Браво-Два-Ноль - Энди Макнаб

Прошло две недели, прежде чем Крис смог снова самостоятельно ходить, и еще шесть недель, прежде чем к нему вернулась чувствительность пальцев на ногах и руках. В том месте, где он набрал воду, которой обжег себе рот, находился завод по обогащению урановой руды. От употребления грязной речной воды у Криса расстроилась печень и возникли серьезные проблемы с кроветворной системой. Его переход явился одним из самых выдающихся свершений в истории нашего полка, на мой взгляд, даже превосходящим легендарный переход через пустыню в Северной Африке, совершенный в 1942 году Джеком Силлитоу, одним из тех, кого набрал в свою первую группу Дэвид Стирлинг.

Неприятельских войск в районе действия нашей группы оказалось значительно больше, чем мы предполагали. Больше того, только теперь мы узнали, что оказались в самом сердце одного обширного военного района: сразу две иракские бронетанковые дивизии были сосредоточены на участке от границы до нашего первого БЛ. И как будто этого было недостаточно, всем жителям тех мест, включая женщин и детей, было приказано искать нас. Детей освободили от занятий в школе, чтобы они смогли принять участие в охоте на нас. Тем не менее мы проявили себя неплохо: как впоследствии установила разведка, мы оставили за собой след более чем из двухсот пятидесяти убитых и раненых иракских солдат.

На ПОБ было получено наше сообщение об оперативной обстановке от 23 января, но в очень искаженном виде, что поставило всех в тупик. 24-го числа, в 16.00 по местному времени — когда нас обнаружили, был принят еще один неразборчивый сигнал. Позднее был принят слабый сигнал от ТМ, и стало понятно, что мы в беде. И это все, что было известно о нас до тех пор, пока 31 января в Сирии не объявился Крис.

После потери связи с нами на наши поиски были отправлены две поисково-спасательные группы. Первой, вылетевшей 26 января, пришлось повернуть назад вскоре после пересечения границы, поскольку пилоту «Чинука» стало плохо. Вторая попытка была предпринята 27 января, и на этот раз объединенными американо-британскими силами. Введенная в заблуждение слабым сигналом ТМ, группа пролетела по южному коридору, но, естественно, безрезультатно. В это же самое время американская разведка доложила о том, что израильский спецназ совершил нападение на иракские части вблизи границы с Сирией, но, поскольку считалось, что мы направляемся на юг, никто не связал это сообщение с группой «Браво-два-ноль».

А что же случилось с нашей рацией? Да ничего. В любом регионе земного шара связь можно поддерживать только на определенных частотах, да и те приходится менять в течение суток в зависимости от изменений в ионосфере. Нам были выделены плохие частоты, что привело к самым плачевным последствиям. Произошла человеческая ошибка, и остается только надеяться, что впредь она больше не повторится.

Ну а как же АВАКСы и хваленый ответ в течение пятнадцати секунд? По неизвестным причинам мы оказались в трехстах километрах за пределами действия системы. Кто-то где-то в длинной цепочке связи икнул, и опять же остается только надеяться, что это не повторится впредь. Американский летчик, с которым мы установили контакт с помощью нашего ТМ, доложил о случившемся, однако эта информация поступила на нашу ПОБ только трое суток спустя.

Мое решение идти в сторону Сирии вместо того, чтобы возвращаться на место высадки, было признано правильным. Слово «обнаружены» в нашем сообщении было принято без искажений. Однако как следовало его понимать без дополнительной информации? Шла речь о возможности быть обнаруженными или же нас уже обнаружили? И далее, означало ли это, что мы вступили в боевое столкновение? В распоряжении у нашего полковника просто не было достаточной информации, но он вынужден был принимать решение, посылать ли вертолет в ТВ, и в конце концов решил не посылать, хотя к нему и приставали ребята из нашей роты. Но полковник оказался прав. Зачем рисковать одиннадцатью бойцами — экипажем и теми, кто в отсеке, и самим вертолетом, посылая их неизвестно куда? Я был рад, что мы не повернули на юг. Как мы узнали от следователей, допрашивавших нас, вертолет, доставивший нас к MB, был обнаружен, так что очень хорошо, что туда не был отправлен другой. В момент обнаружения нас мог спасти только стремительный налет штурмовиков. Если бы мы связались с ними через ТМ и навели их на батарею «С-60», нам удалось бы отойти в полном порядке.

На протяжении следующих нескольких недель мы отчитывались перед всеми и вся. В конце концов мы представили часовую выжимку со всеми ключевыми моментами полковнику лорду Брэмоллу, командующему полком, который после этого пригласил нас на обед. Полковник произвел на меня впечатление человека дотошного.

