Линия крови - Джеймс Роллинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пейнтер смотрел на экран, зная, что это будут две самые долгие минуты в его жизни.
ГЛАВА 40
4 июля, 14 часов 58 минут
по восточному поясному времени
Голубой хребет
Сейхан стояла посреди своей богато обставленной тюремной камеры. Тихий шорох подсказал ей, что кто-то находится в коридоре, пытаясь открыть дверь. Вероятно, этот человек не знал шифра электронного замка.
И это, разумеется, показалось ей странным.
Проблемы с замком — хорошо это для нее, плохо или несущественно?
Сейхан подошла ближе, миновав маленький камин, когда половина двери и кусок стены взорвались, отбросив ее назад. Она откатилась по турецкому ковру, стукнулась об изножье кровати. Сквозь дым и пыль увидела верхнюю половину тела охранника, лежавшего в коридоре со свернутой шеей. Он погиб не от взрыва. Кто-то подошел и хладнокровно его убил.
Сейхан наблюдала бесшумное — в ушах до сих пор звенело от взрыва — появление источника смерти и разрушения. Длинноногая женщина переступила через обломки. В руке пистолет, на лице читалась решимость довести дело до конца.
Сейхан больше волновал пистолет. Ей нужен был этот пистолет. Она сгруппировалась, присела.
Сейхан знала эту женщину. Ассистентка врача в Дубае — Петра, — это она вырубила Грея на большом патрульном катере.
Первые слова женщины Сейхан пропустила: слух не успел восстановиться после взрыва.
— …такая многообещающая. Ты же нашей крови. Тебя ждали великие дела.
Сейхан не находила смысла в ее словах. На катере в Дубае она заподозрила, что женщину воспитывали так же, как и ее саму: уверенность в движениях, постоянная настороженность, хладнокровная расчетливость. Только монстр мог узнавать монстра.
Слова женщины звучали в голове:
…ждали великие дела…
Она могла стать такой же, как Петра?
Страха вдруг прибавилось.
А может, я уже такой стала?
Сейхан по-прежнему сидела на корточках, но сдвинула ногу на дюйм влево, изготовилась для прыжка.
Женщина это заметила. Чуть сместилась вбок, шевельнула пистолетом и встала так, чтобы успешней противостоять атаке Сейхан.
Они смотрели друг на друга.
— Ты пошла против нас, — продолжила Петра, — продалась, запачкала чистоту крови. Ради чего? Ради любви мужчины?
Сейхан замерла. Слова задели ее за живое.
Петра почувствовала ее реакцию, презрения в голосе прибавилось:
— Напрасно. Лучше умереть как собака, чем так жить!
Петра выстрелила… Но Сейхан уже сорвалась с места — едва увидела, как напряглись мышцы предплечья Петры, чтобы компенсировать отдачу.
Но пуля все-таки зацепила бок, его так и ожгло жаром. Плечом Сейхан ударила Петру в голени — женщину отбросило назад — и перекатилась, готовая схватить оружие.
Но Петра не выпустила его из рук. Она приземлилась на колено, с отставленной назад ногой, по-прежнему лицом к Сейхан, по-прежнему с нацеленным на нее стволом.
В этот момент для Сейхан открылись две истины.
В этом она лучше меня.
И потому умру я.
Она закрыла глаза — и перед мысленным взором возникло одно лицо, кольнуло сожаление, — а пистолет стрелял и стрелял.
Но еще перед первым выстрелом она ощутила нечто похожее на порыв ветра.
Пули вонзились в грудь Роберта, когда он бросился между женщиной и оружием, закрывая Сейхан широким плечом. Стеной он вырос перед этим цветком. Боль казалась сущим пустяком в сравнении с утратой, которую он мог понести, если б не успел.
Тут же ворвался Грей, успевший подхватить автоматическую винтовку мертвого охранника в коридоре. Он тут же открыл огонь. Пули вонзались в спину Петры, а Пирс не снимал пальца со спускового крючка, пока магазин не опустел.
Только потом он огляделся.
— Сейхан… — И подскочил к ней.
Роберт понял, что этот мужчина любит ее, по глазам было видно.
И он когда-то тоже любил женщину. Встретил ее в Юго-Восточной Азии, будучи молодым послом. Помнил ее нежное лицо, освещенное луной в темном саду, помнил аромат лепестков вишни, вкус ее губ, мягких и нежных, словно журчание фонтана…
Но больше всего его влекли ее глаза-изумруды, всегда яркие, такие красивые и бездонные. В них светилась любовь, отражение его собственной, навсегда застыла в этой удивительной зеленой глубине.
