Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V - Александр Николаевич Федоров

— Угощайтесь, гости дорогие! — с некоторым облегчением проговорил он, надеясь, что теперь остатки его запасов пива в безопасности.

Две старшие дочери стали раскладывать еду по мискам и разносить её посетителям. Как ни старался трактирщик не замечать тех сальных взглядов, какими сопровождали женщин всадники, какое-то смутное беспокойство всё же продолжало томить его душу.

Разнеся последние миски, девушки хотели было уйти, но их остановил окрик предводителя:

— Останьтесь, сударыни! Нет лучшей награды для повара, чем созерцание того, с каким аппетитом вкушают его блюда! А для нас будет отрадой полюбоваться столь милыми особами! Это обострит наш аппетит, не так ли, парни?

Остальные всадники разразились одобрительными возгласами и смехом.

— У них ещё полно забот, милостивый государь, — осторожно возразил трактирщик, которому совсем не понравился этот смех. — Нынче каждая минута на счету! Пусть себе идут!

Женщины с явным облегчением сделали было шаг, чтобы уйти подальше с глаз этих странных людей, но резкий окрик предводителя буквально пригвоздил их к месту.

— Стоять, я сказал! — и затем он мгновенно изменил тон на прежний дружелюбный. — Неужто вы не можете уважить посетителей? Мы сейчас перекусим и отбудем. Возможно, нам предстоит схватка, и кто-то из этих парней, быть может, уже не вернётся по этой дороге. Разве так трудно вам уделить нам ещё четверть часа?

— Конечно, они останутся, господа, — чуть побледнев, поклонился трактирщик, кивая дочерям. — Прошу вас, кушайте пожалуйста!

Всадники, похоже, были весьма голодны — они быстро расправились с немалыми порциями овощного рагу, приправленного кусочками курицы.

— Ах, угодили вы нам, красавицы! — подымаясь, воскликнул предводитель, утирая усы и бороду, измазанные оранжевым жиром. — Ничего вкуснее в жизни своей не едал! После такого обеда и помирать не страшно, а, парни?

— Мы рады, что вам понравилось, господа, — закланялся трактирщик. — Будем счастливы видеть вас ещё! Здесь вам всегда рады, господа!

— Так уж прямо и рады? — ухмыльнулся предводитель. — Что-то не очень заметно! Знаешь, отец, по древнему обычаю воина в битву провожала жена, целуя его в губы.

Трактирщик побледнел, почуяв беду. Его предчувствия, похоже, его не обманули. Задрожали и женщины, но не посмели двинуться с места.

— Увы, отец, наши жёны далёко, а у некоторых их и вовсе нет! И коль уж вы — такие радушные хозяева, так не откажите в любезности! Позвольте поцеловать этих милых женщин в знак благодарности за гостеприимство!

— Да они замужние, ваша милость! — криво рассмеялся трактирщик. — Уже мужами своими зацелованные!

— Ничего, мы — люди не брезгливые! — рассмеялся предводитель, подходя к обмершим женщинам. — Коли нет коня, сгодится и корова!

Всадники расхохотались, также следуя за своим командиром.

— Прошу вас, ваша милость! — в отчаянии взмолился трактирщик. — Именем его величества… Умоляю…

— Да не убудет от твоих дочек-то, старик! Мы же не откусывать от них будем, а только поцелуем разок! Руки-то от лица отними, красавица!.. — обратился он к младшей из дочерей, подходя к ней вплотную.

— Поцелуйте гостей, дочки, — всё ещё надеясь, что удастся избежать большей катастрофы, проговорил трактирщик, трясясь всем телом. — Они торопятся, им нужно уже уезжать. Не задерживайте господ.

— Да уж, похоже, хозяйки в этом трактире более сочные, чем мясо, что они подают! — предводитель, не церемонясь, обхватил девушку руками, причём его ладони оказались непозволительно низко. — Будет вам разыгрывать недотрог! Мужики-то ваши, поди, батрачат где-то! Сколько вы мужика-то не видели?..

Несчастная девушка пыталась высвободиться из этих гнусных объятий, отворачивая заплаканное лицо от жадных губ, пахнущих рагу. Тем временем другой обидчик обхватил старшую из дочерей и тоже, не особенно стесняясь, сразу принялся тискать грудь через грубую льняную рубаху.

— Прошу вас! Что вы творите? — завопил трактирщик, бросаясь к дочерям, но двое разбойников встали перед ним, а когда он попытался прорваться, один из них сильнейшим ударом в лицо опрокинул несчастного старика наземь.

Завизжали, закричали было женщины, но насильники быстро зажали им рты. Тем временем несколько человек бросились в трактир, и вскоре оттуда раздались женские вопли — это были жена и младшая дочь. Где-то испуганно заплакал ребёнок, но быстро затих.

На улице у трактира появилась пара женщин — видимо, соседки, услыхавшие шум. Завидев, что происходит, они, взвизгнув, бросились бежать. Насильники им не препятствовали и не погнались следом. Они продолжали измываться над несчастными женщинами, с которых уже содрали всю одежду.

Очнулся трактирщик. Едва лишь он осознал, что происходит, с горестным криком подскочил, чтобы вновь броситься на помощь дочерям.

— Лежи, дед! — осклабился один из подлецов, ткнув несчастного кулаком в живот. — Лучше лежи, а не то…

И он вынул из ножен недлинный палаш, угрожающе направив остриё в грудь опрокинувшегося старика. Тот же, бессильно скуля, перекатился на живот и, закрыв уши ладонями, принялся кусать землю.

Когда все насильники получили желаемое, они наконец направились к привязанным лошадям. Бедные девушки лежали, не шевелясь, но были живы и в сознании. Трактирщик продолжал горько подвывать, ритмично стукаясь лбом об утоптанную землю. Что происходило внутри трактира — пока было неясно.

— Вот видишь, отец, что бывает, когда споришь с государевыми людьми? — на ходу завязывая тесёмку на штанах, подошёл предводитель. — Мы защищаем падаль вроде тебя от баронов, а взамен не можем получить даже поцелуя от вшивой селянки? Такова ваша благодарность, а?

Он внезапно пнул старика под рёбра, заставив того сжаться калачиком.

— И если ты думаешь, что сможешь пожаловаться его величеству, то… Что ж, жалуйся! Ты увидишь, как он посмеётся над тобой! А то ещё и велит выпороть за то, что перечил его приближённым! Я, коли хочешь знать, старик, один из близких его друзей! И если надумаешь идти с жалобой — что ж, милости прошу! Но учти, если я ещё раз увижу твою гнусную рожу, то насажу тебя на меч, словно рябчика!

С этими словами предводитель направился к своей лошади.

— Я думал было заплатить тебе, старик, — уже находясь в седле, бросил он. — Но ты глубоко оскорбил меня своей жадностью! Да и не по нраву мне пришлись ни еда твоя, ни дочки. Всё суховато и жестковато.

Разбойники расхохотались и пришпорили коней. Деревня казалась вымершей — мужики все были на работах, а женщины попрятались в погребах и на чердаках, опасаясь разделить судьбу несчастных хозяек трактира. Конники, громко перекрикиваясь, быстро ускакали прочь.

***

Давил Савалан созвал Стол уже глубокой осенью, когда были сжаты последние поля и собран весь оброк. Правда, к домену Колиона это не относилось, поскольку собрать удалось едва ли две трети от запланированного, да ещё и часть этого была похищена бандами Увилла. Очевидно было, что