Пост-оптимальный социум. На пути к интеллектуальной революции - Аркадий Юрьевич Недель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бунт желтых жилетов – это бунт людей, доведенных системой до полного отчаяния, и дело не в конкретном Макроне – он очередной момент в долгой истории презрения класса чиновников и политических мажоров к обыкновенным французам. Французы – законопослушный, точнее законочестивый народ, и чтобы они вышли на улицы бунтовать против власти, нужны экстремальные обстоятельства. Почему такие обстоятельства возникли? Их глубинные причины не в дне сегодняшнем. Во время революции 1789 года во Франции произошло очень важное метафизическое событие: Бог был заменен Законом, тело Христово – телом Левиафана. Именно с тех пор французов приучили относиться к закону как к Богу, недаром наблюдательные китайцы называют эту страну «государством закона» (?£ В] fa guo), и следуя этой логике, налоги во Франции, которые удерживают экономику в тисках с мировым рекордом 47 % ВНП, – это насильственная евхаристия. Сейчас мы наблюдаем за тем, как это «этатическое тело Христа» терпит крах.
Крах, потому что политический цинизм во Франции достиг уровня СССР позднего Брежнева с его лозунгами «Вперед, к коммунизму!», «Народ и партия едины» и проч. Когда в своем интервью еженедельнику Le Point, уже будучи на посту президента, Макрон заявляет: «Европа погрязла в бюрократическом вмешательстве… В то же время все согласны, что Левиафан должен их [людей] защитить»[87], то возникает вопрос, как это сочетается с обещанной ранее «демократической революцией»? Оставаться под защитой Левиафана и делать демократическую революцию – это примерно, как пытаться согреться в морозильной камере. В том же интервью: «мы – страна завоевателей…», – говорит президент Республики, – и в минувший понедельник, несмотря на многочисленные устные и письменные протесты, без всякого референдума, подписывает «Маракешский договор», по которому будет увеличено количество иммигрантов против воли 80 % французского народа (официальная статистика).
«Страна завоевателей», где миллионы живут на минимальную зарплату, а огромное количество пенсионеров впроголодь, открывает свои двери людям, прокормить которых она сможет только очередным увеличением налогов и сокращением бюджетных средств на медицину и образование. Последнее и без того превратилось в заидеологизированную фабрику по производству посредственностей (это касается в первую очередь гуманитарных дисциплин). Не случайно требованиями желтых жилетов, среди прочего, было исключить идеологию из образования и критически пересмотреть деструктивные и дискредитированные методики обучения.
Бунт желтых жилетов очень похож на восстание итальянских чом-пи (чесальщиков шерсти) в 1345 году, которые тоже громили лавки, кидали камни в правительственные войска и требовали улучшения условий труда. Это была борьба «тощего народа» (popolo minuto) с «жирными пополанами» (popolo grasso), классом обеспеченных горожан, принадлежавших во Флоренции к определенным цехам, в сущности к процветавшим корпорациям. Желтые жилеты – это именно popolo minuto, восставшие против жирных пополанов-чиновников, получающих огромные зарплаты, часто освобожденные от налогов. Другая, более близкая к нам аналогия, – 1905 год в России, несостоявшаяся революция, массовые стачки рабочих и отсутствие ясной экономической и политической программы, сейчас даже не так важно, насколько она будет потом воплощена в жизнь.
Мой прогноз: если в ближайшие три-пять лет не произойдут радикальные перемены, и государство не уступит часть той социальной территории, которую оно занимает, то есть даст возможность людям самим решать пусть не внешнеполитические, но как минимум социальные, человеческие вопросы (образование, браки, изгнание идеологии из сфер общественной жизни…), то серьезный гражданский конфликт неизбежен. В России понадобилось двенадцать лет, чтобы революция произошла. У французов столько времени нет.
Дональд Трамп и американский постмодернизм
В одном из своих интервью Славой Жижек сказал о Дональде Трампе буквально следующее: «Трамп – это настоящая катастрофа, его избрание означает разложение публичной морали». Если это политический анализ, то он, мягко говоря, ниже среднего, так что будем считать, что Жижек просто хотел рассмешить слушателя. Смешно, когда постмодернистский автор пытается быть моралистом. Но если все же предположить, что Жижек серьезен, то можно лишь удивиться, насколько человек, часто бывающий с лекциями в США, прочитал американскую ситуацию глазами выпускника кафедры научного коммунизма в доперестроечном МГУ.
Впрочем, словенский философ далеко не одинок в своем непопадании в цель, когда речь идет о нынешнем американском президенте. Так, в книге «Опасный случай Дональда Трампа» (2017)[88], под редакцией судмедэксперта Бэнди Ли, собраны мнения двадцати с лишним психиатров и психологов, которые утверждают, что ментальное состояние президента Америки вызывает серьезное опасение и что мы имеем дело с законченным нарциссом и социопатом. Сама Ли ранее заявляла о том, что Трамп балансирует на грани умственного помешательства и не может быть лидером сверхдержавы. Рони Джексон, лечащий врач президента, выступая в Белом Доме перед представителями прессы, всех успокоил: за исключением легкой близорукости, здоровье его пациента в полном порядке и он проживет еще уйму лет.
Как бы то ни было, парадокс заключается в том, что все суждения о Трампе как о политике (и человеке) не имеют смысла или, скажем мягче, неполны по той причине, что Трамп – не политик, а литературный персонаж, точнее даже – литературное произведение, и в политику он пришел не столько из бизнеса, сколько со страниц культовых романов или как отдельный роман, смоделированный в первую очередь с «JR» (1975) Уильяма Гэддиса и «Бесконечной шутки» (Infinite Jest, 1996) Дэвида Фостера Уоллеса. Между выходом этих двух романов – два десятилетия, в которые и умещается «золотой век» американского литературного постмодернизма; в этот же период Трамп создает свой основной капитал, реальный и символический.
Разумеется, за это время было создано немало авангардных романов: «Радуга земного притяжения» (1973) Томаса Пинчона, который подытоживает то, что можно было бы назвать «Америка как жанр»; «Женщины и мужчины» (1987) Джозефа Макэлроя, который отвечает Пинчону, описывая Америку на микроуровне, потому что у Пинчона это геометрическая, эзотерическая конструкция; «Туннель» (1995) Уильяма Гасса, где происходит еще большее интровертирование нарратива – рассказ профессора истории в американском университете о его жизни в нацистской Германии; «Любовница Виттгенштейна» (1988) Дэвида Марксона – о женщине, считающей себя последним человеком на Земле. Но для того, чтобы понять, почему Трамп сегодня президент США, нам важнее первые два романа, которые стоят ближе всего к нашему герою.
Итак, мой первый тезис: Если «Аватар» Джеймса Кэмерона – это самый кассовый (но не первый)[89] в истории кино фильм в 3D, то Дональд Трамп – последний и самый кассовый американский постмодернистский роман, написанный в 3D. Более того, это новый тип литературы, когда произведение совпадает с главным персонажем. Кроме того, между «JR», «Бесконечной шуткой»