Он провел пальцем по ее скуле, на лице отразилось восхищение; на мгновение время, казалось, повернуло вспять, но он видел, что глаза все-таки другие.
Таких, как у нее, больше…
Роберт не понимал, что упал в объятия Сейхан. Его рука вновь поднялась, осторожно прикоснулась к ее лицу, о чем раньше он и мечтать не мог.
Он почувствовал, что только здесь и только так может умереть спокойно.
На руках дочери.
Сейхан держала мужчину, ничего не понимая, давясь слезами, навернувшимися на глаза. Пули бросили его в ее объятья. Она обнимала мужчину, спасшего ее ценой своей жизни, того самого мужчину, который посадил ее в эту камеру.
Почему?
Он молча смотрел на нее, словно хотел запомнить, как она выглядит, поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. И, что странно, она ему позволила, поняв по его глазам, что просто не имеет права ему отказать.
Грей опустился на пол рядом с ней.
Убийца была мертва.
У женщины было имя, но эти пять букв ничего в себе не несли.
В конце концов, она стала безымянным трупом.
Сейхан посмотрела на кровавое месиво, потом отвернулась и внезапно ощутила внутреннюю свободу.
Я не стану такой, как ты.
И буду от этого только сильнее.
Грей обнял ее.
— Сейхан…
Все просто. Это ее имя, которое произнес человек, придавая ему весомость, глубину, смысл и значение.
Но мгновением раньше она узнала, что у нее есть и другое имя, ранее ей неведомое. Оно слетело с губ другого мужчины, умирающего у нее на руках. Пальцы его ослабели, рука упала, он едва дышал.
— У тебя глаза твоей матери…
Дрожащие пальцы нашли ее руку; возможно, он понял, что она сейчас просто потрясена.
— Я пытался защитить тебя, спрятать… уберечь от них… — Его глаза не отрывались от ее лица. — Но после того, как забрали твою мать… мне потребовалось так много времени, чтобы тебя найти. Найдя, я не смог тебя отпустить… эгоизм… но если бы признал, тебе это грозило бы смертью. Поэтому и спрятал тебя у всех на виду, в «Гильдии», близко, но недостижимо. Я был слеп, по наивности не видел тех страданий, которые навлек на тебя, не понимал, что от тебя потребуют позже… Прости…
Сейхан не знала, как реагировать. Мыслями она перенеслась в прошлое, вспоминая тут ночь, когда, объятая ужасом, спряталась под кроватью, а мать грубо схватили и увели.
Его пальцы сжались в последний раз, пытаясь удержать ее рядом.
Сейхан широко раскрытыми глазами смотрела на него, все еще не в силах поверить, что это ее отец.
— Твоя мать… — он пытался договорить, понимая, как это важно, — сбежала… была жива после… не знаю где…
Выдохнув это, он расслабился, уже спокойно ожидая прихода смерти. Его глаза закрылись. Последние слова прозвучали отчетливо и печально:
— Ни один отец не должен терять дочь…
С этим он и отошел в мир иной.
Грей притянул к себе Сейхан, прижимая к себе так же крепко, как она прижимала отца.
А потом мир содрогнулся, словно от гнева богов.
ГЛАВА 41
4 июля, 15 часов 00 минут
по восточному поясному времени
Голубой хребет
Пейнтер парил над взорвавшимся внизу миром.
Несколькими мгновениями раньше его парашют раскрылся, превратившись в широкое матерчатое крыло над головой, рывком прекратив его свободное падение, — и тут же все плато под ним вздыбилось вверх, ему навстречу, в тяжелом гуле подземного взрыва.
Члены его команды тоже находились в воздухе. Монк и Ковальски направлялись к дереву Кэт на краю обрыва. Такер с закрепленным у него на груди Каином взяли курс на скальный выступ у водопада, где попала в ловушку Лиза.
Под ногами Пейнтера рушилось все, проваливалось вниз в грохоте, огне, дыме. Целые лесные массивы проваливались в эту адскую дыру. Дым и пыль поднимались все выше и в считаные мгновения поглотили парашютистов. Беспорядочные термические потоки создавали хаос. Парашют Пейнтера задергался и потянул его вверх, поднимаясь в потоке перегретого воздуха.
Закашлявшись, Кроу задержал дыхание и закрыл лицо рукой, защищая глаза. Вновь ухватившись за стропы, стабилизировал вращение, но потерял из виду остальных. Он уже сталкивался с такими взрывами. Сверхвысокая температура воздуха — характерный признак термобарического оружия. Но никогда раньше он не видел, чтобы обрушился такой огромный кусок земной тверди.
