Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟠Религия и духовность » Религия » Над строками Нового Завета - Георгий Чистяков

Над строками Нового Завета - Георгий Чистяков

Читать онлайн Над строками Нового Завета - Георгий Чистяков
1 ... 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

Забывать об этом нельзя ни в коем случае, поскольку не нам звать к радости Ту, Которую преподобный Серафим Саровский называл «Радостью всех радостей». Не нам призывать Ее к радости, когда мы вспоминаем сердцем, как стояла Она у Креста Своего Сына или держала на руках Его мертвое Тело, как изображено это на иконе «Не рыдай Мене Мати» или изваяно Микеланджело.

Произнося слова «благословен Плод чрева Твоего», мы вспоминаем, как пришла «в горняя со тщанием» Мария к Елизавете и услышала из уст Своей «южики», как говорится в славянском переводе Евангелия, или по-русски «родственницы», эти слова, которые как-то удивительно емко характеризуют глубину отношений между Сыном Божиим и Его Пречистою Матерью.

Вообще, хотя в Евангелии о Марии Деве говорится очень немного, Она на его страницах почти всегда присутствует рядом со Своим Сыном, но при этом никогда не отверзает Свои уста. Поэтому очень важно, чтобы, обращаясь к Богородице в молитвах, мы чувствовали Ее молчаливое присутствие рядом с Сыном на страницах Нового Завета.

Приведу только один пример: есть в Евангелии один богородичный текст, который с Нею соотносят далеко не все. Иисус говорит о том, что «Царство Небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все» (Мф 13: 33). Кто эта Женщина, за домашними хлопотами которой ежедневно наблюдал Иисус, понятно – Его Пречистая Мать. Когда это поймешь, очень многое становится понятным.

Post scriptum

Если собрать воедино созданные за два тысячелетия истории христианства молитвенные тексты, получится огромная библиотека, поэтому рассказать в небольшой книжке обо всех церковных песнопениях невозможно. Задача моя мне виделась лишь в том, чтобы показать, каковы основные мотивы, главные темы церковной поэзии. Рассказать, какими путями слово молитвы доходит до сердца своего слушателя или читателя. Не дать исчерпывающую информацию, а хотя бы приоткрыть тот пласт нашей духовной культуры, который мы всё еще так плохо знаем.

Мне хотелось напомнить, что христианство – это не система взглядов, не собрание догм, философских или иных мировоззренческих установок, но живая вера, горящая в сердце каждого христианина. По слову Евангелия от Луки, «не горело ли в нас сердце наше…», – как восклицают апостолы, поняв, что их спутником на дороге в Эммаус был Воскресший из мертвых Иисус.

Византийская церковная поэзия с ее «плетением словес» заставляет нас вспомнить о красоте и великолепии православного храма, о золоте паникадил, царских врат и иконостаса. Свет, пронизывающий поэзию средневекового Запада, – о готике с ее стрельчатыми сводами и, главное, об искусстве витража, а гимнография первых веков – о древнейших, представляющих собой чудо в своей простоте храмах первых христиан. Одним словом, все те гимны, о которых шла речь в этой книге, – очень разные, не менее разные, чем созданные в разные эпохи и разными народами иконы, статуи и изображающие Христа картины, не менее разные, чем построенные за два тысячелетия христианства храмы, но все они пронизаны верой в Иисуса – нашего Господа и Спасителя, пришедшего в мир грешников спасти, – и горячей к Нему любовью.

Вчитываясь в их тексты, мы слышим, как билось сердце создавших их поэтов, и великих, и безымянных, что, надо надеяться, и в наших сердцах будит что-то в ответ. Однажды, размышляя о молитве, митрополит Антоний сказал: «Основное правило – искать Бога и никогда не искать никакого “опыта”. Целью должен быть Один Бог».

Погружаясь в молитвенную практику тех, кто жил в былые времена и задолго до нас пережил встречу с Богом, мы должны подражать не их опыту, но их вере, то есть помнить, что задача любого святого заключается в том, чтобы быть нашим проводником на дороге к Богу, тем проводником, который в какой– то момент неминуемо должен, хотя по-человечески это невероятно грустно, а порою просто непереносимо, исчезнуть (как исчез Вергилий в «Божественной комедии» из глаз Данте… Вспомните, как плачет в этот момент величайший поэт нового времени!), чтобы оставить каждого и каждую из нас наедине с Тем, Кто есть Альфа и Омега…

Средневековые латинские гимны

Латинская гимнография

Вряд ли кому-либо придет в голову, описывая Нотр-Дам, начать с утверждения, что он хуже Парфенона или храма Посейдона на мысе Сунион. Бессмысленность подобного I утверждения очевидна. А вот говоря о поэзии латинского средневековья, мы, как правило, поступаем именно так. Рефреном проходят в исследованиях по медиевистике рассуждения о том, что поэты того времени плохо знали латинский язык, слабо владели метрикой, что «читать их после Вергилия просто смешно» и проч. Средневековых латинских текстов при этом читатель почти не знает; сравнительно хорошо известна, пожалуй, лишь написанная в конце XIII века секвенция или проза «Stabat Mater» («Мать скорбящая стояла»). В 1837 году ее перевел на русский язык В. А. Жуковский:

Горько плача и рыдая,Предстояла в сокрушеньеМатерь Сыну на кресте.

