Огниво Рассвета - Алексей Будников

Троса или хотя бы маломальского подобия лестницы мой глаз поблизости не приметил. Одни книги и предназначенная для них мебель — чего еще ожидать от библиотеки? Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как спускаться безо всякого снаряжения. Наверное, я мог бы сплести какое-никакое заклятие, но ни единого, способного помочь решить возникшую проблему, так и не измыслил.

Бросив вниз факел, что спустя несколько мгновений с зычным стуком грянулся о дно пролома, я впился пальцами в широкие щели между уцелевшими половыми плитами. Спустил в дыру сначала одну ногу, затем медленно и осторожно вторую. Повис, подождал, пока тело перестанет покачиваться и, едва удалось расположиться более-менее прямо, отпустил руки. Мгновение полета — и стопы повстречались с твердой поверхностью. Правда, принять хоть сколько устойчивое положение не вышло. По сути, я приземлился лишь на носки, пятками же нависнув над пропастью. Реакция тела не заставила себя долго ждать. Не успел я вздохнуть полной грудью, как, растеряв всяческое равновесие, точно арканом увлекаемый в оказавшуюся за спиной дыру, стал заваливаться назад. Рефлекторно выбросил торс вперед, отчего ноги тут же соскользнули с края, проваливаясь вниз. Лишь в самый последний момент, когда душа уже была готова от страха выскочить наружу, я успел, поравнявшись подбородком с паркетом, ухватиться за половую плитку. Однако надтреснутый кафель приказал долго жить, вмиг оторвавшись, не сдержав моего веса. Уже с головой ускользнув в пробоину, я таки ухитрился вцепиться в ножку стоявшей рядом парты, но и она отказалась послужить мне спасательной дланью, сорвалась с места и, царапая пол, устремилась в дыру вслед за мной. И вот, когда я уже был готов распрощаться со своим земным существованием, мое стремительное падение неожиданно оборвалось. По-прежнему державшуюся за парту руку резко рвануло вверх, чуть не разорвав в локтевом суставе, и я едва сдюжил не распустить пальцы, с трудом совладав с разразившейся болью. Мое тело жалко повисло над провалом.

Я поднял обескураженные, не верящие собственному счастью глаза. Для ученического стола дыра оказалась слишком узкой, и парта застряла, заглянув в пролом лишь одним углом столешницы. Мебель мучительно поскрипывала от моей тяжести, то и дело выцарапывала из земли сор и заставляла пыль, небольшими водопадами, слетать вниз. Но, благо, держалась.

Внизу же, ярдах в четырех, одиноко лежал мой факел, недалеко разгоняя обволакивавшую его со всех сторон тьму. Что же, видно, придется довериться воле случая. Высота была не слишком великой, хотя заработать себе трещину в кости после подобного падения — раз чихнуть. Но иного выхода для меня сейчас не имелось. В голову снова пришла мысль, что, коли бы я глубже знал магическое искусство, таких проблем бы не возникло, и какое-либо заклятие мой мозг, наверняка, в такой ситуации родил. А так остается лишь распустить пальцы и надеяться, что удастся приземлиться без увечий. И что парта не решит составить мне компанию в полете.

Нутряно прочтя все известные молитвы во спасение, я, неуверенно выдохнув, отпустил ножку стола, предавшись свободному падению. Несколько мгновений рвущегося вокруг воздуха, и ступни, взорвавшись резкой болью, повстречались с полом подземной залы. Молниями вспыхнувшая резь в мышцах, костях и суставах не позволила мне устоять, сразу подкашивая ноги и вынуждая тело свалиться оземь безропотным мешком. Но не успел я даже толком распластаться, как парта, залязгав каркасом по камню и осыпая сгустки шелупни, низринулась вдогонку. Осознать замутившимся от удара разумом, что на меня летит тяжеленая мебель, удалось лишь за секунду до нашей встречи, и я каким-то чудом успел, превозмогая боль, перекатиться вбок. Разразившись громогласным грохотом, парта рухнула плашмя на столешницу в нескольких дюймах от моей головы, вздымая облако хлестнувшей в уши и нос пыли и породив шумное, далеко расползшееся эхо.

Откашливаясь и продирая глаза от попавшего в них сора, я вяло сел, сразу ощерившись от вспыхнувшей в ногах боли. Впрочем, судя по ее характеру, надеяться на перелом не стоило — скорее всего, растяжение или банальный ушиб. Но мне все одно пришлось некоторое временя посидеть, растирая болевшие конечности и осматривая подземную залу, раз уж выдалась минутка. Рухнувшая парта отшвырнула факел к самой границе комнаты, вынуждая пламенные язычки коптить стенной камень, оттого положиться я мог исключительно на собственное, постепенно обвыкавшее к темноте зрение. Больше всего помещение напоминало обнесенную с трех сторон толстой решеткой тюремную камеру, причем без каких-либо «признаков жизни»: ни коек, ни спальных настилов, ни оков, ни плошек для еды, кружек для воды или хотя бы кадок для нужды. Ровным счетом здесь не было ничего для содержания заключенных. В камере обитали лишь тишина, тьма, холод, грязь, пыль и затхлый воздух. Подобная сиротливость подземелья пугала. Впрочем, так только лучше — кого-либо здесь встретить я вовсе не желал.

Я аккуратно встал, кривясь от по-прежнему давившей на ноги ломоты, подобрал факел и принялся за поиски двери. Впрочем, кованная, наглухо затворенная створка, притаившись в углу чугунной ограды, отыскалась скоро. Тяжелый замок висел снаружи, и моя не самая тучная рука не силилась даже запястьем протиснуться между прутьями. Выбора не оставалось — никаких отмычек при себе я не имел, да и сорвать замок мечом изнутри не выйдет. Придется прибегнуть к магии. Хотя не сказать, чтобы теперь я особо чурался ее использовать. Какой бы мощной не была моя ворожба, Ищейки едва ли учуют ее под этими сводами, тем более в подземелье.

Легкий взмах руки — и в замочной скважине что-то коротко вспыхнуло, а в следующее мгновение стальной корпус, лязгнув и зайдясь искрами, разорвался на две части. От не самого мощного хлопка по подземелью загуляло закладывающее уши эхо. Дверь, мерзко и отрывисто поскрипывая, отворилась. Едва приютившая меня камера оказалась за спиной, как факельный свет вырвал из тьмы напротив новое узилище. Однако если мою темницу еще можно было назвать вполне себе целой, то эту отнюдь. Решетка оказалась выгнута, словно изнутри в нее разъяренно долбили тараном. Но стоило мне пройтись чуть вдоль камеры, как глазам предстала куда более тревожная картина. В одном месте прутья были сильно искривлены, явив тем самым широкую дыру, словно кто-то могучими лапищами раздвинул стержни решетки. В поперечнике это отверстие оказалось даже больше той проходившей со второго этажа пробоины. Что за тварей содержали здесь трелонские чародеи? И, самое главное, для чего?

Прошагав дальше по оказавшемуся небольшим коридору, я насчитал, в общей сложности, пять камер, не считая «моей». Одна оказалась запертой, створка еще одной была настежь распахнута, оставшиеся же три имели серьезные дефекты. Видно, их узникам претил банальный выход через дверь, и они решили идти напролом. В первом случае, как я уже описал, в ход пошли сильные, могущие раздвинуть толстые прутья руки; во втором — прокусившие решетку и буквально выгрызшие лаз зубы; в третьем же существо сумело расплавить прочную сталь, отчего часть тюремной ограды попросту отвалилась, а на свисавших с потолка прутьях виднелись давно застывшие сгустки некогда жидкого сплава.