Первый элемент - Алина Розова

со мной на подоконнике, наблюдая за тем, что происходит за окном.

— Ты такая спокойная. — Вдруг тихо говорит проректор.

Я медленно перевожу взгляд на него. Мужчина смотрит на меня внимательно, но мягко. Его взгляд не кажется страшным, наоборот, внутри становится ещё спокойнее.

— Было бы чего психовать. — Искренне улыбаюсь я, не понимая, что его так удивило.

Но он только вопросительно приподнимает бровь. Я смеюсь, отмечая, какое же всё-таки смешное у него выражение лица, когда он чего-то не понимает.

— Всё закончилось. И вполне хорошо. Сейчас ещё с ректором переговорим, и вообще всё будет прекрасно.

— Врёшь. — Неожиданно отвечает он.

Вскидываю на него глаза. Смотрит прямо и уверенно, маг явно знает, о чём говорит. Молча поднимаю руку, показываю кольцо:

— Откуда вы знаете, вру я или нет?

Опускается взглядом до самых ног, останавливается на секунду, а потом также медленно возвращается к лицу, смотрит прямо в глаза.

— Знаю.

Резко выдыхаю.

Вру. Он прав. Где-то глубоко внутри, мне всё ещё очень грустно и плохо. В голове всё никак не укладывается, как Мейл мог так поступить. Я ничего не понимала, а самое ужасное — понимать не собиралась. Горько и больно очень сильно. Если понимание ситуации сделает мне ещё больнее, то я не хочу ничего знать в принципе. Всё это просто перекрывается облегчением и радостью от того, что в итоге никто не пострадал.

— Вода закипела. — Отвечаю глухо, отворачиваясь к кастрюльке.

Вода действительно начала бурлить. Уменьшаю огонь, добавляю трав, отщипывая их, словно в этом есть смысл.

— Вам я тоже сделаю. — Просто перед фактом ставлю. — Не помешает.

Ничего не отвечает. Ну и к демонам вас, магистр Эшфорд!

* * *

Через меньше, чем пятнадцать минут, мы уже вышли в коридор. Я только наскоро выпила отвар, переоделась в ванной комнате, причесалась, умылась и помыла руки. Обрабатывать царапины и ссадины на коленях и ладонях не было времени, я хотела закончить со всем этим, как можно скорее. Проректор, конечно, глянул на меня как-то странно, когда я вышла из ванной, но ничего не сказал. Понятия не имею, что происходит в его голове.

— Вашу рану нужно будет обработать после этого всего. — Оповещаю, как бы между делом. Но и на это маг ничего не отвечает — только кивает.

Ректор был в своем кабинете (открыла Америку, да), перебирал какие-то бумаги. Нашего появления он действительно ждал, поэтому, когда мы вошли, то сразу же отложил все свитки в сторону, улыбнулся и рукой указал на стулья напротив. Я не знала, куда себя деть, поэтому сразу же села. Магистр Эшфорд предпочел постоять у окна, внимательно наблюдая за нами серьёзным взглядом. Давно не видела в его глазах таких злости, холода, сосредоточенности.

— Зачем вы меня хотели видеть? — Спрашиваю я, чувствуя, как портится настроение. В частности, из-за выражения моськи проректора.

— Обговорить произошедшее. — Улыбается магистр Хильдес. — Может, вам нужно будет выплатить моральную компенсацию?

Я удивленно приподнимаю брови. Они издеваются?

— Нет, спасибо. — Отвечаю, возможно, немного грубее, чем следовало бы. Но ректора это не обижает, он даже в лице не меняется. — Если считаете себя виноватыми в произошедшем, то отчислите и верните домой. Деньги мне не нужны.

Ректор лишь коротко смеётся, словно я рассказала несмешной анекдот, а вот Кристофер фыркает и отворачивается к окну, скрывая свое лицо. Презирает мою настойчивость? Впрочем, до этого мне нет никакого дела.

— Из-за глупости одного адепта вас отчислят я не буду. — Поясняет ректор. Можно подумать, я сама этого не понимаю. Но я ничего не отвечаю.

Зато проректору есть, что сказать:

— А вот над отчислением адепта Каффера стоит задуматься.

— Что? — Переспрашиваю я вдруг осевшим голосом. Откуда-то изнутри поднимается жгучая волна злости. Даже не знаю, на что именно, на все сразу, наверное. — Что вы сказали?

Проректор медленно поворачивается лицом ко мне, смотрит, как всегда, прямо и внимательно, словно заглядывает в душу.

— То, что сделал этот мальчишка не может остаться безнаказанным. Его нужно отчислить. Вдруг, это повторится?

Нет, я всё прекрасно понимаю — проректор просто себя защищает, но отчисление из такого элитного учебного заведения только испортит впечатление о семье Кафферов, что ещё сильнее разозлит отца Мейла. Там, возможно, он захочет отомстить не только проректору, но и ректору. А там и до меня уже не далеко. Мне эти родовые проблемы совсем не нужны.

В моих глазах, наверное, было слишком много злости и желания наброситься с кулаками на магистра Эшфорда, поэтому ему на помощь пришел ректор:

— Да, Камелия, Кристофер действительно прав. Подобное поведение не может остаться без нашего внимания. Адепт Каффер опасен для общества, его стоит отчислить.

Голос его звучал мягко, объяснял он так, словно я была ребёнком, терпеливо и вкрадчиво. Но его слова меня только насмешили. Если бы не паршивое настроение (спасибо магистру Эшфорду), я посмеялась от души.

— Адепт Каффер опасен для общества? — Переспрашиваю я, приподняв бровь. — Вы себя слышите хотя бы? Какое ещё отчисление?

Ректор только тяжело вздыхает, а вот проректор медленно и верно начинает закипать. Он делает шаг в сторону стола, то есть, прямо ко мне, смотрит мне в глаза уже постепенно звереющим взглядом, и спрашивает:

— То есть, ты не хочешь, чтобы его наказывали?

— А должна хотеть? — Отвечаю вопросом на вопрос, также в упор смотря на магистра Эшфорда.

Тот лишь усмехается, зло прищурив глаза.

— Ты должна быть первой, кто этого хочет! — Нет, действительно не на шутку заводится маг Эфира, явно намекая на связывание.

— А я не хочу! — Копирую тон, вскакивая с места. Как можно усидеть на месте, когда этот злющий маг отключил тормоза? Ему можно, а мне — нет? Что он о себе возомнил вообще?

Шумно выдыхает, скрипя зубами.

— Почему? — Очень спокойно спрашивает, играя желваками.

Я медленно выдыхаю, опустив на мгновенье взгляд, чтобы собраться с мыслями. Когда поднимаю глаза на мага, то голос становится тише и спокойнее, а слова, кажется, идут от самого сердца.

— Потому что он мой друг.

Но вот проректора эти слова злят ещё больше. Он делает ещё шаг, приближаясь:

— Это значит, что ему можно спустить всё с рук? Он тебе навредил, а ты его всё равно защищаешь?

— Это значит, что я верю в то, что он исправится. — Отвечаю спокойно, не изменившись в лице. — И да, я привыкла защищать тех, кто мне дорог.

Проректор морщиться так, словно его мучила сильнейшая зубная боль. Но я продолжила гнуть свою линию:

— Я понимаю, что Мейл совершил действительно ужасную ошибку. Понимаю, что так просто его никто не простит. Но