Борьба великих государств Средиземноморья за мировое господство - Эрнл Брэдфорд

в отличие от прямого паруса, который эффективен, только если ветер дует бакштаг – сзади-сбоку, он может использоваться для выхода на ветер. В сущности, он состоит из треугольного паруса, ведущий край которого привязан к длинному шесту. Пятка шеста крепится при посредстве талей к палубе перед мачтой, чтобы образовать центр вращения. Парус можно поворачивать и устанавливать вдоль диаметральной плоскости судна, почти так же как в более поздних гафельных бермудских парусах. На арабских доу – аналогичные суденышки до сих пор можно встретить на Ниле, в Красном море и Индийском океане – сравнительно небольшой экипаж мог управлять большими парусами. На более крупных судах с двумя мачтами парусное вооружение было также эффективно для движения по ветру. Два больших паруса растягивались к противоположным бортам, и судно шло «с гусиными крыльями».

Наследие арабской оккупации Мальтийского архипелага – лодка гоцо. Хотя по форме корпуса такие лодки близки европейским галерам XVI–XVIII веков, их парусное вооружение практически такое же, как на арабских доу. Два больших латинских паруса установлены на фок-мачте и грот-мачте, причем фок-мачта немного короче грот-мачты. Эти большие латинские паруса поднимаются реем на часть фок-мачты, а грот-рей поднимается к правому борту от грот-мачты. Таким образом, когда паруса растянуты в противоположных направлениях, они сообщают сбалансированную движущую силу лодке. В то же время, при движении против ветра, один или другой парус всегда работает с максимальной эффективностью, и не важно, каким галсом идет судно. На одномачтовых судах, чтобы заставить ведущий край паруса работать эффективно, обычно перемещали – сейчас тоже так делают – нижнюю шкаторину латинского паруса с одной стороны на другую, когда ложатся на другой галс.

Одной из причин утверждать, что латинский парус был арабским даром средиземноморскому миру, является то, что он издавна считался типичным для плавания на Красном море и до сих пор широко используется в этом регионе. Красное море, в отличие от Средиземного моря, имеет выраженные преобладающие ветра. В северной части они дуют с севера и северо-запада, а в средней части – с разных направлений. В южной части Красного моря преобладают юго-восточные и восточные ветра. Летом – с июня по август – во всем регионе преобладает северо-западный ветер. Таким образом, для моряка Красное море является районом, который он может легко пересечь в направлении с севера на юг, но вынужден многократно поворачивать на другой галс и следовать против ветра, если хочет вернуться обратно в порты, расположенные в головной части моря. Логично предположить, что именно здесь арабские мореплаватели впервые стали использовать парусное вооружение, которое будет эффективно работать при неблагоприятном ветре. В Средиземноморье, с другой стороны, прямой парус использовали, когда устанавливался постоянный ветер в нужном направлении. Но в этом море, где дуют ветра разной направленности, а летом наступает штиль, главной движущей силой всегда оставались длинные весла галер и мощь гребцов.

Арабы переняли корпус средиземноморских галер, но добавили к нему латинский парус. Сочетание гребного судна с латинским парусным вооружением господствовало на Средиземном море до XVII века. Тот факт, что первые районы арабских завоеваний располагались в Восточном Средиземноморье, содействовал распространению нового паруса. Из Эгейского моря до Александрии и по всему Леванту до Кипра преобладающие периодические ветра создают, по крайней мере в летние месяцы, условия плавания, не слишком отличающиеся от существующих в Красном море. А то, что арабы заняли Родос и другие острова в начале своих завоеваний, может частично объясняться эффективностью судов, составлявших их флот. Несомненно, латинский парус был известен в Александрии много веков, но, судя по всему, он использовался в основном в торговле на Ниле и его рукавах. Только когда новым завоевателям удалось избавиться от своей нелюбви к воде и выйти в море, латинский парус распространился по всему Средиземноморью.

На историю Средиземного моря всегда влияли великие арабские завоевания, а также волна знаний и культуры, шедшая с Востока. Но в IX веке на нем внезапно появились новые гости, прибывшие с севера Европы, – народ, чувствовавший себя в море как дома, дерзкий и выносливый, как арабы. Вся их литература дышит необычайной любовью к сражениям. Берсеркеры – «спецназ» викингов – проникали на Средиземноморье двумя разными путями. И хотя скандинавы – викинги – почти не оставили следов на культуре этого моря и период их влияния невелик и незначителен, в сравнении с периодом господства арабов, о них нельзя не упомянуть. Они – первые люди с севера, если не считать вандалов, длинные лодки которых скользили по поверхности этого моря. В отличие от вандалов корабли и культура, которую они принесли с собой, были целиком и полностью их собственными. Они были предшественниками длинной череды воинов, морских капитанов и торговцев из Северной Европы, которые в течение следующих десяти веков стремились на юг к чрезвычайно привлекательным средиземноморским землям.

В Ирландии, Англии и Франции викинги давно оставили свой след. В конце IX века Эрментарий Нуармутьеский утверждал: «Число кораблей увеличилось. Нескончаемый поток викингов не прекращает усиливаться. Повсюду христиане становятся жертвами сожжений и грабежей. Викинги захватывают все на своем пути, и никто не сопротивляется им: они захватили Бордо, Перигё, Лимож, Ангулем и Тулузу. Анжер, Тур и Орлеан уничтожены, и бесчисленный флот проплыл вверх по Сене, и зло растет во всей области. Руан лежит пустынным, разграбленным и сожженным. Париж, Бове и Мо взяты, мощную Мелюнскую крепость сровняли с землей. Шартр занят, Эвре и Байе разграблены, и каждый город осажден. Ни один город, ни один монастырь не остался неприкосновенным. Все обращались в бегство, и редко кто-нибудь говорил: «Остановись, окажи сопротивление, защищай свою родину, детей, дома». Словно во сне, враждуя между собой, они откупались деньгами там, где надо было защищаться мечами, и позволили христианскому королевству пасть».

Неудивительно, что в некоторых литаниях Запада появилось специальное молебное воззвание: «От ярости викингов избавь нас, о Боже!» Но не только в Северной и Западной Европе слышался свист мечей викингов, и вселяли в людские сердца ужас звуки их рогов, когда они плыли по европейским рекам или высаживались на берег. Средиземноморский мир тоже познакомился с яростью викингов, когда они летом прошли мимо Геркулесовых столбов к воротам арабской Испании.

Впервые в истории Средиземного моря на него прибыли мореплаватели-воины, страстно любящие море. Жители Средиземноморья в целом выходили в море только по необходимости. Даже греки считали мореплавание необходимым злом, средством торговли и заморской колонизации, а римляне вообще активно не любили морскую стихию. В «Одиссее» Гомера, которая считается «величайшим эпосом моря», ни одна строчка не приглашает человека стать матросом. Лазурное Средиземноморье почти