Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

Я смотрела на красивое, но совсем не европейское лицо Лео и думала: к какой же национальности и расе он принадлежит? Спросить – вроде неудобно… А почему неудобно – непонятно. Я завела разговор издалека:

– Лео, а вот скажите мне, все ваши предки жили на Мальте?

Но Лео сразу понял мой вопрос и засмеялся:

– Вы хотите спросить, не араб ли я? Да, моя мама арабка, папа – итальянец. Но вообще у нас особо не разберешь. Мальтийцы – это италоарабы с примесью африканской крови, да еще и бывшие подданные ее величества британской королевы. Поэтому спеси – сами понимаете!

– Хорошо, что вы можете говорить об этом отстранение, – негромко заметила я, видя, как сидящая впереди женщина несколько раз нервно оглядывалась на Лео.

– Я – европейский человек! – гордо сказал Лео, и я поняла: очень хорошо, что так аккуратно завела разговор. – Кстати, имейте в виду: есть две вещи, которые нельзя делать на Мальте: считать, что стоящий перед вами темноглазый, смуглолицый, курчавый мальтиец – араб, а также сомневаться в том, что святой Павел действительно побывал на Мальте! Вам еще не говорили об этом? Так сегодня обязательно на фиесте покажут в театрализованном виде его визит на Мальту.

Ну, как? Я убедил вас, что первое впечатление о заброшенной бывшей колонии, скучной и бесплодной, – очень ошибочно?

– Убедили, – искренне сказала я, любуясь словно обведенными тонкой коричневой кисточкой губами Лео. И почему им не нравится, когда говорят, что они – арабы? Арабы же, как я помню из сказочного мира, такие красивые – тонконосые, с огромными глазами, длинными ресницами, с чистой гладкой кожей… По крайней мере европейский человек Лео был именно похож на такого арабского принца.

Он заметил мой взгляд и вопросительно посмотрел на меня.

– Вы красивы. Наверно, похожи на… – Я запнулась. Может, лучше не говорить?

– Дадада… Вот именно. Я же предупреждал вас! – засмеялся Лео. – Я похож на свою мамуарабку. Папины родители платили много денег, чтобы она досталась папе в жены. Если вдуматься, это то немногое, за что действительно стоит платить. Определяешь не только свою жизнь на десятилетия вперед, но и жизнь потомков…

Автобус опять дернулся и притормозил, теперь уже не изза кошек, а изза двух велосипедистов, вдруг выскочивших изза большого придорожного камня.

– Вот так и живем! – опять засмеялся Лео. – Вы тоже очень красивы, как будто из мультфильма про лесных фей. Не помните? Молчаливая фея, живущая одна, в маленьком домике из дерева, помогающая всем лесным жителям и заблудившимся детям… Как же он называется… «Фея снов»? Нет. И не болот… «Фея потерянного леса», кажется… Я очень любил эту сказку в детстве. У вас такой взгляд бывает, как будто вы понимаете так много, что даже не знаете, что и сказать. Лицо молодое, а глаза… Нет, не старые… очень интересные… Я вас нарисую потом… Я люблю рисовать.

Дама, сидящая впереди, опять оглянулась и внимательно посмотрела на нас с Лео. Покачала головой, отвернулась и чтото пробормотала.

– Что она сказала? – шепотом спросила я Лео. – Я не поняла.

– Она сказала, – тоже тихо ответил Лео, – что у меня ничего не выйдет.

Я порадовалась, что автобус подъехал к остановке и нам нужно было выходить.

Уже совсем стемнело. Лео даже немного проводил меня, потому что идти от остановки пришлось не близко и по довольно темным улицам.

Когда же я вышла на площадь перед собором, то на мгновение даже зажмурилась. Сотни факелов, электрическая иллюминация, сложно выложенные костровые композиции… Сразу стало жарко, но не очень весело, потому что посмотреть на традиционный мальтийский праздник съехались туристы из многих отелей и народу было, больше, чем свободного места.

Я походила, сделала несколько снимков, практически уверенная, что снимки получатся темными и невыразительными. В отличие от Ийки я никогда не могу выбрать хороший момент и ракурс. Посмотрела на крутящиеся здесь и там огненные колеса, на то, как люди проталкиваются в собор, в котором шла праздничная служба, и как они, придерживая на груди камеры и отдуваясь, с трудом выбираются обратно. Подошла поближе к пушке, из которой собирались палить фейерверками… И вдруг мне отчегото стало грустно.

Вид огня умиротворяет и восхищает. Но огонь, с которым играют, машут им, бросают, произвел на меня странное впечатление. Подобное ощущение возникает у меня в цирке, когда я вижу, как диких, прекрасных зверей – тигров, львов, слонов, волею своей грустной судьбы вынужденных жить в клетке, – заставляют делать противоестественные вещи – садиться на тумбу на задних лапах, кружиться на месте, ходить парами. А для этого их бьют. Бьют на репетициях и на выступлениях, бьют тонким хлыстом по лапам, по морде…

И сейчас человеческие игры с огнем показались мне глупыми и самонадеянными. Я встала в сторонку и стала думать: а как же мне отсюда выбираться? Скорей всего, доехать можно на том же автобусе. Но как я дойду до остановки, по извилистым темным улицам, одна?… Не то чтобы очень страшно – на Мальте, говорят, совсем нет преступности, – но совершенно непонятно, куда идти… Интересно, есть ли у меня точный адрес гостиницы? Если придется брать такси… Я достала из сумки гостиничную карточку с золотыми буковками «Royal Surprise».

– Скучно? – спросил меня ктото рядом поанглийски.

Я оглянулась и не сразу поняла, что довольно молодой и веселый голос принадлежал очень пожилому человеку с меня ростом. Я пожала плечами:

– Да нет, наверно, это интересно.

– Но вам лично – скучно, – засмеялся пожилой человек.

Я видела перед собой интеллигентнейшего старика, по виду классического англичанина, с правильным лицом, чуть крупноватым носом, коротко стриженными волосами и выправкой бывшего офицера. Поэтому я не смогла махнуть рукой и отвернуться.

– Да, мне скучно, – вежливо ответила я.

– И утром было скучно? – поинтересовался он.

– Скучновато, – ответила я, отмечая про себя, как же ясно и просто он говорит. Или это я так разговорилась здесь? Так отлично всех и вся понимаю…

– Могу порекомендовать хорошее средство, – подмигнул мне старик.

Я вздохнула. Ну вот, дожила.

– Счастливую любовь? – довольно грубо спросила я, жалея, что поддалась на интеллигентный вид старика. Не показал бы он мне часом блестящий бантик…

Тот покачал головой:

– Мое средство гораздо дешевле.

– Но у него всетаки есть цена? – улыбнулась я. Может, он не по этой части? Вот буду теперь всех местных и неместных подозревать в эксгибиционизме…

– У всего в мире есть цена, – очень просто ответил мне пожилой мужчина и надел шляпу, которую снял, обращаясь ко мне. Чем, в частности, и произвел на меня впечатление. Хотя любой артист может это сделать, кто хоть раз играл в спектакле про былые времена. – Вы танцуете старомодные танцы? – очень кстати к моим размышлениям спросил старик. – Фокстрот, танго…