Информация и человек - Сергей Сергеевич Сергеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Вообще, литература просто изобилует примерами того, как восприятие какого-либо объекта или явления радикальным образом меняется в зависимости от содержания «сопутствующей», фоновой информации. Так, например, писатель Сергей Довлатов в сборнике рассказов «Зона» обращает внимание на своеобразное восприятие заключёнными окружающей информации: «Обыденное становилось драгоценным. Драгоценное – нереальным. Открытка из дома вызывала потрясение. Шмель, залетевший в барак, производил сенсацию. Перебранка с надзирателем воспринималась как интеллектуальный триумф. На особом режиме я знал человека, мечтавшего стать хлеборезом. Эта должность сулила громадные преимущества. Получив ее, зек уподоблялся Ротшильду. Хлебные обрезки приравнивались к россыпям алмазов».
***
Заметим, что подобное восприятие информации (отношение к тем же хлебным обрезкам) формируется в сознании не просто как результат прагматичного расчёта (хотя ничего нелогичного здесь нет), а как уже готовое ощущение, которое является как бы изначальным, объективным, само собой разумеющимся.
***
То есть, люди, живущие в иных, отличных от обычных, условиях и, естественно, воспринимающие множество совершенно иной фоновой информации (иначе говоря, имеющие в сознании иные «точки отсчёта»), всю «обычную» информацию воспринимают совершенно иначе. Вряд ли в обыденной жизни хлебные обрезки по своей ценности можно приравнять к россыпям алмазов. Но и алмазы, золото, деньги и прочие атрибуты богатства тоже являются таковыми только в определённых условиях. Просто для большинства людей эти условия являются нормой, поэтому автору приведённой цитаты нет необходимости уточнять, что «россыпи алмазов» это огромная ценность. А в других, «ненормальных» условиях всё это может восприниматься как какой-то хлам.
Когда герой всем известного романа Даниэля Дефо Робинзон Крузо очутился на необитаемом острове, то привычные вещи он стал воспринимать совершенно по-другому. Попав на прибитый волнами к берегу корабль, он стал искать там всё ценное для его дальнейшей жизни. Как он воспринял найденные им деньги? «Я улыбнулся при виде этих денег. “Ненужный хлам! – проговорил я, – зачем ты мне теперь? Ты и того не стоишь, чтобы нагнуться и поднять тебя с полу. Всю эту кучу золота я готов отдать за любой из этих ножей. Мне некуда тебя девать: так оставайся же, где лежишь, и отправляйся на дно морское, как существо, чью жизнь не стоят спасать!”».
А что он воспринял как драгоценность? «После долгих поисков я нашел ящик нашего плотника, и это была для меня поистине драгоценная находка, которой я не отдал бы в то время за целый корабль с золотом».
Обратим внимание: подобная переоценка ценностей вовсе не является какой-то причудой сознания. Это вполне рациональная обработка информации в конкретных условиях. Сознание, воспринимая любую информацию, как бы автоматически «наделяет» её своеобразными качествами, определяемыми относительно тех или иных точек отсчёта, то есть относительно различной «сопутствующей» информации. Относительно какой-то нормы. Далеко не всегда можно чётко сформулировать, что же это за информация, которую мы назвали точками отсчёта, но в виде определённых ощущений она присутствует в сознании всегда.
5
Но в приведённых выше примерах различие в восприятии одних и тех же информационных воздействий вполне объяснимо. То есть в рассмотренных случаях, вообще говоря, нет никакой загадки, изменение восприятия здесь вполне логично. Но, как мы уже знаем, очень часто человек на сознательном уровне не может дать вразумительного объяснения, какие же конкретно воздействия он воспринимает и какие конкретно признаки объединяются в одно целое. То есть, человек далеко не всегда осознаёт, что же именно он принимает за норму и в сравнении с чем то или иное явление воспринимается «плохим» или «хорошим». Просто каким-то образом возникают определённые ощущения, а почему они возникают – непонятно.
Подобная ситуация хорошо показана в рассказе Шукшина «Мастер». В этом рассказе повествуется о «непревзойдённом столяре» по имени Сёмка Рысь. Его очень интересовала заброшенная церквушка, которая, по мнению Сёмки, была как-то необычно красива. В рассказе повествуется, как он всё чаще «стал приглядываться к церковке», любовался её красотой, и пытался понять замысел архитектора. Ему было интересно, почему «те давние люди не поставили её на возвышении, как принято, а поставили внизу, под откосом». Но от этого церковь только выигрывала: «…если идешь в Талицу и задумаешься, то на повороте, у косогора, вздрогнешь – внезапно увидишь церковь, белую, изящную, легкую среди тяжкой зелени тополей». Эту церковь её создатели «как будто нарочно спрятали от праздного взора, и только тому, кто шел к ней, она являлась вся, сразу». Сёмку интересовало множество вопросов, в частности, каким образом мастер догадался сделать внутри церкви каменный прикладок, и от этого её стены как бы раздвинулись, да и «в самом верху купол, выложен из какого-то особенного камня», и «так светло, празднично там, под куполом»; он восхищался замыслом архитектора, который, по его мнению, хотел отшлифовать восточную сторону церкви, и от этого «церковка в ясные дни загоралась бы с верхней маковки и постепенно занималась бы светлым огнем вся, во всю стену – от креста до фундамента». Может, конечно, у архитектора были другие замыслы, «но красота-то какая!».
И вот после того как Сёмка, проявив инициативу, навёл справки, он узнал ответы на многие волновавшие его вопросы. И ответы эти были весьма прозаическими. Так, например, место для церкви было выбрано вовсе не по какому-то особо умному замыслу, а по вполне банальным причинам: на том месте кто-то из владельцев этих земель погиб от руки недруга, «возможно, передрались пьяные братья или кумовья». А прикладок сделан только для укрепления самой церкви, так как когда-то её владельцы «увлекались захоронениями в своем храме и основательно раздолбали фундамент». И вообще, она «более или менее точная копия владимирских храмов» и «ничего нового для своего времени, каких-то неожиданных решений или поиска таковых автор здесь не выказал».
Таким образом, в сознании Сёмки появилась совсем иная фоновая информация, совместно с которой теперь стал восприниматься образ церкви. Казалось бы, это восприятие не должно измениться: церковь осталась такой же красивой и на том же самом месте. Да и сам Сёмка поначалу сказал про это просто: «Ну, допустим – копия. Ну и что? Красоты-то от
