взгляд, только когда наступала его очередь играть. Ноэл все время рассказывал свои истории, даже во время игры, при чем, это не сказывалось на его мастерстве. Том перечитывал то письмо, что давным-давно привез ему Мэт. Страницы были сильно помяты из-за постоянной носки в кармане куртки и засалены от постоянного перечитывания. Как-то он сказал, что это письмо от умершей женщины.

К изумлению Мэта, откинув входной клапан и нагнувшись, в палатку зашли Домон и Эгинин. Они не то чтобы избегали Мэта, с тех пор, как он покинул зеленый фургон, но и никогда не подходили к нему, чтобы поговорить. Как и остальные, они были одеты куда лучше, чем в начале, когда надо было скрываться. Одежда Эгинин, юбка с разрезами и куртка с высоким воротником, обе из голубой шерсти и вышитые по краю и на обшлагах желтой, напоминающей золотую, вышивкой напоминала униформу. Домон был в хорошо скроенной коричневой куртке и мешковатых штанах, заправленных в сапоги, немного не доходившие до колен. Каждый дюйм Домона был воплощением зажиточного, или даже богатого иллианского купца.

Увидев Эгинин, Аматера, сидевшая до того на полу рядом с Олвером, торопливо распростерлась ниц. Джуилин, сидевший напротив Мэта, вздохнул и встал, но Эгинин оказалась рядом с женщиной первой.

«Не нужно этого делать, ни передо мной, ни перед кем-либо еще», – сказала она, взяв Аматеру за плечо и вынуждая ее подняться. Аматера медленно и нерешительно поднялась, не поднимая глаз, пока Эгинин не взяла ее мягко за подбородок и не подняла ей голову. – «Смотри прямо мне в глаза. И всем смотри прямо в глаза». – Тарабонка нервно облизала губы, но продолжала смотреть в лицо Эгинин, даже когда та отпустила ее подбородок. С другой стороны, ее глаза были очень сильно расширены.