Прыжок в прошлое - Александр Сапаров

Я прошелся по всем помещениям, посмотрел, как оживает все вокруг. В будущей операционной также уже устанавливался стол, и даже присутствовал больничный запах. Монастырская маленькая больничка, где оказывалась помощь монахами, была расширена, и очень изменилась, вместо тесных душных келий, имелось несколько палат, в которых могло лежать до сорока больных. Для подозрительных и инфекционных больных был сделан изолятор с отдельным входом. Архимандрит, совавший свой нос во все, очень интересовался, зачем мне такая палата. Пришлось и ему показать в микроскопе

" водяных тварей" после чего он плевался, крестился и молился, потом сообщил мне, что не спал всю ночь, а пить теперь будет только кипяченую воду. Но смысл изолятора он понял. Может, иногда ему что-то и не нравилось, но за мной горой возвышались царь и митрополит, а я своим прилежанием в молитве, не давал никаких шансов заподозрить меня в колдовстве или чернокнижии. Да и с кем он будет играть в шахматы, если меня здесь не будет. Насколько я понял все остальные в монастыре, кто мог играть, проигрывали ему специально, а его это страшно раздражало. Я же сражался до последнего, и отец Кирилл выиграв у меня остаток дня, ходил довольный, как кот наевшийся сметаны.

Удовлетворенный увиденным, я дал ценные указания на завтрашний день, по началу учебы, и отправился домой.

Уже смеркалось, на улице лежал легкий снежок, мы ехали не торопясь. Неожиданно из переулка выехали несколько конных, и сзади нас также раздавалось ржание коней. Они повернули к нам, засверкали сабли. Мимо меня со зверским выражением на лице пролетел Кошкаров, Нас всего со мной было одиннадцать человек, а нападавших почти два раза больше.

Я обернулся назад и услышал крик Бориса:

– Сергий только вперед, не ссы!

– Я глянул вперед, половина моих охранников уже мчались на засаду.

– Неожиданный рев Кошкарова -Хуррра !!- огласил окрестности. У меня по спине поползли мурашки, я выхватил саблю и с таким же криком рванул вперед. Когда я подскочил, схватка была уже в полном разгаре, улица была узкая, никому не разогнаться, и мы все на конях почти ходили кругами, стараясь в тесноте не задеть своих. Раздавалось только хекание сражавшихся при сабельных ударах, и брань.

Неожиданно сзади нас также послышался еще конский топот, шум и сабельный звон.

Раздались крики:

– Измена, обманул подлюка.

В несколько секунд наши противники исчезли. На мерзлой земле лежало два трупа неизвестных, а у нас лежал, опустив голову на холку коня, молодой парень.

Сзади выехало еще десять наших охранников. Я посмотрел на Бориса, тот еще не отошедший от схватки рявкнул:

– А ты что думал, шуточки все, я специально десяток сзади пустил. Вот и попали черкасы, как кур в ощип.

Я подъехал к своему раненому, увы, делать было нечего. Он был мертв, вроде неглубокая рана на шее, но сонная артерия была перерезана. На гриве его коня осталась темная полоса крови.

Мы спешились, следовавшие за нами охранники везли факела, и вскоре место схватки было освещено. На земле лежали два казака, бритые подбородки и оселедец у одного из них, одежда говорили об этом совершенно точно. Кошкаров многозначительно посмотрел на меня:

– Ну, что понимаешь, откуда ноги растут?

Но я, к своему сожалению, его намеков не понимал.

Кошкаров крикнул своим починенным:

– Ну, что рты раззявили, давайте посмотрите вокруг, может еще, что найдете, посмотрите в проулке.

Охрана с факелами рассыпалась по улице.

Мы подошли к нашему погибшему воину, который по-прежнему лежал, упав головой на гриву неподвижно стоявшего коня.

– Эх, Егорий, Егорий,- вздохнул Кошкаров,- был бы ты живой, ох и получил бы от меня. Вот она мисюрка, ну что бы надеть, я то тоже дурак старый, проглядел, что парень без шапки.

Он тронул ногой труп ближайшего казака, в ответ у того из раскрытого ворота выпал золотой крестик и повис на шнурке.

– Ого!- воскликнул Кошкаров и, нагнувшись, сорвал его с шеи погибшего.

– Ну-ка посмотри Сергий, видишь ли, что?

И с этими словами сунул мне под нос четырехконечный крест. Я разглядывал его под неярким светом факела и даже вспотел, мне не видно было ничего, что могло бы заинтересовать Кошкарова, я продолжал смотреть на крестик, да нет там ничего, на мой взгляд, странного. Ну ладно, раз спросил, наверняка здесь что-то не так.

– Борис, так, что это католический крест?

– Конечно, ты, что не видишь, что ноги одним гвоздем прибиты. И надпись совсем не такая. Тайные схизматики на нас напали. Вот только лицо мне этого черкаса знакомо. Похоже, видел я такого как-то в свите щеголя московского Федора Никитича. Ну, все, Сергий Аникитович, завтра тебя убивать будут по-настоящему.

– Борис, как бы сегодня на усадьбу нападения не было?

– Не думаю,- ответил, нахмурившись, мой начальник безопасности,-Захарьины еще не совсем из ума выжили, понимают, что мы беречься будем. Но, что сегодня спать нам нельзя – это точно.

Еще минут через десять раздался топот, это бежали стрельцы из числа патрулей по ночной Москве. Увидев наши факела, они перешли на шаг, и вскоре остановились, чтобы удостовериться, кто тут находится. Я объяснил ситуацию десятнику, Несколько человек отправились за телегой, чтобы отвезти убитых в разбойный приказ для разбирательства. Крестик Кошкаров отдавать стрельцам даже и не подумал, только подмигнул мне, чтобы я молчал про него.

Мы молча доехали до усадьбы, настроения никакого не было. Оставив покойника на слуг, я пошел в дом. Ирина сразу почувствовала мой настрой, и молча стояла рядом, пока я раздевался. Ужинали мы вчетвером, ко мне зашел Тихо Браге, он был бодр и весел, у него все было отлично, нанятая артель восстанавливала усадьбу, и в скором времени он надеялся на переезд уже в свои апартаменты. С Иоанном Васильевичем у него также все складывалось неплохо. Не знаю, какой он составил царю гороскоп, но перстень с яхонтом говорил, что гороскоп тому понравился. Но вскоре Браге заметил мою мрачность и не преминул спросить о причине. Мы с Кошкаровым переглянулись, и я ответил:

– Не исключено, что сегодня на нас может быть нападение.

Ира ахнула, и ее глаза заблестели:

– Сергий, ты что говоришь, – это правда?

– Ира, ну, что здесь такого, как будто не знаешь, как это бывает.

Моя жена стала серьезной, слезы исчезли, лицо ее приняло жесткое выражение, какого я еще у нее не видел, она резко встала:

– Знаю Сергий, вы ужинайте, а я пойду на женскую половину мне надо всем дать распоряжения приготовиться к осаде. Сейчас печи снова растопим смолу, да кипяток готовить. Посмотреть надо на крышах, не замерзла ли вода в чанах, и песку прибавить.