Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая - Ирина Шевченко

— Леди Пенелопа думает, что я уже ушла…

— Пусть думает, — он пожал плечами. — Можете посидеть здесь.

— А если кто-то зайдет? Какая-нибудь… Белинда?

— Белинда со мной уже не работает, а дверь закрывается на ключ. Где кофе, вы знаете. А чтобы не скучать, можете почитать, — из ящика стола он достал толстую книгу в темно-синей обложке и положил передо мной. — Думаю, вас заинтересует.

— Что это?

— Сказки.

О своем намерении попрощаться и уйти я вспомнила только когда целитель, взяв в шкафу папку с историями, вышел за дверь. Глупо получилось. Но не могла же я теперь сбежать, не предупредив его?

Оставалось пить кофе и читать сказки.

Но прежде я все же заглянула в блокнот, который так и остался лежать на столе. В нем действительно появился новый рисунок: довольная кошачья морда на всю страницу.

— Не похоже, что ты голодаешь, — прошептала я, щелкнув нарисованную кошку по носу. В том, что это — та самая кошка, отчего-то и сомнений не возникло.

Затем нашла деву и единорога…

Захлопнула блокнот и взялась за книгу.

Грин не шутил, это, и правда, были сказки. Точнее, легенды, рассказывающие о различных мирах и людях, там побывавших. Вряд ли сборник случайно оказался в его кабинете. И да, меня он заинтересовал.

Первая история повествовала о разорившемся купце, решившем свести счеты с жизнью. Когда петля затянулась на его шее, человек потерял сознание и увидел себя бредущим в кромешной мгле. Потом перед ним забрезжил свет, и, идя на этот свет, купец оказался вдруг на шумной рыночной площади. Он сидел на земле, вытянув вперед короткие культи ног, костлявые его руки цеплялись за одежды прохожих, дергали, привлекая внимание. Иногда ему кидали монету, иногда отталкивали в сторону. Кто-то ударил его тростью по голове, и, ощупывая место удара, он почувствовал под пальцами бугристый лысый череп, покрытый старыми рубцами. Лицо же его, напротив, заросло почти до бровей густой бородой, и, судя по тому, как зудела кожа под грязным спутавшимся волосом, в бороде той расплодились обильно паразиты. Купца охватил страх, но об этом страхе тут же было забыто: чужие мысли и заботы заполонили разум. Он знал лишь, что должен просить милостыню, а после ползти куда-то, чтобы добыть еды, да еще успеть занять топчан в ночлежке, чтобы снова не коротать ночь на холодном земляном полу.

К счастью, веревка, на которой повесился несчастный, оборвалась, и он упал. От удара пришел в себя и возблагодарил богов за то, что жив. После своего путешествия он не искал уже смерти и не считал горе, постигшее его, непоправимым. Ведь он не был увечным старцем и мог еще выкарабкаться из нищеты…

Жаль, история не рассказывала, удалось ли ему это.

В следующей говорилось о юноше, у которого видение чужой судьбы наоборот отняло волю к жизни. Во время болезни он был при смерти и в бреду провалился в иную реальность — туда, где был он могущественным правителем, имел несметные богатства, десяток жен и сотню наложниц, соперничавших за место у него в ногах. Трижды он попадал в тот мир и чувствовал себя его властителем. Когда же болезнь его стухла, и он пошел на поправку, дивные видения прекратились. Но юноша уже не желал своей прежней жизни, он хотел вернуться в ту, другую, хоть и был там лишь созерцателем и не мог ничего изменить, но ему достаточно было, что он слышит хвалебные гимны и звон золота, ощущает вкус вина и нежность женской кожи…

В общем, он перерезал себе вены. Успел ли он до смерти перенестись в иной мир и слиться сознанием с тамошней версией себя, легенда умалчивала.

Я взялась за следующую. Потом за следующую. И за следующую.

Разные истории, но через все проходила красной линией общая мысль: в чужом мире ты — лишь гость и не управляешь ни новым телом, ни новой судьбой. Грайнвилль говорил об этом, предупреждал меня об опасности таких путешествий. Наверное, это было бы ужасно, если бы только попавший в подобную ситуацию человек осознавал ужас своего положения.

Я подумала об Элизабет, жизнь которой проживаю. На душе стало совсем паскудно.

А Грин задерживался, как назло. Прошел и час, и полтора, и два, а доктора все не было. Конечно, он не мог забыть обо мне и не мог никуда уйти, оставив на вешалке в углу пальто и шляпу. Видимо, доставили нового пациента, которому нужно было тут же оказать помощь, или кому-то из старых стало плохо, только что-нибудь такое его задержало бы. А у меня все равно оставалось еще время до встречи с ректором, и можно было подождать. Вдруг понадобится помощь? Тот же кофе сварить, например…

Он вернулся через три часа. Почти через три с половиной.

Остановился в дверях, во взгляде почудилось на миг удивление, словно он не ожидал застать меня сидящей по-прежнему за его столом. Вслед за удивлением мелькнула тень обеспокоенности, но целитель все-таки подошел. Остановился намерено близко, странно, что не попытался прикоснуться.

— Снова экспериментируете, доктор? — усмехнулась я.

— Всего лишь проверяю.

Защита восстановилась полностью, я больше не испытывала тех неприятных ощущений, что больше месяца сопровождали каждую нашу встречу. Но теперь я знала, как это работает, и если на секунду открыться, поборов протестующие против подобной неосторожности инстинкты, ослабить щиты и коснуться легонько упершихся в столешницу бледных пальцев…

— С ума сошли?! — целитель отдернул руку и резко отшагнул от стола. Наткнулся на стул, едва не упал и ругнулся шепотом, при этом продолжая смотреть на меня со смесью страха и изумления.

Было бы чего бояться.

— Тоже проверяю, — пожала плечами я. — Случай не слишком сложный, насколько могу судить. Кратковременное воздействие четвертого, максимум пятого уровня… Как думаете, подобные способности могут пригодиться?

— Есть более простые способы определить, какие заклинания использовал маг и насколько он истощен, — пробурчал Грин недовольно. — На следующем курсе у вас будет отдельная дисциплина, посвященная анализу спектра магического поля. А еще можно просто спросить.

— Хотите кофе?

— Угу.

Он заметил свой блокнот, бросил на меня быстрый подозрительный взгляд, но ничего не сказал, а блокнот, словно между делом, сунул в ящик стола. Взамен достал небольшую бутылочку из темного стекла, повертел в руках и отставил в сторону.

— Трое студентов пострадали на полигоне, — сказал, так и не дождавшись от меня соответствующего вопроса. — У одного перелом ребер, у двоих — ожоги. Простите, нужно было предупредить, что задерживаюсь.

— Нужно было, — согласилась я, разжигая спиртовку. — Не мечтала бы до последнего о единороге.