Земля белых облаков - Сара Ларк

Гвинейра очень быстро научилась держаться на поверхности воды, а затем, обессиленная и немного замерзшая, раскинулась на залитом солнцем берегу озера и отдыхала, пока Джеймс ловил рыбу и жарил ее на костре. Гвинейра приходила в восторг, когда он находил среди необжитых равнин и холмов какую-нибудь еду. Она называла это «игрой в дикарей», и Джеймсу в этой игре не было равных. С ним заросли кустарников и трав превращались в настоящую кладовую. Он охотился на птиц и кроликов, ловил рыбу, собирал корешки и странные фрукты, напоминая колониста-первопроходца из мечтаний Гвин. Иногда девушка думала о том, как бы выглядела ее жизнь, если бы она вышла замуж за Джеймса и стала хозяйкой небольшой фермы, как Хелен. Джеймс бы не оставлял Гвин на целый день одну, а делил бы с ней все заботы. Гвинейра снова грезила о том, как она вместе с мужем вспахивает поле, работает в саду, и о том, как Джеймс учит рыбачить маленького рыжеволосого сынишку.

Разумеется, при этом Гвин никак не могла удосужиться проведать Хелен, но та ничего не сказала, когда через несколько недель подруга возникла на пороге ее дома с сияющим от счастья лицом и пятнами от травы на платье, после того как Джеймс с овцами направился дальше в горы.

— Мне нужно скакать в Холдон, но сначала помоги мне, пожалуйста, отчистить платье. Не знаю, где это я так запачкалась...

Гвинейра «ездила в Холдон» по три, а то и четыре раза в неделю. Она сказала, что вступила в тамошний клуб домохозяек. Джеральд снисходительно воспринял эту новость, поскольку Гвин стала чаще приезжать домой с рецептами новых блюд, которые она впопыхах выспрашивала у миссис Кендлер. Лукаса такое рвение жены скорее удивляло, но и он не возражал против ее поездок; очевидно, молодой человек радовался каждой возможности побыть наедине с собой.

Гвинейра использовала в качестве повода дамский кружок, а Джеймс — сбежавших овец. Они придумывали названия местам для предстоящих встреч, где ждали друг друга, а затем занимались любовью на фоне роскошных гор — когда небо было ясным, или под импровизированным навесом из провощенного плаща МакКензи — если начинал моросить дождик. Порой Гвин вздрагивала, стесняясь любопытных взглядом парочки попугаев кеа, которые приходили, чтобы стащить оставшуюся от пикника еду, а однажды полуголому Джеймсу пришлось догонять двух киви, едва не удравших с пряжкой от его ремня.

— Вороватые, как сороки! — со смехом воскликнул он. — Неудивительно, что маори назвали переселенцев их именем...

Гвин удивленно посмотрела на Джеймса.

— Большинство знакомых мне колонистов очень порядочные люди, — возразила она.

— По отношению к другим колонистам — да, — мрачно кивнул Джеймс. — Но посмотри, как они ведут себя с маори. Думаешь, земля, на которой стоит Киворд-Стейшн, была выкуплена за свою действительную цену?

— Но ведь согласно договору Вайтанги все земли Новой Зеландии являются собственностью британской короны, разве нет? — спросила Гвинейра. — Не думаю, что обмануть Королеву так легко!

— Да, насчет последнего ты права, — рассмеялся Джеймс. — Говорят, она очень хорошо разбирается в торговле и экономике. Однако эта земля по-прежнему принадлежит маори. Королева обладает лишь правом преимущественной покупки. Конечно же, это гарантирует людям определенную минимальную цену. Но, во-первых, мы живем не в Старом Свете, а во-вторых, далеко не все вожди подписали этот договор. Каи Тау, к примеру, насколько я знаю, к нему не присоединялись...

— Каи Тау — это наши люди? — спросила Гвинейра.

— Ну, это слишком сильно сказано, — усмехнулся Джеймс. — Я бы не стал называть их «вашими людьми». Они лишь необдуманно продали мистеру Джеральду землю, на которой расположено их селение, по сути, дали ему себя обмануть. Одно лишь это показывает, как несправедливо колонисты обходятся с маори.

— А мне кажется, они всем довольны, — возразила Гвинейра. — Во всяком случае, со мной они всегда ведут себя очень мило. К тому же они бывают здесь не все время.

Как выяснилось, целые племена маори довольно часто отправлялись в длительные пешие походы в другие охотничьи районы или к иным рыбным отмелям.

— Просто они еще не поняли, как на них нажился Джеральд, — сказал Джеймс. — Но все мы здесь сидим на пороховой бочке. Если когда-нибудь у маори появится вождь, который сможет научиться читать и писать, разгорится очень неприятный конфликт. Но сейчас забудь обо всем, что я тебе сказал, моя радость. Не попробовать ли нам еще раз?

Гвинейра рассмеялась, вспомнив, что именно с этих слов ее муж начинал все свои ночные визиты. Но в остальном Лукас и Джеймс были настолько разными!

С каждым разом Гвинейра все больше наслаждалась чувственной земной любовью. Поначалу Джеймс был очень ласковым и нежным, но, заметив, как в Гвинейре закипает страсть, с радостью перешел к более зажигательным играм со своей наконец-то проснувшейся тигрицей. Гвинейре всегда нравились дикие забавы, поэтому она любила, когда Джеймс быстро двигался в ней, превращая медленный танец сплетенных тел в бурное крещендо. С каждой новой встречей девушка все решительнее отбрасывала глупые предрассудки относительно правил приличия, чтобы попробовать что-то новое.

— А можно сделать так, чтобы я лежала на тебе, а не наоборот? — однажды спросила она. — Ты немного тяжеловат, знаешь ли...

— Да уж, ты прирожденная наездница, — засмеялся Джеймс. — Попробуй сесть, так тебе будет легче двигаться.

— Откуда ты все это знаешь? — подозрительно спросила Гвин, когда позже, опьяненная радостью, положила голову на его плечо, чтобы немного успокоить бурю чувств, разыгравшуюся у нее внутри.

— Не думаю, что ты действительно хочешь это знать, — уклончиво ответил Джеймс.

— Хочу. Ты уже когда-нибудь любил девушку? Я имею в виду по-настоящему... так сильно, что готов был за нее умереть, как обычно пишут в книгах? — со вздохом спросила Гвинейра.

— Нет, до этого времени нет. Хотя любовь всей жизни редко может научить чему-нибудь такому. Этим познаниям я скорее обязан своего рода платным урокам.

— Мужчин этому учат? — удивилась Гвин. В таком случае это, пожалуй, были единственные уроки, которые когда-либо прогуливал Лукас. — А девушек словно бросают в холодную воду. Серьезно, Джеймс, никто не рассказывает девушкам, что их ждет.

МакКензи рассмеялся.

— Ох, Гвин, ты такая невинная и в то же время сразу замечаешь самое главное. Думаю, здесь уроки любви в большом дефиците...

Следующую четверть часа Джеймс рассказывал Гвин о представительницах древнейшей профессии. Гвинейра слушала его со смешанным чувством отвращения и любопытства.