Затем приехал генерал Шварцкопф вместе со свитой, и мы провели с ним два часа.

— Я очень сожалею, что все так произошло, — сказал он. — Если бы я на тот момент знал ситуацию в этих местах, вас бы туда просто не послали, только и всего.

После этого генерал пригласил нас на торжественный ужин, за которым любезно подписал нам вспомогательные карты, которые мы тайком забрали себе в качестве сувениров.

В самую последнюю очередь мы отчитались перед ротой «Б». Через считаные дни после возвращения в Великобританию ребята уже стали готовиться к новым заданиям, а кое-кто уже и отбыл, но в конце августа нам удалось собраться всем вместе, впервые с начала года, и провести собственный анализ. Успехи SAS во вражеском тылу были значительными. Начиная с 26 января, всего через девять дней после начала войны, из западных районов Ирака, сектора, порученного нашему полку, не было произведено ни одного запуска «СКАДов», — а речь идет о территории площадью несколько сотен квадратных миль.

В одной из таких операций принимал участие Маггер. Его группа численностью в полуроту действовала за неприятельскими позициями начиная с 20 января. 6 февраля Маггер получил приказ атаковать центр связи, имевший жизненно важное значение для пусков «СКАДов».

План состоял в том, чтобы к вечеру седьмого февраля выйти на расстояние одного километра от цели, провести окончательную разведку, уточнить приказы и совершить нападение. Центр, как было установлено, был обнесен бетонной стеной высотой восемь футов и внутренней шестифутовой оградой и защищен двумя бункерами с солдатами, расположенными справа и слева от него. Четыре человека получили приказ уничтожить бункеры из реактивных противотанковых гранатометов при огневой поддержке машин сопровождения. Восьмерым предстояло преодолеть до цели двести метров плоской открытой местности и осуществить задачу по ее уничтожению. Отыскать нахождение связного оборудования не удалось, так как цель получила повреждения в результате бомбардировки союзной авиации. Поэтому Маггер получил приказ взорвать стальную мачту. Ему и его ребятам удалось заложить заряды с таймерами, установленными на две минуты, но когда они начали отход, то попали под шквальный огонь неприятеля.

Группа укрылась в цели, прекрасно сознавая, что очень скоро сработают заряды. По словам Маггера, шли секунды, и один парень, не выдержав, закричал: «Часовые взрыватели! Нам нужно в укрытие! Нам нужно в укрытие!»

— В укрытие? — заорал в ответ Маггер, памятуя о многих тоннах стали, которые должны были вот-вот обрушиться им на голову. — Меньше чем через минуту ты получишь такое укрытие, твою мать, о каком не смел даже мечтать!

В этот момент отряд огневой поддержки на «паровозиках» прижал неприятеля к земле, и Маггер с ребятами воспользовавшись затишьем, вскочили и бросились бежать со всех ног. Добравшись до машин, они воссоединились с остальной полуротой и с боем успешно проложили себе дорогу за вражеские позиции. Сверкнула ослепительная вспышка, следом за ней раскатилась ударная волна: взорвались заряды. Башня рухнула.

Машины были буквально изрешечены пулями, однако среди бойцов потерь не было. Но на следующий день выяснилось, что не одному только Маггеру с ребятами пришлось жарко: у двух парней в ткани курток зияли пулевые отверстия.

В другой раз командир разведгруппы отменил задание, увидев плоскую, голую равнину. Решив, что в этой местности выполнить боевую задачу невозможно, он загрузил своих людей в вертолет и вернулся на базу. Впоследствии он мучился вопросом, правильно ли поступил. Лично я, узнав о его поступке, решил, что это был один из самых мужественных подвигов за всю войну. И я жалел о том, что сам не поступил так же.

Иракцы обнаружили тело Винса Филлипса и передали его Красному Кресту, который, в свою очередь, переправил его в Великобританию. Тем же самым рейсом вернулись домой тела Боба Консильо и Стива Лейна, по прозвищу «Быстроногий».

Быстроногий посмертно был награжден Военной медалью за, как говорилось в официальном некрологе, «непоколебимое мужество и командирский дар». Лично я считаю, он проявил этот дар в бою, но еще в большей степени во время отступления. Это Быстроногий заставил нас подыскать лучшее место для засады, и очень хорошо, что мы его послушались, ибо в противном случае мы бы остановили не старое американское такси, а два грузовика, набитых солдатами. Именно Быстроногий заставил Динджера войти в ледяные воды Евфрата и проплыть пятьсот метров, когда ему самому этого хотелось меньше всего на свете. Это и есть настоящий командирский дар.