В начале XX века блестящий перевод ее сделал известный поэт– символист Эллис, в будущем – отец Лев Кобылинский:

Предстояла Матерь Божья,Горько плача у подножьяПригвожденного Христа…

А ведь у церковной латыни (французский поэт второй половины XIX века Реми де Гурмон назвал ее латынью мистической) есть своя, более чем тысячелетняя история.

В IV веке одним из первых христианских поэтов, писавших на латыни, был святой Амвросий из Медиолана (умер в 397 году). Он писал свои гимны ямбическим диметром с дактилическим окончанием:

Восход встречая солнечный,Мы умоляем Господа,Чтобы средь дел дневных всех насХранил он от обидчиков.

Язык Амвросия прост и лаконичен до предела, и при этом он безупречен. Один из филологов прошлого века сравнил его стихи с «древними надписями, высеченными на мраморных плитах» и заметил, дополняя эту характеристику, что в них «нет блеска, но есть спокойный свет духовного восторга». Эти гимны хочется сравнить с чашей для святой воды в церкви Витаутаса в Каунасе. Выдолбленная из круглого гранитного валуна и покоящаяся на чугунном треножнике у входа в церковь, чаша поражает своей простотой, строгостью, даже грубостью формы и… своим абсолютным совершенством. К Амвросию восходят гимны «Восход встречая солнечный», «Перед закатом солнечным…», «О Боже, мира дивного…» и Рождественский гимн, певшийся во время вечерни «О Иисус, Спаситель всех» (Jesu Redemptor omnium); последний, правда, несколько раз переделывался и в современных Бревиариях содержится в варианте XVII века.

Простоте, введенной в поэзию Амвросием, был верен папа Григорий I или Великий (540–604). Вот фрагмент из гимна, предназначенного для пения в дни Великого поста:

Благий Создатель, вслушайсяВ молитвы наши слезные,В святые дни пролитыеПоста сорокадневного.О Сердцеведец Господи,Ты знаешь, как бессильны мы,Даруй к Тебе склонившимсяНам благодать прощения.Премного согрешили мы,Но пощади нас, плачущих,Чтоб имя Твое славилось,Подай лекарство жаждущим.

Нельзя не вспомнить, что в те самые дни, когда на Западе поется этот гимн, на Востоке звучит канон Андрея Критского[13], написанный всего лишь через 100 лет после смерти Григория и во многом созвучный латинскому гимну, но поражающий соединением глубочайших покаянных чувств с блеском византийской риторики, особенно бросающейся в глаза при сравнении с простотою латинских ямбов.

Однако среди латинских гимнографов были и такие, кто, подобно современнику Карла Великого Теодульфу (умер в 821 году) стремились возрождать в своих произведениях язык и стиль античных авторов, прежде всего – Овидия. Теодульфом был сочинен гимн «Слава, честь и хвала…», который поется во время процессии за неделю до Пасхи, в день празднования Входа Господня в Иерусалим, или Вербное Воскресенье; на латинском языке день этот называется Dominica Palmorum. Этот гимн написан элегическим дистихом, размером, которым пользовались Тибулл, Проперций, Овидий и другие римские поэты, и живо напоминает о римской элегии[14]. Не случайно эпоху Карла Великого нередко называют Каролингским Возрождением. Сапфической строфой написан гимн «Ночью будем мы, ото сна восставши…». Вчитываясь в него, вспоминаешь стихи Горация:

Лира! нас зовут. Коль в тени досугаМы могли сложить тот напев, которыйНас переживет – одари нас нынеПесней латинской[15].

Гимн «Кропит Аврора свод небес» начинается цитатой из «Энеиды» Вергилия[16] и также сразу заставляет вспомнить об античных истоках средневековой латинской поэзии. Совсем по-другому звучит пасхальный гимн о Добром Пастыре (сравн. Ин 10: 11), написанный, вероятно, в VIII веке. Если о стихах Амвросия мы говорим, что язык их прост, то здесь придется сказать, что он прост до невероятного, прост даже для школяра, начавшего учить латынь месяц или два тому назад. Удивительно то, что это не делает гимн примитивным. Секвенция «Жертве пасхальной…» поется во время пасхальной мессы после слов Наес dies, quam fecit Dominus, то есть «Сей день егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь» (Пс. 117: 24). Поразительно, что этот стих из Псалтыри звучит в пасхальную ночь как на Западе, так и на Востоке. Затем раздается «Аллилуйя», и вот уже поется секвенция Victimae Paschali. Магдалина приближается к гробнице:

1 ... 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