Четвертый кодекс - Павел Владимирович Виноградов

Дары и находитесь в храме Божием, и она до вас не доберется. Но там...

Он кивнул на монастырскую стену, за которой шумел город.

— Как только вы выйдете туда, она объявится — так или иначе. И вам будет трудно противостоять ей. Но можно устроить так, что с этого момента вы больше не выйдете наружу.

— То есть, стану монашкой? — угрюмо спросила Илона.

— Это долгий процесс, но в конце концов да, — кивнул отец Федор.

Удивительно, но Илона Максимовна Линькова-Дельгадо, доктор исторических наук, профессор, несколько минут всерьез обдумывала это предложение. И далеко не сразу отрицательно покачала головой.

— Я так и думал. — заметил священник, — И мне, честно говоря, пока трудно представить вас в апостольнике.

— А другой способ?

— Он гораздо более... опасен, — медленно ответил отец Федор. — И для вас, и для меня. Причем я рискую еще и быть извергнутым из своего сана, поскольку то, что я намерен делать, не слишком ему пристало.

— Что же это?

— Как бы вам это сказать... В общем, бой с бесом лицом к лицу. Как делали это мои предки-шаманы. Но призывая на помощь не иных бесов, а Бога.

Это заинтересовало Илону гораздо больше...

— Как это произойдет? — спросила она.

— Я объясню, — кивнул священник. — Мы с вами прямо сейчас пойдем на Караульную гору, к часовне.

За свою жизнь Илона всего раза два или три была у часовни Параскевы Пятницы, всей стране известной по изображению на рублевых банкнотах. Но, конечно, множество раз видела ее, парящую над городом. Зачем надо было подниматься на крутую заснеженную сопку в такой мороз, она понятия не имела, но кивнула.

— Когда-то эта гора называлась Кум-Тигей и для местных народов была священной, — продолжил отец Федор. — Считалась хранителем этого места. Она и сейчас для Красноярска — своеобразная «точка сборки», духовной, конечно. Но священной она была задолго до качинцев и енисейских кыргызов, которые жили здесь перед приходом русских. На самом деле там пирамида, сложенная неким очень древним и культурным народом.

— Правда? — вскинула на него взгляд Илона, в которой проснулся ученый скепсис.

Отец Федор пожал плечами.

— Понимаю ваше недоверие, но вы же знаете, что пирамиды есть не только в Египте... или в Мексике. Просто там они лучше видны и более известны...

Это была правда — древние пирамидальные строения разбросаны по всему миру, есть даже под водой.

— И речь не о всей сопке, только ее вершине, где когда-то была построена пирамида, — продолжал священник. — Сейчас на ней стоит часовня.

— И что же? — Илона по-прежнему не понимала, как все это относится к ней.

— Я же вам сказал — это было... да и сейчас есть место силы. Точка, где наш мир соприкасается с иными мирами. Перекресток между ними. Раньше им полностью владели духи, а шаманы приходили туда общаться с ними. Сейчас там стоит храм Божий. Но ваш демон, несомненно, придет туда за вами. Я буду ему противостоять, и одолею его — с помощью Божией.

— А я?

— Вы должны быть там.

— И чем все это закончится?

— Кто знает, — снова пожал плечами батюшка. — Я надеюсь, бес навсегда уйдет в свои области и больше не будет преследовать вас. Но...

— Что? — в ней снова вовсю бушевала тревога.

— Я... — начал священник, — я пытаюсь смотреть на вас духовным зрением — как на всякого, кто приходит ко мне, чтобы избавиться от внутренних врагов. Но вы... очень сильно отличаетесь от всех них.

— Чем же?

— Я вижу вашу душу раздробленной... на много-много кусочков. Они тянутся друг к другу, но разбросаны по многим мирам. Может быть, то, что я хочу сделать, поможет вам собрать эти кусочки в единую личность, обрести цельность и... истинный мир.

— Я не понимаю, — прошептала Илона словно самой себе. — Но я пойду.

— Тогда откладывать не стоит.

— Подождите, — остановила она батюшку. — А как же Женя?.. Что значит этот скелет, кодекс и... вообще все?

— Мне кажется, то, что я говорил сейчас про вас, касается и его... — ответил отец Федор. — Он в руке Божией. Как и все мы.

Когда они вдвоем вышли из монастырской калитки, перед ними стояла Таш.

На мгновение Илону окатила волна жути — как в детстве, когда мама читала ей страшную сказку. Образ Таш вполне соответствовал этому ощущению. Она была невероятно красива, невероятно страшна и просто невероятна — то ли Снежная королева, то ли Белая колдунья. Высокая, как сосна, сияла под январским солнцем, словно покрытая изморозью ель. Полупрозрачная, но не призрачная — было очевидно, что она вполне присутствует в этом мире и может действовать в нем. Неподвижно возвышалась эта фигура, напоминающая шедевральную древнюю статую. Но сверкающие глаза на совершенно белом лице и змеиная улыбка на кровавых губах свидетельствовали, что монстр этот жив какой-то извращенной жизнью и очень опасен.

А люди не замечали, что их посетил демон. Они сновали вокруг нее, спешили по своим делам, хотя то место, где стояла Таш, обходили.

— Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии-и Его, — тихо запел отец Федор, и, подняв крест, пошел.

Илона двинулась за ним. Но куда бы они не поворачивали, всякий раз видели перед собой холодно усмехающуюся Таш, перемещающуюся непонятным образом.

— Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога...

Странно, но мерзлячке Илоне совсем не было холодно на двадцатипятиградусной стуже, при режущем лицо хиусе. Они шли по пустынным из-за мороза улицам, то резко уходящим вниз, то круто поднимающимся, и Таш следовала перед ними.

Путь был долгим — Илона так и не задалась вопросом, почему они не сели в автобус, а проделали весь путь пешком, по крутому склону горы. Она этого просто не заметила и даже не устала, хотя возраст и болячки должны были заставить ее без сил свалиться где-нибудь на середине.

— Радуйся, пречестный и животворящий Кресте Господень, прогоня-яй бесы силою на тебе пропятаго Господа наше-его Иисуса Христа...

Илона старалась не смотреть на чудовищную фигуру Таш, но та все равно притягивала ее взгляд. Она словно бы плыла над городом, была такой же константой, как